Джипы готовились к выезду. Мы продолжаем нашу экспедицию и направляемся к реке Катунь, по которой будем сплавляться на уже знакомых мне рафтах и гидроциклах.
От Кызыла, от базы, на которой мы ночевали, мы прошли вдоль Западных Саян километров триста. Ехали нормально, на джипах, потому что дорога хорошая, частично был асфальт, потом уже пошел хороший настоящий песок, так что машину, идущую в пяти метрах впереди совершенно нельзя было разглядеть. Добрались до водохранилища Красноярской ГЭС, у которой какая-то запредельная площадь — около 400 тысяч километров. Любопытно, что в течение весны и лета водохранилище собирает воду, а осенью и зимой ее спускаю на турбины электростанции, чтобы они вращались и давали ток. По дороге проезжали печальные и однообразные деревни (НЕОБИТАЕМЫЕ —?), которые на тувинском языке называются «спасенные деревни». Проще говоря, когда строили Красноярскую ГЭС, эти места готовили к затоплению, а людей переселяли из деревень на более высокие места, которые потом стали берегом этого самого водохранилища.
Именно в этой местности были древние скифские поселения и большое количество курганов. Именно здесь было найдено золото скифов, и именно сюда до сих пор приезжают на раскопки археологи, когда вода уходит и обнажает части залитых прежде берегов.
На моторных лодках мы переправились на другой берег водохранилища, где встретили группу ученых из Санкт-Петербурга. У раскопанного карьера стояла палатка, даже не палатка, а тент, сооруженный почему-то из старых театральных растяжек и афиш, на одной из которых был изображен Дзержинский. Владимир Анатольевич, профессор и руководитель археологической экспедиции, объяснил, что это местный театр отдал им старые задники и кулисы, и их использовали для научных целей. Дзержинский украшал крышу палатки археологов, а внутри происходили удивительные вещи: из земли, которую эти люди перебирают буквально руками, из глубин времени появляются скифские бронзовые уздечки, отлитые в VII веке до нашей эры, какая-то утварь, посуда, украшения. Я трогал это руками, я видел это глазами и не мог сопоставить даты, века и тысячелетия. Никогда я не ощущал так остро ход времени и собственную причастность к истории.
Потом нас повели на раскопки и показали курганы, так называемые ящики, могилы, гробы, собранные из плоских камней. Ящики для взрослых, ящики для детей, куда укладывали тела умерших и те предметы, которыми они пользовались при жизни. Нам показали наскальные рисунки, и — невероятно! — на многих из них изображены космические сюжеты… Показали нарисованный рукой далекого предка скифский крест и место, где, по предположению ученых, упал метеорит или приземлился таинственный летающий объект. Я не верю в НЛО, но в этих местах, где видишь абсолютно девственную обнаженную планету, понимаешь, что все могло быть…
Эти ученые — подвижники. Они отвоевывают у времени свидетельства развития человеческого рода, возникновения, могущества и падения государств, культур и цивилизаций, давая нам шанс прочувствовать, кто мы и откуда. Когда ты видишь все эти бесценные вещи в витрине музея, в отрыве от местности, от конкретной точки на планете, сохранившей свою первозданность, такое чувство возникает редко.
В Кызыле мы видели колоссальное здание — Государственный музей Тывы. Наш проводник Артур рассказал, что именно здесь будет храниться золото скифов, которое было найдено на территории Тывы. Долгое время коллекция хранилась в Эрмитаже, а вот сейчас ее передали тувинскому музею. Правда там такое количество золота и оно настолько неоценимо в денежном отношении, что музей не может пока выставить скифские сокровища: нет специальной охранной системы. Но обещают, что скоро будет…[1]
Археологи угостили нас вкусным холодным компотом, и мы долго беседовали. Как-то между делом они пожаловались, что кто-то ночью украл их единственную лодку, и Чубайс тут же решил подарить им одну из наших моторок. Археологи были счастливы, и в таком общем счастливом состоянии мы попрощались и вернулись к нашим джипам, чтобы продолжить путь.
Искупались в водохранилище и опять какое-то время ехали по пескам. Вечером разбили лагерь и у костра принялись смотреть на портативном DVD «Намедни» Леонида Парфенова — кто-то из наших привез с собой запись всех выпусков программы, чтобы коротать свободные вечера, которых, впрочем, выдалось немного. Включили 1991 год: ваучеры, свободные цены, постепенный выход страны из состояния голода, распад СССР… Чубайс давал удивительные по своей насыщенности и точности деталей комментарии, которые можно было бы издать как лекции по новейшей истории России. Это было настолько интересно, что просмотр затянулся почти до утра. Жаль, что он не читает таких лекций в университетах.
Двинулись к Алтаю.
Первую половину дня ехали на джипе, Чубайс был за рулем, а разглядывал карту, пытаясь самостоятельно определить маршрут. Но местные названия были такие мудреные, почти монгольские, поэтому скоро я эту затею бросил, и мы, как обычно, шли просто за Сашей Давыдовым, который вел всю колонну.
Карстен влетел на своем квадроцикле в какую-то яму и повредил позвоночник. Повредил так, что лежал не шелохнувшись, и пришлось вызывать санитарный вертолет, который отвез его в ближайший город, Барнаул. А оттуда уже самолетом в Москву.
В середине дня Чубайс пересел на квадроцикл, и я один вел джип по высокогорью. Это оказалось не легче, чем ехать по горной дороге на квадроцикле или мотоцикле, несмотря на то, что ты отгорожен от опасности стеклами, дверьми, капотом и бампером. Смотришь вправо-влево и видишь такое ущелье, такой обрыв, что понимаешь всем своим существом: всего чуть-чуть, всего один миг — и тебя нет.
Ни встречного, ни попутного транспорта, встречались лишь редкие стада, гонимые одиноким пастухом. И в Узбекистане, и на Кольском людей было больше. Раньше я сказал бы, что это богом забытое место, теперь думаю, что наоборот: богом избранное, куда люди не допускаются. Такие горы, такие краски и такое небо встречаются на картинах художников, пытавшихся изобразить рай. Рай — это планета без людей.
В горах произошел мгновенный переход от неимоверного зноя к жуткому холоду, который мы сперва восприняли как желанную прохладу. Но очень скоро пришлось утепляться, спасаясь от пронзительного ветра. Мы добрались до лагеря по очень крутым подъемам и спускам. Я был поражен тем, что горные реки, когда мы поднимались в гору и резко шли вниз, текли в обратную сторону, вверх, как бы стремясь к вершине. Я вначале не поверил своим глазам, и попросил Чубайса посмотреть на это странное явление. Он тоже крайне поразился.
На ночь разбрелись по палаткам. Спальный мешок, надувной матрасик и сон. Настоящая мужская усталость от хорошо сделанной работы. За мы прошли очередные четыреста или пятьсот километров.
Сегодня наблюдали полное солнечное затмение. Это было уникально, удивительно и очень красиво. Первую половину дня шли на квадах, и как раз встали у какой-то небольшой деревни, чтобы пересесть на джипы и поехать дальше. В этот момент солнце стало все больше и больше закрываться лунным диском. На берегу реки паслось стадо коров, и они замычали неестественно громко. Собаки залаяли и завыли. Все случилось именно так, как описывали солнечные затмения в античности и в Средние века, неизменно принимая это явление за признак грядущей вселенской катастрофы.
Всю вторую половину дня мы шли по Шуйскому тракту на джипе. Я вел, Чубайс дремал рядом. Он ужасно обгорел утром на квадроцикле. Наверно, перед затмением было особенно активное солнце. Я мчался с дикой скоростью по горному серпантину на высоте около 2000 метров. Впереди, как всегда, шла «пятерка» — экипаж Саши Давыдова. Дорога опасная, сплошные повороты и обрывы, к тому же навалилась темнота, очень быстро, почти минуя сумерки. Тем не менее до лагеря добрались без приключений. Здесь соединяются реки Шуя и Катунь, по которой мы завтра пойдем вниз на рафтах.
Катунь — мощная и коварная река с огромным количеством порогов, камней, бочек и водоворотов. Мы начали сплав: кто-то на рафтах, кто-то на гидроциклах, самые спортивные и отчаянные — на кайяках. Вначале привычно работали веслами на рафте, и мне этот участок показался чуть ли не прогулкой. Вскоре должна была произойти смена составов, и мы с Геной Платоновым решили поменяться прямо на воде. Он подплыл к нашему рафту, я очень аккуратно переступил на его гидроцикл и уже пытался сесть, но в этот момент Гена оказался на той же стороне гидроцикла, и мы перевернулись. Катунь в этом месте широченная, метров 300–400, течение бурное, так что я сразу ощутил, что вода — это очень мощная стихия. Нас разметало в разные стороны, при этом поток нес нас в одном направлении — на большие торчащие из воды камни. Я увидел, что ко мне мчится на всех парах Саша Давыдов, очень быстро он подвел ко мне свой гидроцикл, и я попытался за него уцепиться. Тут же меня отнесло в сторону и стало слегка закручивать. Появился внутренний страх, с которым я тут же начал бороться. Гидрокостюм со спасательным жилетом, казалось, не тянул ко дну — настолько он был тяжел и сковывал даижения, хотя по всем законам спасжилет должен был удерживать меня на поверхности. Он, собственно, и удерживал, но сомнения в спасательных качествах жилета у меня появились. Заметив мое замешательство, Давыдов крикнул: «Без паники!». Я попытался второй раз за ручку его гидроцикла, удержался, на влезть на него не смог. В это время кто-то из ребят подгреб на рафте, и, как это принято, когда человек оказывается за бортом, втащили меня на рафт за шлейки спасательного жилета. Такую же операцию проделали с Геной Платоновым, мы оба тяжело дышали и несколько минут приходили в себя, после чего продолжили сплав. Гена — на рафте, я — на гидроцикле.
Сверху над нами летел небольшой вертолетик, летел так низко, что из него отчетливо была видна голова, руки и камера Василия, моего дорогого и любимого оператора. Я понимал, что Вася ищет выразительные и сильные кадры, поэтому стал выделывать на гидроцикле всякие скоростные маневры. Сверху все равно не видно, кто это, а съемка может получиться эффектной. Сережа Полонский тоже стал показывать чудеса на виражах. Посреди реки был небольшой островок, и Сергей стал лихо и красиво обходить его слева, а я решил для симметрии зайти с другой стороны. Когда я уже стал поворачивать, я стал к ним поворачивать, Полонский резко остановился у этого островка и стал как-то отчаянно размахивать руками. Я не очень понимал в чем дело, пока не услышал резкий грохот камней в своем гидроцикле. Так я оказался на мели. Первым на мель сел Сергей и пытался меня предупредить