А мы гуляем по Крайсчейзу. Именно здесь всего полгода тому, произошло жуткое землетрясение — погибло более двухсот человек. Я впервые видел живущий обычной жизнью город, со старинными зданиями, правильной планировкой, в центре которого обнесенная легким заборчиком разрушенная и покинутая людьми «мертвая» зона. Проход внутрь запрещен. Видны здания с изящной лепниной. И вдруг — какой-то кусок, совершенно проваленный, дыра. Мы стали заглядывать в окна брошенных домов: перевернутые высохшие горшки с цветами, какая-то оргтехника. Жители то ли погибли, то ли бежали. Шокирующее и удручающее зрелище. Но люди из своего несчастья умеют выходить. В этот городок взамен уничтоженных зданий привезли большие металлические контейнеры, немного похожие на товарные вагоны. Во время землетрясения они были выставлены в центре города, в парках, на площадях и стали прибежищем для покинувших свои дома. Люди, пережившие трагедию, потерю родных, друзей стали, тем не менее, эти вагончики украшать — разрисовывать, красить в яркие цвета, клеить на них аппликации. И в результате создали новую достопримечательность. В одном — банкомат с логотипом «Банк Новой Зеландии». В другом — магазин. В третьем, двухэтажном — сверху кафе, а внизу парикмахерская. Вот такой удивительный город из контейнеров на пепелище.
Ходили-бродили, дождались Чубайса. Перелома у него не оказалось — то ли трещина, то ли ушиб. Ему положили новый гипс, и он стал носить руку на подвязке с красивой красной ленточкой, которую тут же соорудила Дуня. Естественно, джип дальше водил я. Чубайс сидел на заднем сиденье вместе с Дуней как раненный герой. По относительно приличной дороге поехали к океану в Кайкуры — рыбацкий городок на восточном побережье Южного острова, чтобы сесть на рыбацкие лодки и отправиться на ловлю лобстеров. Было обещано, что эти лобстеры нас только и ждут. Гораздо быстрее джипов неслись черные тучи, которые разразились не просто дождем, а бешеной бурей. Увидев океан, поняли: не то, что рыбалка — подойти к берегу опасно. В гостинице нас тщетно ждали с огромным уловом. Лобстеров привезли местные рыбаки, так что ужин состоялся. Вкусно. Промозглый ветер и буря способствовали крепкой выпивке. Потом, уже глубокой ночью начался концерт художественной самодеятельности, где замечательно пели Боря Вайнзихер и Дуня Смирнова, а подпевали Раппопорт и Чубайс. Долго я этого вынести не мог и ушел спать. Домики, из которых состоял наш лодж-отель, установлены на высоких сваях. Забравшись в свой домик, я был совершенно поражен: стены оказались стеклянными. На рассвете сквозь одну стену проступили высокие горы, покрытые снегом, сквозь другую — незнакомая хвойная растительность. А еще чуть правее — океан! Не может быть! Красиво… Стал фотографировать, чтобы у себя в Жаворонках сделать нечто подобное. Как построить стеклянные стены, я представляю. А где взять горы и океан?! Разве что нарисовать театральные задники…
Девятое сегодня, по-моему… Точно, девятое января. Значит, мы поплывем на кораблях, чтобы увидеть китов. Корабль ждет в порту, но буря не утихает. Предполагалась охота на китов. Охота своеобразная — никого не убивают!!! Корабли приближаются к месту, где киты выплывают на поверхность и плывут рядом. Увы, ничего этого не случилось, потому что море опять штормит. На джипах доехали до городка Пиктон. Там вместе с машинами погрузились на паром. Кто читает, кто спит, кто копошится в своих ноутбуках. Взяв книжечку про Новую Зеландию, стал вычитывать всякие любопытные факты. В частности, что Новая Зеландия движется в сторону Австралии, каждый год проходя определенное расстояние. Цивилизация здесь появилась крайне поздно и за кратчайший срок совершила гигантский рывок, пройдя от каменного века, который был здесь всего двести лет тому назад, до нынешней высоко цивилизованной страны, идеально приспособленной для жизни. Больше всего поразил факт, что Новая Зеландия — государство с самым большим количеством частных домов. Поразил потому, что дома я здесь действительно видел, только вот людей встречал крайне мало. В том числе и на городских улицах. Догадался, что почти все трехмиллионное население живет в частных домах. А остальные — человек десять, — видимо, живут в каких-то квартирах, хотя многоэтажных домов я вообще здесь не видел.
Пока я анализировал демографические особенности Новой Зеландии, паром, лавируя между маленькими островами, покрытыми экзотической растительностью, подплыл к Северному острову и пришвартовался в новозеландской столице Веллингтоне.
Поскольку мы приплыли на три часа раньше намеченного, (сэкономив на китах), большая часть нашей экспедиции отправилась посмотреть город, походить по улицам, зайти в магазины, ну а мы с Чубайсом, Дуней, Раппопортом и Вайнзихером решили как крайне интеллигентные и образованные люди посетить Национальный музей. Я все время спрашивал там о личных вещах Кука. Кстати, пролив, который мы проплывали, назван в его честь. Кука съели, но при этом его очень восхваляют. Его, собственно, и съели, потому что он был добрым, благородным и умным, с той целью, чтобы эти качества перешли к участникам трапезы. Портреты Кука широко представлены в музее. Есть один, где Кук выглядит очень грустным. Вероятно, этот портрет создавался как раз перед тем, как модель съели. Кук явно пошел впрок: новозеландцы буквально перескочили от каменного века к современнейшей цивилизации. В музее выставлены орудия первобытной жизни, найденные в жилищах начала XIX века. Так же, как и в Соединенных Штатах Америки, цивилизация и государство в Новой Зеландии строились не коренным населением, а эмигрантами.
Здесь в столице, как и во всей стране, остается впечатление художественно-завершенного пространства. Может, потому что людей мало и жизнь они понимают по-другому — жизнь для человека. Удивительно доброжелательные, удивительно гостеприимные, удивительно расположенные. Страна, ориентированная на средний класс. Нет очень богатых и нет очень бедных. И это справедливо. Так на взгляд гостя, хотя их жизнь подтверждает правоту этого наблюдения.
Вновь сели в джипы. Чубайс, наконец, решил сам повести. Одна рука в гипсе (левая, к счастью), а правой рулил. Мы ушли в горы, поднялись на какой-то высокий перевал, и там попали в тучу. Полный туман. Облака внизу — жутковатое, но чудесное состояние. Преодолели горы, спустились вниз и вновь оказались у океана, пройдя Северный остров поперек. Яркое солнце… Летнее утро… Будет знойный день. Мы обгорели вчера, и, думаю, сегодня догорим…
Какое сегодня число?.. Ферма, где держат лошадей, производят вино. Вчера мы здесь поужинали и переночевали, а сейчас на лошадях двинемся вдоль океана. Последний раз я ездил на лошади в Одессе несколько лет назад, но там была выездка по кругу, а здесь предстоит долгий путь, надеюсь, приятный и несложный. Хотя все, что кажется, на первый взгляд, несложным, часто оборачивается падениями, как у Чубайса с квадроцикла или у Давыдова на джипе. Вспомнил, сегодня десятое. Это все я говорил о девятом.
Сейчас вечер 10 января. Всю первую половину дня — долгий конный переход. Лошади хорошо знают местность и, главное, умеют ходить по узким каменистым тропам. С нами была проводница — женщина, живущая на маленьком ранчо, куда мы собственно и приехали. На этом ранчо пятнадцать-двадцать лошадей. Открытые стойла прямо на улице. Лошади все спортивные, понятно, что ходят под седлами. Мне достался конь по кличке Джордж, а Чубайсу — Дженерал, другого и не могло быть. Все стали шутить: «Генерал на генерале». Наша проводница взяла себе какого-то необъезженного коня, (с которого потом упала), и мы двинулись. Думали, что пойдем вдоль берега океана, но шли лесными тропами. Нетронутая природа! Живая стихия, живая среда и какой-то идеальный порядок, который уже начинает доставать.
Вчера или позавчера ехали на джипах по проселочной дороге, вокруг дикий лес — частично хвойный, частично кустарники, почти джунгли. В России все просто: захотелось — пожалуйста, останавливайся и иди под любой куст. Здесь же среди этого бездорожья стоит хорошо обработанный столб, а на столбе указатель: «Туалет». Это фантастика! Куда ни брось взгляд — никакого человеческого жилья, никаких признаков цивилизации. Тем не менее, забота о природе, о чистоте. Хотелось пойти проверить, что же там за туалет, кто за ним следит и как сюда добирается. Наверное, это происходит так же незаметно, как в гостинице, где я сейчас живу: кто-то пришел, включил свет, задернул занавесочку. Кто? Когда? Как они следят за своей страной, за своими островами? Загадка…
Тем временем, едем мы с Чубайсом верхом, беседуем.
Ч. Вот выйду на пенсию и приеду жить в это уникальное место.
Я: А как это вы себе представляете, дорогой Анатолий Борисович, когда у вас через два года пенсия? И как вы себе представляете, что вот вы на пенсии?
Ч. Да я не представляю.
Я. Я тоже не представляю себя на пенсии. На третий день сойду с ума.
Ч. На сколько лет вы себя чувствуете?
Я. Вообще не чувствую никакого изменения в возрасте.
Ч. А я чувствую себя лет на сорок, не больше сорока пяти…
Мы спускались и поднимались по очень крутым склонам, переходили реки вброд, шли по довольно серьезным зарослям. Удивляет, как лошадь выбирает, куда ступить, куда поставить ногу. Скользкие камни. Довольно активная река, глубина где-то метра полтора, лошади по брюхо. Поднимаешь ноги, чтобы не залить обувь. Все время меняется погода. Внезапное солнце и тут же дождь. Осень? Но через три минуты яркое голубое небо, и вся эта зеленая растительность блестит. Удивительный день!
Между владениями, между маленькими ранчо — долго-долго нет ничего, а потом внезапно возникает какой-то одноэтажный домик, вокруг ходят птицы, петухи, куры, страусы. Очень много овец, напоминающих детские игрушки. Чистая белая шерсть. Зеленая-зеленая трава. И овечки пасутся, как заведенные. Раз — чуть наклонит голову, два — чуть-чуть передвинется. Как будто они расставлены на зеленом войлоке бильярдного стола. Дальше едешь, и опять долго нет никакого жилья. Как они в таком разбросе живут, общаются, понимают, что каждый из них не отдельный человек, а часть страны? Каждый в своем доме, и все вместе в своей стране. Между прочим, они замечательно разграничивают свои участки: высаживают ряды елей. За десятки лет ели вырастают на двадцать-двадцать пять метров. Едешь и видишь высоченный плотный зеленый забор, шириной метра в два-три. Эти вековые заборы мы наблюдали и с вертолетов, и на джипах проезжали, а сегодня еще и на лошадях. Понятно, что страна стабильна: многим живым заборам более ста лет.