Едва миновав раздвигающиеся стеклянные двери, он замедлил шаг и послал с мобильного телефона сигнал домой.
Дома трубку никто не взял — он ждал довольно долго. Позвонил на мобильный Инге. Она отозвалась, правда, не сразу, и слышно ее было неважно.
— Ты знаешь, я сегодня задержусь, — сказала она голосом грустным и озабоченным, — у нас тут очень сложный случай. Была тяжелая операция. Я в реанимации сейчас. Заведующий тоже тут…
— Ну хоть к десяти будешь?
— Не знаю… Я позвоню.
После раздумья она добавила:
— Майя сегодня у мамы ночует. Я ей разрешила. У нее в Ясеневе дискотека… Пусть туда едет, туда ближе. Ты голоден?
— Да нет, я к тому же в кафе собирался зайти… Ладно, до связи.
Корней спрятал телефон в карман и, подавив наплыв острой тоски, замедлил шаг. В общем и целом ему было ясно. Третий случай со дня его вступления в сношения с сыскным агентством… Он негромко сказал вслух:
— Планы меняются.
Хмурое многоэтажное здание, посещаемое им ежедневно, было равноудалено от двух станций метро — «Краснопресненская» и «Улица 1905 года». Точки образовывали треугольник, внутри которого карабкались в гору старые пресненские переулки. С тех пор, как он стал добираться на работу на метро, он изучил причуды местного рельефа.
Это был его выбор. Измаявшись в ежеутренних удушливых заторах, он стал дважды-трижды в неделю оставлять свой синий неновый «ниссан» на стоянке.
Маршрут был исхожен.
Когда он уже внедрился в переулки, с неба ударил упругий, пахнущий огуречным рассолом дождь. Резко посвежело. Корней, морщась, раскрыл зонт. Пройдя сквозь дворы, свернул в узкий Большой Предтеченский, пересек его, прошлепал по лужам еще с десяток шагов, спустился по кирпичным ступенькам. В заведении было пустовато. А зимой, помнится, тут клубилось общество.
Он заказал красного вина — для начала двести граммов. Потом, подумав, попросил сразу еще столько же плюс тарелку оливок. В этой части зала висел полумрак, чуть разбавленный светильниками по стенам. Тем не менее он сразу усмотрел пару знакомых физиономий в углу. Его тоже признали. Велес нынче вечером был не прочь послушать всякий вздор. Потому встал и, прихватив первый бокал красного, метнув взгляд в сторону официанта, двинул в угол.
В углу попивали винцо Байкер и Зануда — в сущности, очень разные люди. Первый — Вадим Петелин — был, можно сказать, коллега. Он работал с Корнеем в одной компании — обслуживал компьютеры и пользовался репутацией разбитного, романтического и слегка безалаберного парня. На работу и с работы гонял на любимом мотоцикле «Хонда», презирая автомобильное стадо. (Впрочем, зимой, как бы присмирев, спускался в метро.) Собутыльник Петелина был полная его противоположность: тощий Глеб из адвокатского бюро, сидящего этажом ниже, слыл человеком педантичным, веским, хотя и нудноватым. Может, они сошлись на почве неприязни к автомобилям — Глеб тоже предпочитал метро. Хотя на мотоцикле, конечно, не носился. За рулем у него сидела жена.
— И как оно вообще? — поинтересовался Корней, опускаясь со своим бокалом на третий стул.
— Вот, ответь с лету: ты у нас, случаем, не пользовался услугами тайных притонов? — начал светскую беседу Петелин.
— Тайных? — удивился Корней. — А зачем тайных? По-моему, у нас никто из этого давно тайны уже не делает… А какое там меню?
— О, меню! Весьма изысканное. Такие эксперименты…
— А чего это ты вдруг про них? По-моему, это как раз по части байкеров. Ты у нас байкер?
— Я — байкер, — согласился Петелин, — иногда. Глеб, дай-ка газетку…
Он утащил лежавшую перед строгим Глебом сложенную вдвое газету, свежий номер «МК», и сунул Корнею.
— Вот, читайте, господин Велес. Видите, бдительные люди обращают наше внимание… В Серпухове накрыли притон. Вот, видишь? Несовершеннолетние на любой вкус… Мальчики, девочки, от четырнадцати до шестнадцати. Три девки там прям и жили… Одна из них, я так понял, их и заложила… А солидных клиентов — целый список. Вот, видишь, ритуалы у них были, коллективные совокупления…
Корней рассеянно обежал глазами текст, потеребил газетную страницу.
— Оргии, значит… Вот удивил-то. Да и хрен с ними…
— Когда у тебя сына втянут в какую-нибудь такую… контору, тогда я на тебя посмотрю, — строго сказал зануда Глеб, — тогда… Им, конечно, дадут по совокупности. Содержание притона — это раз…
— Во, две подруги пришли, — Байкер перебил и сосредоточился на женских фигурах возле стойки, — они вроде вчера приходили. Повадились, кисы! Точно — они!
— У меня не сын, у меня дочь, — заметил Корней.
Зануда изобразил лицом припоминание. Потом вдруг дернул Байкера за рукав.
— Вадик! Что ж мы забыли ему сказать-то? Корней, слушай, тебя тут час назад какой-то мужик искал. Спрашивал.
Корней взглянул удивленно.
— Точно, — подтвердил Байкер, — шакалил тут один. К нам подходил, таращился. Один раз, другой, третий. Ну, я в конце говорю: «Кого, в натуре, ищем?» Он посмотрел как-то пришибленно и говорит: «Вы тут господина Велеса не встречали? Мне говорили, что он бывает здесь…» Встречали, отвечаю, и не раз. Но сегодня вам гарантировать его не можем. Этот стоит все и смотрит. Я ему: звоните на работу, если вам так нужно. А он: спасибо, телефон у меня есть. И отвалил… Вот, за полчаса до того, как ты причалил. Сейчас я его что-то не усматриваю.
Байкер показал головой, что смотрит по сторонам. Две кисы у стойки, похоже, встретились с ним взглядами. Корней вспомнил о человеке из частного сыскного агентства.
— Невысокий, плотный такой? — уточнил он. — В костюме?
Байкер вернулся к нему взглядом.
— Скорее здоровый. И мутный какой-то… Типа алконавт… На киллера, честно говоря, тянул не очень. Не ведут они себя так. Хотя они, наверное, разные бывают, киллеры…
Байкер улыбнулся. Корней поднял брови.
— Меня убивать не за что. Я, как ты знаешь, человек весьма мягкий и отзывчивый.
Байкер Петелин сказал уже без улыбки:
— Всех нас, господин Велес, найдется за что. Оно зависит не от поступка, а от способности обижаться. Люди есть такие, очень обидчивые… Хотя, правда, на киллера он как-то… не очень…
Корней мысленно щелкнул себя в лоб. При чем тут сыскарь? Он всегда звонил на мобильный. Был совершенно предупредителен и аккуратен. Тут и речи быть не могло.
— Чушь какая-то, — заметил он вслух, — искать меня в кабаке?! Кому такое в голову придет? Я тут бываю-то раз в неделю.
— Вот она, репутация-то! — заухмылялся Байкер и сделал некий знак рукой двум кисам.
— Такое возможно лишь в двух случаях, — рассудительно сказал Зануда Глеб, — либо человек отследил, куда ты иногда направляешься из офиса, либо его навел кто-нибудь из наших. Тут ведь многие бывают. И телефон офиса твоего у него вроде есть… Так ведь?
— Ладно, разберемся, — пробормотал Корней и подцепил вилкой оливку.
Еще какое-то время обсуждали женский теннис. Основная герлфренд Байкера пару лет занималась им профессионально. Теперь она тащила его на Кубок Кремля.
Потом еще вяло поговорили — опять же применительно к Байкеру — о наилучшем для мужика времени для вступления в брак.
Час спустя, выбравшись под сырое, мрачное небо, Корней сразу же повернул влево и зашагал в глубину переулка, слабо высвеченную фонарями. Переулок упирался в Т-образный перекресток и в церковь Иоанна Предтечи, тускло белевшую впереди в дождевой мгле. Он успел сделать шагов десять. Сбоку, из проема между домами, выступила темная фигура под зонтом.
5
— Господин Велес?
Корней пережил мгновенную, почти болезненную оторопь. Конечно, измышления Вадима Петелина о киллерах не стоило воспринимать всерьез, но жизнь, как известно, дарит нам совершенно непостижимые сюрпризы. Некоторые из них прекрасно служат ее заключительным актом. Корней взглянул в пол-оборота и ответил очень отчетливо, но уклончиво:
— Вам нужен Корней Евгеньевич Велес?
Человек под зонтом, кажется, сам почувствовал, что внес своим появлением некую дисгармонию. И потому, сделав пару шагов к Корнею, остановился и произнес отрывисто:
— Я вас узнал. Вы уж извините. У меня к вам короткий разговор. Но очень важный. Минут пятнадцать займет.
Вежливость этих слов была холодной. Тяжелый, надтреснутый голос впечатления не улучшал, но вполне соответствовал крупной фигуре. Человек был, возможно, той же комплекции, что и Велес, но выше его по крайней мере на полголовы. Фигура его казалась, впрочем, рыхлой и как бы разбухшей от влаги. Дождь между тем все сильнее щелкал по глянцу асфальта. В мелкой ближней луже тонкие скрюченные окурки от дамских сигарет корчились, как белые черви.
Корней почти инстинктивно качнул головой в сторону мерцающих оранжевых огней над входом в заведение — там было все же светло и надежно.
— Может, вернемся, присядем?
Незнакомый мужчина протестующее выставил открытую ладонь.
— Мне не хотелось бы там еще раз показываться. Да и, наверное, лучше как-то так — с глазу на глаз. Вы — к метро? Ну, давайте я дойду с вами… По дороге поговорим. Не возражаете?
Корней пожал плечами, вглядываясь в широкое мясистое лицо мужчины. С провисших краев его зонта сбегали капли. Мужчина провел по мокрой щеке тыльной стороной ладони и произнес:
— Меня зовут Арсен Уразов. Я — первый муж Инги. Мы с вами не виделись никогда.
Теперь, когда он оказался ближе, Корней учуял несильный запах алкоголя и чего-то еще — тягостного, несвежего. Он вспомнил замечание Байкера о незнакомце и сухо сказал:
— Ну, пойдемте.
Приметив, что мужчина, назвавшийся Арсеном Уразовым, держит зонт в левой руке, сохраняя свободной правую, Корней аккуратно сместился и двинулся по внутренней стороне тротуара — слева от собеседника. Тот после недолгого молчания произнес:
— Я, в общем-то, хотел вас просить об одной вещи… Точней, так: когда я уезжал, ну, когда съезжал с квартиры, забыл забрать одну вещь. Теперь вот вспомнил… Прошло, конечно, немало времени, четыре года, но все же…