Они прошли сто двадцать шесть шагов и оказались на Т-образном разветвлении, где повернули направо и прошли 38 шагов, затем повернули ещё раз. Они отсчитывали шаги по схеме и делали повороты так, чтобы дойти до Кухни Сладостей. На саму Кухню они попасть не смогли, поскольку там уже было закрыто, поэтому последние цифры остались непроверенными, но было ясно, что формула указывает путь к Ореховой Дверце.
– Потрясающе! – восхитился Фредди. – Печать! А на самом деле это карта входов в секретные туннели.
– Мы будем знать это наверняка, когда проверим следующую формулу, – продолжала Элизабет. – Весенняя дверь – это та, что в библиотеке.
Друзья побежали к печати и, следуя указаниям на втором четырёхугольнике, пришли прямо к запертой двери библиотеки.
– Если бы мы могли идти дальше, то шаги привели бы нас к стене, где я видела табличку, – сказала Элизабет. – Можно больше не сомневаться: печать – это карта.
– Значит, мы можем рассчитать, где находятся остальные две двери, – сказал Фредди.
Глаза Элизабет вспыхнули.
– Пошли!
Однако следующая дверь – летняя – создала для них определённые сложности. В отличие от дверей на Кухне Сладостей и в библиотеке, местоположение этой двери было неизвестно, поэтому на каждой развилке двое исследователей сомневались, куда поворачивать – направо или налево. После множества попыток, возвращений, ошибочных поворотов, спусков и подъёмов по лестницам друзья разработали маршрут, который привёл их к мастерской на третьем этаже, где Фредди год назад совершенствовал Ореховый Чудорбан.
Ошарашенные, двое друзей стояли перед запертой дверью: у Фредди не было с собой ключа.
– Не может быть, – медленно проговорила Элизабет.
Фредди был удивлён не меньше.
– Там же нет никакой двери. Я миллион раз там был.
Элизабет посмотрела на бумагу.
– Мы где-то ошиблись.
– Слушай, мы знаем, что последняя дверь в комнате Норбриджа, – сказал Фредди. – Давай пройдём по схеме и посмотрим, получится ли. Тогда можно будет вычислить и третью.
– Отличная идея.
Через пятнадцать минут, отработав схему для четвёртой двери, Элизабет с Фредди и в самом деле оказались перед входом в квартиру Норбриджа.
– Когда я буду там в следующий раз, то пройду оставшийся путь, – сказала Элизабет. – Спорим, я найду эту дверь.
– Давай я возьму ключ от мастерской, – сказал Фредди. – Мы хотя бы сможем увидеть, есть ли там что-то похожее на дверь.
Войдя в мастерскую – по-прежнему заставленную верстаками, столами, досками и инструментами, – друзья тут же отмерили последние шаги. Завершить путь им помешали ящики, стоящие у стены.
– О, я никогда не интересовался, что там, за этой рухлядью, – проговорил Фредди, пока они оттаскивали ящики.
Вскоре друзья освободили проход к стене, вдоль которой стояло два листа фанеры, а за ними обнаружилась неприметная белая дверка, которая почти сливалась со стеной. Это была гладкая деревянная панель, крашеная в белый цвет, окружённая формованным добором. В белый цвет была покрашена даже дверная ручка!
– Она всё время была здесь, – удивился Фредди. – Поверить не могу.
Выражение его лица словно говорило примерно следующее: я шёл в чистом поле, повернул, а из ниоткуда – дом.
– Невообразимо, – подтвердила Элизабет.
Она прикоснулась к двери и легонько провела по ней пальцами – так после ремонта проверяют, высохла ли свежая краска. Убрав руку, девочка снова осмотрела дверь, а затем попыталась повернуть ручку. Она не поддавалась.
– Интересно, почему здесь всё закрасили, – спросила Элизабет.
– Вероятно, хотели замаскировать, чтобы дверь не отличалась от стены и не бросалась в глаза.
Девочка разглядела что-то над дверью, её внимание привлёк такой же белый предмет на стене, который слегка выделялся спереди и тем самым выдавал себя.
– Ещё табличка? – Элизабет хлопнула в ладоши и подпрыгнула. – У тебя не найдётся немного растворителя, чтобы удалить краску?
– Держи, – мальчик протянул ей банку скипидара и тряпочку.
Элизабет пододвинула один из ящиков, влезла на него, смочила растворителем ткань и начала понемногу стирать краску. Постепенно верхний слой сошёл, и изумлённым взглядам ребят предстала медная табличка с еле различимыми буквами. Счистив всю краску, Элизабет соскочила с ящика и отошла на несколько шагов, чтобы прочитать:
ПРЕОБРАЖЕНИЕ ПОШЛО —
СЛУЖИТЬ ВО БЛАГО ИЛЬ ВО ЗЛО
– Третью дверь мы нашли, – сказала Элизабет. – Если я смогу найти четвёртую – ту, что в комнатах Норбриджа, – то буду знать стихотворение целиком. Видимо, оно и объясняет, что спрятано в туннелях.
– Никак не могу поверить, что дверь всё это время была здесь.
Элизабет пригляделась к табличке, затем подошла к двери и приложила к ней ухо. Она тотчас услышала слабое гудение, словно вдалеке заводили мотор.
Девочка плотнее прижалась к двери и прислушалась снова.
– Что там? – шёпотом спросил Фредди, затем тоже подошёл к двери и приложил к ней ухо. Но через несколько секунд мальчик пожал плечами и покачал головой:
– Ничего. Там тихо.
– Тихий гул, – пояснила Элизабет. – Ты что, разве не слышишь?
Фредди ещё раз приложил ухо к двери, отстранился и нахмурился.
– Нет, ничего не слышу.
– Понятно, – ответила девочка. Она вдруг подумала: «Может, я единственная, кто в состоянии это услышать. Не зря ведь только мне удалось найти Ту Самую Книгу».
Тут по её телу пробежала дрожь, и девочка отскочила от двери. Кто-то шёл к ним.
– Фредди! – воскликнула она. – Быстро! Загораживай всё!
Не прошло и нескольких мгновений, как друзья уже приставили к стене фанерный лист и вернули на место часть ящиков.
– Эй! – послышался голос от входной двери.
Элизабет и Фредди оглянулись. В дверях стоял Родни Паутер, а за ним – его родители.
Глава двадцать седьмаяВзгляд из тёмной комнатыТеизм
– И что это вы тут делаете, мелкота? – возмущённо спросил Родни.
У мистера и миссис Паутер был такой вид, будто Фредди и Элизабет шарили по чужим карманам, и их поймали на месте преступления.
– Это моя мастерская, – сказал Фредди. – Посторонним вход воспрещён.
Незваные гости отошли от ящиков, только что сложенных в ряд.
Мистер Паутер оглядел мастерскую, словно это был дом, который он собирается купить.
– Меня не предупредили, что это помещение закрыто для гостей отеля, – он поднял брови.
– Да, нас не предупредили, – подтвердила миссис Паутер, – и мы хотим его осмотреть.
Элизабет набрала воздуха.
– А я знаю, что вы что-то задумали, – выпалила она. – Я даже знаю, ЧТО вы ищете.
– О, и что же это? – миссис Паутер изобразила недоумение, но успела бросить быстрые взгляды по углам комнаты. – И почему это вы оба такие нервные?
– Потому что вам пора оставить нас в покое! – жёстко ответил Фредди.
– Ух ты! Господин Изобретатель решил заступиться за свою девушку, – скривился Родни.
– Она не моя девушка! – возразил Фредди. – А вы должны уйти отсюда.
– Вот что, молодой человек, – сказал мистер Паутер, – мы платим за пребывание в отеле и будем ходить, где хотим, и входить, куда захотим.
Миссис Паутер ещё раз оглядела комнату, обращая внимание на стены.
– Возможно, в этой комнате есть что-то интересное, – она коварно улыбнулась Элизабет. – Ты разве не согласна со мной?
Родни посмотрел на девочку с ненавистью.
– Я тоже так думаю.
– Прекрасное семейство Паутеров! – прозвучал из коридора голос Норбриджа, и тотчас владелец отеля собственной персоной появился в дверях. Он посмотрел на Элизабет и Фредди: – И ещё двое моих любимцев! Всем добрый вечер!
– Эти дети заявляют, что нам не разрешается заходить в эту комнату, – произнёс мистер Паутер, вытягиваясь во весь рост и надвигаясь на Норбриджа.
– И они правы, – мягко ответил Норбридж и погладил бороду.
– А, собственно, почему? – спросил мистер Паутер. – Это всего лишь маленькая мастерская.
– Маленькая мастерская, в которую вход воспрещён всем, – сказал Норбридж, сохраняя на лице подобие улыбки и говоря очень спокойно, – кроме моего уполномоченного изобретателя и моей внучки.
Он сделал шаг назад и махнул рукой в сторону выхода из коридора:
– А теперь я приглашаю вас скорее идти, чтобы успеть собраться к ужину, – он подмигнул. – Сегодня свиные котлеты. Очень вкусные.
Мистер и миссис Паутер стояли, словно их стукнуло пыльным мешком по голове. Затем миссис Паутер недоверчиво замотала головой:
– Вы очень нехорошо с нами обходитесь, мистер Фоллс, – сказала она. – Очень нехорошо.
– Пошли отсюда, – сказал Родни. – Они лузеры. И отель идиотский! – и вышел вон.
– Но знайте, что это ещё не конец! – произнёс мистер Паутер, не обращаясь ни к кому конкретно. После этих слов семейная пара проследовала за своим сыном.
Норбридж молча смотрел им вслед. Затем он вошёл в мастерскую и осмотрел стену, перед которой стояли ящики – казалось, он уже выбросил Паутеров из головы.
– Как Киона? – спросила Элизабет, чтобы заполнить повисшую в воздухе тяжёлую тишину.
– Напугала она нас, – ответил Норбридж, – но, похоже, с ней всё будет в порядке.
Норбридж пристально посмотрел на Элизабет.
– Что здесь происходит?
– Почему ты сразу не сказал мне про Грацеллу? – спросила она.
Дед глубоко вздохнул.
– Да, понимаю. Элизабет, если честно, это не те вещи, которые я хотел бы обсуждать со своей внучкой. Я в курсе, что ты говорила об этом с Джексоном, и надеюсь, что ты меня сможешь простить. Я всего лишь хотел предупредить ненужное беспокойство с твоей стороны.
Норбридж скривил губы.
– Возможно, мне следовало тебе рассказать. И прости меня, если тебя это обидело.
Элизабет почувствовала, что в ней нарастает гнев. С одной стороны, в том, что Норбридж избавил её от подробностей, был смысл – тем более, что он извинился, с другой – он заставил её чувствовать себя ребёнком, кем-то маленьким и слабым, кому нельзя доверять серьёзные вещи, кто не способен вынести страшную правду. Глаза её засверкали, но девочка приказала себе не терять самообладания и не плакать.