Анн-Софи.
Анн-Софи не ограничилась только платьем: с ее шеи свисали несколько десятков жемчужных нитей и керамических плиток размером с ладонь. На обеих руках болтались абсолютно несочетаемые, но эффектные браслеты, а голову украшал тюрбан. Ей было далеко за сорок, но вела она себя как девчонка. Громко хохотала, много и с видимым удовольствием пила и отпускала фривольные шуточки, смысл которых был трудноуловим из-за чудовищной смеси английского и французского. Между архипелагами английского и французского курсировали крошечные фелюги и джонки непонятных Дарлинг словечек. Даже запомнив, воспроизвести их в точности было невозможно: ленивая европейская гортань Дарлинг оказалась совершенно не приспособленной для таких звуков, навевающих мысли о саваннах, сельвах, горных плато и до сих пор не исследованных джунглях где-нибудь в среднем течении Амазонки.
За спиной шумной Анн-Софи постоянно маячил ее тишайший муж со странным именем Зазу. Зазу был высок, худощав и отчаянно некрасив. Некрасивость, впрочем, компенсировалась роскошными каштановыми волосами, мягко спадающими на плечи. И детским взглядом прозрачных зеленых глаз, в немом восхищении устремленным на жену.
Едва завидев Дарлинг, Анн-Софи бросилась к ней, как к родной, и со смаком расцеловала в обе щеки.
— Манифиг! — протрубила она, ткнув Дарлинг пальцем в грудь. Затем палец переместился на кончик Дарлингова носа. — Манифиг!
Звания «манифиг» удостоились также оба запястья Дарлинг, после чего Анн-Софи ткнула пальцем в грудь уже себя и заявила:
— Манифиг!
Следующая реплика снова адресовалась Дарлинг:
— Вэри секси!
О себе Анн-Софи высказалась не менее безапелляционно: «Вэри, вэри секси!» А потом, обратив свой взгляд на Даша и понизив голос до театрального шепота, произнесла:
— Вэри дэнджорис!
«Очень опасная», еще бы!
Даша рассмеялась и, покачав в руке бокал с шампанским, протянула его в сторону Анн-Софи. А та, довольная произведенным эффектом, отошла к столику с закусками, подхватив на ходу малышку Лали.
— Забавный персонаж эта твоя подруга, — сказала Дарлинг, наблюдая, как перехваченная за живот Лали болтает в воздухе ногами и заливается смехом.
— Анн-Софи?
— Да.
— Я не могу назвать ее подругой. Мы обе ненавидим это слово. Анн-Софи — легенда. — Даша посмотрела вслед удаляющемуся тюрбану. — Не много найдется в мире женщин, подобных Анн-Софи.
— Что же в ней такого выдающегося?
— Анн-Софи — великая путешественница. Большой специалист по пустыням. Нет ни одной, где бы она ни побывала. Собственно, в пустыне мы с ней и познакомились много лет назад.
— В пустыне?
— В Сахаре. А сейчас они с Зазу направляются в Гоби…
Дарлинг пропустила «Гоби» мимо ушей; Сахара — вот что ее интересовало. Что Даша делала в Сахаре?
— Ты тоже специалист по пустыням?
— Нет. Просто подвернулся случай познакомиться с Анн-Софи, и я его не упустила.
Даша посмотрела на Дарлинг сквозь бокал с шампанским, давая понять, что тема с Сахарой закрыта.
— Пойду к гостям. Не скучай и не уходи далеко, я скоро вернусь.
Скучать Дарлинг не пришлось: ее тотчас же ангажировала Магда. В отличие от большинства присутствующих, умеренно употреблявших только легкий алкоголь, Магда уже успела накачаться виски. И была пьяна в хлам, правда, Дарлинг заметила это не сразу: Магда умела держать себя в руках.
— Ты русская, — заявила она Дарлинг.
— Отпираться бессмысленно. Что-то вроде того.
— И ты пришла с тем красавчиком в Бриони. Он тоже русский?
— Это имеет какое-то значение?
— Никакого. Он твой муж? Погоди-ка, я сама угадаю… Кольца у него нет, у тебя тоже… Он твой парень?
— Нет.
— Тебе повезло. Чертова стерва!..
— Я? — удивилась Дарлинг. — По-моему, мы недостаточно знакомы для таких выводов.
— Не ты. Ты здесь никто. Как, впрочем, и я. Она — проклятая стерва. Хозяйка. Как ее все зовут? Даша? Мерзость. Все здесь мерзость. Ее дети — мерзость. Девчонка вообще маленькая дрянь. Так бы и открутила ей голову. Видела хозяйского муженька?
Дарлинг еще не видела ни Шона, ни Кристиана, но все же сказала:
— Да.
— Английское ничтожество. Тряпка. Всего-то и достоинств что молодость. Наверное, потому она его и выбрала, чтобы он грел ей постель. Ненавижу старух, липнущих к молодым.
— Мне не показалось, что она липнет. И не такая уж она старуха.
— Старуха, — мстительно хихикнув, отрезала Магда. — Но одного ей мало. Ей надо захапать всех. Чувствует, что ее время уходит, — вот и решила ухватить то, что успеет.
— Что-то не похоже, чтобы ей было особенно это надо. — Дарлинг стали напрягать потоки желчи, изливающиеся изо рта Магды, но как их остановить, она не знала.
— Я здесь третий день и имела возможность наблюдать… Она ведьма!
— Ведьма? — Странно, что это простая и многое объясняющая мысль до сих пор не приходила Дарлинг.
— Африканская шаманка… или как там они называются? Видела, сколько дряни в ее доме? Не удивлюсь, если она по ночам совершает дьявольские обряды.
Ну да, ну да — при помощи паука и дохлых ящериц.
— Я бы не стала смотреть на ситуацию так мрачно…
— Вот еще! — Магда снова хихикнула, и только тут у Дарлинг закралось подозрение, что она пьяна. — Я смотрю на ситуацию не мрачно, а трезво. И я единственный человек, кто не потерял остатков разума… Если у тебя есть виды на этого парня… в Бриони…
— Нет никаких видов.
— Если они есть — уводи его отсюда. Будет лучше, поверь.
— Для кого?
— Для него, для тебя… Эта стерва ненасытна. Сожрет мужика и косточек не оставит. Может, он ей триста лет не нужен, но все равно будет жрать. Давиться и жрать, давиться и жрать…
Магда, как заведенная, повторила это еще несколько раз, не отрывая взгляда от своего мужа: Даша что-то шептала ему на ухо, а Тео так громко смеялся и так запрокидывал голову, что белая шляпа вот-вот готова была упасть. Она бы и упала, но в самый последний момент Тео удержал ее.
— Это твой муж? — Дарлинг доставило неожиданное удовольствие хоть чем-то подколоть неуемную, осатаневшую от ревности Магду.
— К несчастью, да. Правда, теперь я ни в чем не уверена…
— Похоже, он не скучает.
— Я с самого начала не хотела ехать. Я говорила ему, что это плохая идея… Но он вел себя как одержимый. Отменил все дела, отменил презентацию своей первой книги в Англии, а ведь Англия — это не Греция, и такого успеха он ждал много лет.
— Поздравляю…
— Меня? — Магда судорожно опрокинула стакан, так что зубы стукнулись о его край, и влила в себя очередную порцию виски. — Наверное, лучше поздравить ее… Знаешь, каким было посвящение? «Моей единственной». И еще три высокопарные строчки, о которых я даже вспоминать не хочу.
— «Моей единственной» все искупает, — осторожно заметила Дарлинг.
— Искупает. Если это относится к тебе. Поначалу я так и думала. Единственная — я. Я была единственной, кто возился с ним все эти годы. Кто вытаскивал его из депрессий и алкоголизма. Кто заставлял писать и терпел унижения. Кто работал как ломовая лошадь, лишь бы писатель думал только о творчестве, а не о том, как бы не подохнуть с голоду. И вот, когда все пошло на лад, когда все образовалось… Почти… Когда вышла книга, когда права на нее купило одно британское издательство, пусть и небольшое. Когда ее издали на английском, пусть и маленьким тиражом. И вот, когда уже можно было перевести дух… Появляется эта стерва из его прошлой жизни… И все рушится, все рушится!
Последние, исполненные неподдельного отчаяния слова Магды резко контрастировали с улыбкой. Не вымученной — вполне натуральной: она даже могла показаться искренней, если бы не мелко подрагивающие кончики губ. Почему она улыбается? Не успела Дарлинг подумать об этом, как улыбка Магды сделалась еще шире, обнажив малопривлекательную щель между передними зубами — крупными, как фасолины.
Почему она улыбается?
Все ясно, Тео смотрит в их сторону.
Взгляд Тео не задержался на жене дольше секунды и снова вернулся к Даша.
— Проклятая стерва! — прошипела Магда. — Чтоб ты сдохла!
— Они просто разговаривают. — Дарлинг поморщилась.
— Эта сука ничего не делает просто так. Хочет унизить меня.
— Вы сами… сами себя унижаете…
— А ведь это еще не все, не все! Он послал ей книгу. Послал книгу с посвящением, которое принадлежит мне, и только мне!
— Наверное, она была не единственной, кому он послал свою книгу. Мне кажется, книги принято рассылать друзьям, в этом нет ничего криминального.
— Она была единственной. И знаешь что? Я видела книгу. Она валяется на первом этаже, под этой кошмарной зулусской лодкой. Даже не распакованная.
Так и есть, Даша плевать на подарки, какими бы ценными они ни были. Теперь Дарлинг убедилась в этом окончательно. Даша всегда будет глуха к проявлениям чужих чувств, она просто не станет тратить на них свое неизвестно чем занятое время. И подарок Костаса… Они не нашли его, спустившись вниз, хотя Дарлинг целенаправленно подвела хозяйку к столику. Даша рассеянно предположила, что его, возможно, взял кто-то из домашних или утащила Лали, но Дарлинг может не волноваться. Рано или поздно подарок сыщется, всплывет. «В самом неожиданном месте», — добавила она и рассмеялась.
— А как ты узнаешь, что это именно подарок Костаса, ничей другой? — спросила Дарлинг.
— Я определю его по традиционной пафосной бессмысленности, маскирующейся под многозначительный подтекст.
Подарок рано или поздно сыщется, но с этой книгой… Даша явно перегнула палку. Даже если она не прочла в ней ни строчки — могла хотя бы спрятать подальше. Или, наоборот, небрежно оставить раскрытой на самом видном месте…
— Ведет себя как павлин. Распускает хвост перед этой дрянью. Вон, даже шляпу не снимает. Знаешь почему?
— Почему? — машинально спросила Дарлинг.
— У него намечается лысина! — Магда торжествовала. — Никогда он этим не заморачивался, ему было плевать. И откуда что взялось? Откуда взялась эта сука? Я ее убить готова!..