И не стоило бы Кристиану так откровенно пялиться на соседа из противоположного ряда. Тот почувствовал взгляд и обернулся: абстрактный голливудский профиль сменило вполне конкретное лицо с жесткими, как будто процарапанными иглой чертами. И глаза под стать, такие же царапающие. У Кристиана тут же возникло чувство, что с него сдирают кожу заживо, снимают скальп.
— Хочу позвать бортпроводницу, — промямлил Кристиан, хотя никто не требовал от него объяснений. — Вы не знаете…
— Кнопка наверху.
— Спасибо…
Ну вот, теперь нужно придумывать, что бы сказать проводнице, чтобы вызов не выглядел комичным. Справиться относительно длительности полета? Попросить воды? Попросить спортивную периодику? Сосательную конфетку вкупе с одиозным пакетиком для рвотных масс?..
Спортивная периодика подойдет.
Если все пройдет гладко — Кристиан и взгляда в сторону незнакомца не бросит. Будет думать о Камбодже.
И о таинственном семейном торжестве. Зачем-то же его туда пригласили… Зачем?
— …Итак, молодой человек…
— Вы можете звать меня Кристианом.
— Итак, Кристиан. Для начала расскажите-ка мне, как вы попали сюда и что связывает вас с обитателями этого дома?
— Все просто. Мы с Шоном — старинные друзья…
— Вы познакомились в Африке?
— Почему в Африке? Вовсе нет.
— А вы когда-нибудь были в Африке?
— Никогда.
— А с женой вашего друга вы были знакомы раньше?
— Нет. То есть Шон писал мне, что женился. И что счастлив в браке. Я был рад за него. Шон — мой самый близкий друг. И я был рад за него, очень рад.
— Вы это уже говорили.
— Да, простите.
— А Шон, случайно, не рассказал вам, своему самому близкому другу, почему они уехали из Африки?
— Нет. Он предпочитал не говорить об этом.
— А о чем он предпочитал говорить? О том, что счастлив в браке?
— Да. Еще… он хотел, чтобы животные жили вечно.
— Какие животные?
— Собака и две кошки. Но так не бывает. Все животные умирают рано или поздно.
— С людьми случаются вещи и похуже.
— Да. Бедный Шон… Не знаю, как он сможет все это пережить.
— Значит, он любил свою жену?
— Да.
— И отношения у них были самыми безоблачными?
— Он любил свою жену. А если вы насчет того случая, во время фейерверка…
— И насчет него тоже. Но не только. Он ведь жаловался вам, что в последнее время все шло наперекосяк? Что отношения разладились?
— Э-э… Я не хотел бы это обсуждать.
— Придется.
— Он сказал, что они с женой несколько отдалились друг от друга в последнее время. Но ведь это иногда случается? Кризис в семейных отношениях?
— Они собирались расстаться?
— Нет, что вы! У Шона и в мыслях не было расставаться с женой, он очень ее любит. Ее и маленькую дочь. Они — смысл его жизни, какое уж тут расставание…
— Он ревновал ее к находящимся здесь мужчинам?
— Он… Он был немного недоволен теми знаками внимания, которые ей оказывали. Но старался держать себя в руках…
— Не очень-то хорошо у него это получалось. К вам он тоже ревновал покойную?
— Ко мне?! Глупости… Почему у меня должны быть виды на жену друга? Это непорядочно. Я бы никогда себе этого не позволил, никогда…
— А хотелось, признайтесь?
— Не в чем мне признаваться! Такой поворот событий совершенно исключен, совершенно!
— Ну мало ли… Судя по всему, покойная действовала на окружающих прямо-таки мистическим образом…
— Я-то здесь при чем? Она не в моем вкусе, и она намного старше… Она просто жена моего друга — так я к ней и относился.
— Не нужно нервничать, Кристиан.
— С чего вы взяли, что я нервничаю?
— Зачем Шон пригласил вас сюда, да еще в период сложностей в семейной жизни?
— Ну о том, что есть сложности, я узнал только здесь. Наверное, ему не хотелось оставаться одному среди бывших… э-э… друзей его жены, которых он даже не знает толком. Я приехал, чтобы поддержать его.
— Помочь разобраться в происходящем?
— Вряд ли бы я мог в чем-то помочь. Скорее поддержать. Это самое точное слово, да.
— Вы разговаривали с женой Шона об их семейных проблемах?
— Нет. Это было бы неэтично.
— А вы вообще разговаривали с ней?
— В каком смысле?
— Ну какой-нибудь личный разговор. За чашкой утреннего чая, в отсутствие других гостей.
— Нет, нет. Мы не оставались наедине, если вы это имеете в виду…
— А что вы вообще можете сказать о покойной?
— Здесь есть люди, которые давно ее знают. Наверное, правильнее было бы спросить у них.
— Разве у вас не сложилось собственного мнения о ней?
— Она — любимая женщина моего друга. Этого достаточно, чтобы относиться к ней с симпатией.
— Вы так и относились?
— Да.
— Несмотря на страдания, которые она причиняла вашему другу?
— Ну… Я не знаю… Она была обаятельным человеком. Который не может не нравиться. Собственно, мне показалось, что все здесь немного влюблены в нее…
— Наверное, и голову ей раскроили от большой любви… Вы считаете ее красивой?
— Все считают ее красивой.
— А вы?
— Ну… Наверное. Я как-то не задумывался над этим.
— Она не в вашем вкусе, да. Чем вы занимаетесь у себя на родине?
— В каком смысле?
— В смысле профессии.
— Э-э… Вообще-то я курьер…
— Наркокурьер?.. Это шутка.
— Я работаю в одном маленьком издательстве, но…
— Ваша поездка сюда — довольно затратное мероприятие. А на зарплату курьера не особенно разгуляешься.
— Не понимаю, какое отношение имеют мои доходы к произошедшему здесь.
— Никакого. Просто подумал, что поддержка друзей иногда обходится нам очень дорого. Во всех смыслах. Вы не замечали, покойная не конфликтовала ни с кем из гостей? Может быть, мелкие ссоры, разговор на повышенных тонах? Или наоборот.
— Наоборот — это как?
— Тихая склока где-нибудь в укромном уголке.
— Нет. Я стараюсь не заглядывать в укромные уголки этого дома.
— Он ведь вам не нравится, дом.
— Не то чтобы…
— Вы сами говорили об этом Магде, писательской жене. Кстати, что вы думаете о ней?
— О Магде? Ничего. Мне лишь показалось, что она здесь самая несчастная. Еще несчастнее Шона. Что она здесь не совсем в своей тарелке. Может быть, она хороший человек, но… Лучше, когда ее нет на горизонте.
— Для кого лучше?
— Наверное, для всех.
— Вам лично она мешала?
— Нет, но она странная. Все время говорила что-то о кладбищах, ведьмах и вудуизме.
— Вы поддерживали эти разговоры?
— Не то чтобы… Она, конечно, несла чушь. Но кое с чем я был согласен. Здесь слишком много вещей, место которым совсем не в жилище. Это угнетает, особенно по ночам. Даже спокойно заснуть получается не всегда.
— Но сегодня, как ни удивительно, почти ни у кого не было проблем со сном. Все спали как убитые и ни за что не хотели просыпаться.
— Это не совсем так.
— Вы ведь были в числе первых, кто обнаружил тело?
— Но я не был самым первым.
— А перед рассветом вы не слышали никаких посторонних шумов? Может быть, крика?
— Детского?
— Детского или какого-то другого.
— Я слышал детский крик, от него я и проснулся. Но это случилось не ночью, а утром.
— Ранним утром?
— Было уже светло.
— И вы не вышли посмотреть, в чем там дело?
— Ну… я посчитал, что в доме есть кому разобраться с плачущими детьми.
— Почему в таком случае вы решились выйти позже?
— Потому что крик не умолкал. Я спустился вниз… Ну а остальное вы знаете.
— Значит, ночью все было спокойно?
— Ну да. Насколько вообще может быть спокойно в таком доме. Посторонние шумы все равно присутствуют. Дождь, работающие кондиционеры, какие-то скрипы и вздохи…
— Шепоты, голоса?
— Голосов я не слыхал.
— Кто-нибудь ходил по этажу?
— Если бы я обращал внимание на всех, кто ходит по этажу…
— Слишком много людей?
— Да.
— Вы с кем-нибудь столкнулись, когда вышли из комнаты сегодня утром?
— Поначалу нет. Но внизу я встретил мальчика.
— Сына хозяйки?
— Да. Мы вышли из дома вместе. И прямо на пороге столкнулись с русской. Остальное вы знаете.
— Что вы можете сказать об этой русской?
— Она милая. Довольно неглупая. Жаль, что ее не было этой ночью в саду.
— Но и без нее вечеринка удалась?
— В общем — да.
— Если не считать инцидента с вашим другом во время фейерверка.
— О нем все быстро забыли. Это не испортило праздника.
— Да?
— Почти не испортило.
— Что же тогда испортило праздник вам?
— Мне?
— Свидетели утверждают, что покойная позволила себе нелицеприятное высказывание о вас, и вы расстроились.
— Нет, что вы!..
— А они утверждают, что на вас лица не было.
— Они ошибаются. Мы просто играли в одну милую игру, что-то на манер интеллектуальной шарады. Рискованные вопросы задавались, не спорю. Но никто никого не оскорблял…
— Что ж, вам виднее. Скажите мне, Кристиан… У вас ничего не пропало? Какая-нибудь ценная вещь?
— Н-нет… Почему вы спрашиваете?
— Мало ли… В доме есть дети, и они не отличаются примерным поведением.
— Нет-нет, дети совершенно замечательные. Мы с ними отлично ладим. Если вы имеете в виду саксофон…
— Я не имею в виду саксофон.
— Ну хорошо… У меня ничего не пропадало… И… даже появилось лишнее. Сегодня утром. В пижамном кармане. Я не знаю, как там оказалась эта вещь… Но она мне точно не принадлежит.