Зан остановился, глядя на дом своими новыми чёрными глазами. Он выглядел ошеломленным, стоял в изумлении, будто видел это всё впервые. Хотя если подумать, так и было. Кара мягко сжала его пальцы. Она пошла в переднюю дверь. Он остался на месте. Кара остановилась и махнула ему, чтоб шевелился.
— Всё будет хорошо, — сказала она.
Она открыла дверь, и мама вздрогнула, будто от выстрела, а потом рванулась к ней и крепко, до боли, сгребла в объятия.
— Что же ты делаешь? — гневно рычала мать сквозь зубы. — Какого хера ты творишь?
А потом прижала Кару к себе так тесно, что ей стало нечем дышать. Мамины рыдания сотрясали обеих. Кара обхватила маму руками и обнаружила, что тоже немного плачет. Вина, радость, эхо горя от смерти Зана и триумф от его возвращения, всё это вмиг исчезло, и Кара крепко схватилась за мать, как не делала с самого детства.
— Всё хорошо, мамочка, — сказала она сквозь слёзы. — Теперь всё хорошо.
Папа произнёс мамино имя. Дот. Один тихий слог, но с такой паникой, что он прозвучал громче любого крика.
Зан стоял сразу за открытой дверью, и не в темноте, и не на свету. Саван, весь в грязных пятнах, больше напоминал камуфляж. Под ним — грязные босые ноги. Излом бровей над черными влажными глазами наводил Кару на мысль о псах — неуверенных, смущённых, виноватых. Зан вошёл в дверь и застыл. Потом вдруг протянул руки, как всякий ребёнок, который хочет обняться. Под ногтями у него была грязь. Из-за серого цвета кожи казалось, что у него грязное лицо, даже если было не так.
Кара почувствовала, как мама резко и судорожно вдохнула и не выдыхала, словно забыла, как дышать. Напрягла руки, больно сдавила Кару в объятиях. Зан попытался улыбнуться. Взгляд метался от Кары к отцу, к матери, и снова к Каре, будто насекомое дёргало лапкой. Он растопырил пальцы, сделал ещё шаг вперёд.
— Всё хорошо, — сказала Кара. — Я его вернула.
Мать схватила и швырнула её назад, дёрнув с такой силой, что заболела шея. Кара оказалась за стойкой, ноги болтались над полом, а руки матери выдавливали из неё воздух, так что она едва сообразила, что они обе передвигаются. Отец оттолкнул их обеих за себя. Кара не понимала, зачем он взял нож.
— Гэри? — сказала мама. — Это что ещё за херня?
— Вижу, — ответил папа. — Оно настоящее.
Кара не могла говорить. Ей не хватало воздуха. Она извивалась в маминой хватке. Она должна объяснить, рассказать им, что происходит. Такого она никак не ожидала.
— Я тоже хочу на ручки, — сказал Зан.
Зан сделал ещё один неловкий шаг вперёд, застыл, едва заметно пошевелился, застыл снова. Отец заорал, крик был глубокий, рваный, слишком большой для человека, которого знала Кара. Со сверкающим в руке ножом он бросился к Зану, и Кару заполнил ужас. Она сильно пнула мать, и почувствовала, что удар достиг цели. Хватка чуть ослабла.
— Прекрати! — закричала Кара. — Что ты делаешь?
Зан закрылся рукой, нож вспорол серую кожу, и чёрная кровь залила ладони. Зан в шоке округлил глаза. Отец рванулся к нему, всё так же бессвязно вопя. Сгрёб саван в кулак и поднял малыша над полом. Кара изо всех сил упёрлась матери в шею и выскользнула на пол. Теперь мама причитала тонким, натянутым, полным паники голосом. Отец открыл дверь кладовки. Швырнул Зана внутрь и захлопнул дверь, всё ещё крича. Теперь в крике можно было разобрать слова. Он орал: «Оставь мою семью в покое».
— Да что с тобой? — закричала Кара.
Ударила отца в спину и замерла. Она раньше ни разу не била его. Он даже не заметил. Схватил один из кухонных стульев и заклинил им дверь в кладовку. Зан ударил в дверь, причём гораздо сильнее, чем можно было ожидать от малыша. Мама взвизгнула и принялась быстро и тихо, почти шепотом, сыпать проклятиями. Звучало как молитва.
По щекам Кары текли слёзы, но не от жалости. Всё, что она чувствовала — мощную растущую ярость.
— Я его вернула! — завопила она. — Он умер, а я отдала его псам, они его починили!
— Псам? — спросил папа. — Каким псам?
— Псам, которые пришли, когда включились каркасные луны, — крикнула Кара.
Они совсем ничего не понимали, а объяснять — всё равно что пытаться проломить подушкой кирпичную стену. Весь смысл в словах не помещался. — Псы починили птицу и дрон, и Зана починили, потому что я попросила, и он вернулся. Я его вернула, а ты делаешь ему больно!
Она услышала, как мама где-то сзади говорит в планшет. «Мне нужно связаться с военными. У нас чрезвычайная ситуация». Гнев и нетерпение ядом разлились по венам Кары. Она отшвырнула стул, попыталась снова открыть дверь. Отец схватил её за плечи и притянул к себе так близко, что его лицо заслонило весь мир.
— Это не твой брат, — сказал отец, чеканя каждое слово. — Это. Не. Зан.
— Это он.
— Из смерти не возвращаются, — сказал отец.
— Здесь возвращаются, — сказала Кара.
— Ты видела его глаза, — сказал он, тряся её на каждом слове, — и как он двигается. Это не человек, детка. Это что-то другое, одетое в кожу нашего малыша.
— И что с того? — сказала Кара. — Он знает всё, что знал Зан. Любит то, что Зан любил. Поэтому он и есть Зан. Разве можно так с ним поступать только потому, что он не идеальный?
В голосе матери слышалась твердость камня:
— Они отправят из города отряд.
— Солдаты? — сказала Кара, выворачиваясь из рук отца. — Ты позвала сюда солдат? Ты же ненавидишь солдат!
Она снова взялась за стул, но мама обхватила её сзади и потащила в комнату. Ноги Кары волочились по полу. Зан звал из кладовки глухим от слез и отчаяния голосом. Кара попыталась развернуться к нему. Попыталась дотянуться.
Мама втолкнула её в комнату и загородила дверь собой. Пусто, жёстко посмотрела на Кару.
— Всё будет в порядке. — сказала мама, — но ты останешься здесь, пока я не разберусь.
В голове кружился и рвался наружу целый вихрь мыслей — «здесь не с чем разбираться», «с чего вы взяли, что всё плохо?», «ты позволила папе порезать Зана». В итоге вышел лишь бессвязный лепет. Дверь закрылась. Кара сжала кулаки и врезала в стену. Из дома неразборчиво доносились голоса родителей — резкие, жёсткие звуки. Кара сложилась в три погибели на краю матраца, и обхватила дрожащие ноги. Кровь, казалось, кипела от гнева, но надо было подумать.
Придут военные. Родители позволят им увести Зана. Просто отдадут. Военные скажут, что псы плохие. Опасные. Псов будут обижать.
И всё потому, что на Земле устроено не так.
Комнату наполняли вещи Кары. Одежда — чистая сложена в шкаф, ношеная разбросана на полу вокруг корзины. Картина над кроватью — динозавр бежит за человеком в большой розовой шляпе. Картину Кара сделала в семь лет из лаконийской травы и клея, с краю на картине стояла оценка инструктора Ханну — «Отличная работа!». Планшет с книгой — книга всё ещё открыта на странице с Эшби Эллен Экерман в Париже. Где старушка кормит птиц хлебом. Кара тронула картинку кончиками пальцев. Это ненастоящая старушка. Да и картинка ненастоящая. Просто идея идеи. Всё это не имеет к Каре никакого отношения, и если она даст ему уйти, то ничего не потеряет.
Она закрыла книгу и открыла приложение диктофона. Время ускользало просто физически ощутимо, но Кара всё же бросила долгий взгляд на комнату. Здесь вся её жизнь, записанная в маленьких значках, картинках и вещицах, складывающихся в ей одной понятную историю.
Только ей одной.
Окно открылось просто, но распороть экран оказалось сложнее, чем она думала. Получилось разорвать его на два пальца, и рвать дальше стало легче, но он ранил руки. Кара дернула экран, проделав дыру, в которую могла пролезть, и с полотна взлетело облачко пыли. Пока она выбиралась, пустая бутылка для воды выскользнула из кармана и загрохотала по отмостке под окном. Кара не стала за ней возвращаться. Она перебежала дорогу и скользнула в густые заросли. Высокие облака размывали звёзды в штрихи, словно гигантские когти рвали небо на полоски.
Свет в доме и темнота вокруг позволяли ей прекрасно рассмотреть маму и папу в гостиной. Отец как дубинку сжимал в кулаках металлический прут длиной с руку. Он плакал, не вытирая слёз. Иначе пришлось бы слишком надолго опустить оружие. Мама стояла у двери и ждала солдат. Они скоро придут. Если у тебя есть военный транспорт, то город в двух шагах.
Кара включила запись на планшете. Глубоко, медленно вдохнула, выждала пятнадцать секунд и закричала.
— Мамочка!
Мама резко вскинула голову и вгляделась в черноту ночи. Кара нажала проигрывание по кругу, выкрутила громкость на максимум, а потом что есть силы швырнула планшет в кусты. Мама, всматриваясь в темноту слепыми со света глазами, вышла на улицу через переднюю дверь. Из кустов снова донёсся голос Кары: «Мамочка!»
— Кара? — сказала мама. — Ты где?
Папа вышел в дверь. Кара услышала, как он сказал:
— Что это?
Кара пустилась бегом. Сзади снова донёсся ее голос и мамин крик. А теперь и папин. Времени было немного. Кара обежала дом, подошла к задней двери, и осторожно открыла, стараясь не шуметь. Родители ушли из дома на поиски. Чтобы найти и спасти. Их голоса напомнили ей, как она бежала от поискового отряда. Они всеми силами хотели помочь, но ни разу не спросили, какая нужна помощь.
Она пнула стул и рывком открыла дверь в кладовку. Зан стоял в темноте на коленях, сложив ноги точь-в-точь как псы. Его щёки намокли от слез. Он поднял на нее черные глаза. Она протянула руку.
— Пойдем, — сказала она. — Нужно предупредить псов.
Передняя дверь осталась открытой. Кусты на той стороне дороги трещали, когда сквозь них продирались родители, и затихали, когда они звали Кару. В голосах слышался страх. Каре стало их жалко, но они сами так захотели. А она захотела не так. Зан дал ей здоровую руку, и она потянула его вверх.
Они выбежали во тьму, в ночь, к псам, где бы те ни были. Зан крепко держал Кару за руку, семеня рядом. Голоса родителей таяли позади. То ли они нашли планшет, то ли остались так далеко, что уже и не слышно.