После этого рыболовного подвига я как-то вдохновился, уже сам надел наживку на крючки. И… Буквально через десять минут леска опять натянулась, появилась тяжесть, и теперь уже достаточно уверенно я вытащил вторую рыбу, которая оказалась тоже невероятно красивой — сине-желто-зеленой. Такую рыбу встречал не так давно, плавая с маской в Красном море на границе с Египтом. Новая была такой же огромной — не меньше моего красного окуня, вся в цветах радуги. Обидно, но хозяева катера признали ее несъедобной. Пришлось выпустить в море.
Тут волны усилились, и жена хозяина довольно взволнованно потребовала, чтобы мы надели спасательные жилеты. Оказалось, действительно шторм: волны поднимали и бросали нас из стороны в сторону. Мы поплыли к материку, если можно этот остров назвать материком, во всяком случае, к большой земле. Если ее можно назвать большой. Плыли больше двух часов. Потом пересели на два вертолета. Вертолетчик решил показать нам многочисленные вулканы сверху. Он выделывал всякие круги, заходы влево и вправо, пролетая над красивейшими водопадами, ледниками, вершинами, гейзерами.
Уже 13 января — ночь на 14-е. Дома Старый Новый год. Мы его встретили на девять часов раньше, чем в Москве и на одиннадцать — раньше, чем в Одессе. Здесь крайняя точка часового пояса — отсюда начинается весь временной счет. Даже Австралия — и та западнее.
Сегодня предстоит рафтинг. С утра опять вертолеты, которые для нас уже вроде троллейбуса или метро, настолько привычно и обыденно. Они садятся прямо на полянку возле наших домиков. Заходим в них, как в такси. Куда-то довольно долго летим над очень красивым ландшафтом. Там, где были вырублены или почему-то погибли деревья, новозеландцы тут же сажают новые, поэтому здесь мощное свежее зеленое покрытие. Бескрайние массивы сосен; как на Украине поля кукурузы, подсолнухов. Здесь какой-то определенный сорт сосны, по-моему, они сами его вывели. Такое ощущение, что эти сосны величиной с какой-нибудь 30-этажный дом. Естественно, мы пролетаем бесконечные гейзеры, небольшие вулканчики — и все это дымится. Как будто там стоят какие-то машинки и кто-то кочегарит — столько земля выдает непривычных глазу картинок.
Начался рафтинг. Это достаточно привычно. Специальный облегающий костюм, не дающий мерзнуть в холодной воде. Спасательный жилет, шлем, специальная куртка, ботинки, которые, конечно же, промокают сразу же, но почему-то ногам не холодно. Мы на двух рафтах. Пошли не все: после завтрака произошло очень сильное событие в жанре трагифарса. Поскольку у Чубайса сломана рука, вечером он решил уйти спать пораньше. Дуня вместе с ним. Утром Чубайс вывез Дуню… на коляске со сломанной ногой. Оказалось, вечером Дуня упала и повредила ногу. Ее, естественно, отвезли в ближайший городок в больницу, там долго спорили, накладывать или не накладывать гипс, поскольку порвались связки. Вася, отстаивая русскую и советскую медицину, требовал большого гипса, а новозеландские врачи говорили, что и так пройдет. Во всяком случае, нога у Дуни сильно распухла, ее перебинтовали. И теперь у Чубайса сломана рука, у Дуни — нога. Какой уж тут рафтинг?
А мы поплыли. Река не самая бурная — 5–6 категория сложности. Где-то часа два шли в хорошем темпе. Соседний рафт пару раз перевернулся. Кто-то периодически падал в воду — их ловко вылавливали. С двух сторон высокие отвесные стены настоящих мощнейших тропиков, где и пальмы, и сосны, и какие-то бесконечные папоротники. Наш местный провожатый иногда подплывал к берегу, что-то там обрывал в этих джунглях, в своей тайге, и давал нам попробовать. Казалось, что ешь какой-то зеленый салат. Но если съесть много, то попадешь под наркотическое воздействие. Намекал, что можно поплыть и таким образом. Мы плыли-плыли и доплыли, естественно, абсолютно промокшие, преодолев несколько довольно крутых водопадов и десятка полтора небольших. Люди все тренированные — неожиданностей и новостей не приключилось. Просто хороший рафтинг в свое удовольствие. Переоделись, опять машины, опять вертолеты. Надо потом проверить, как называлась река — Кайтуна?
Финальный ужин, ставший одновременно помолвкой Чубайса и Дуни, встречей Старого Нового года и объявлением следующей экспедиции, которая начнется 27 августа в понедельник. Анатолий Борисович всегда очень точен и наверняка знает, что будет делать через год в понедельник в 8 часов сорок минут. Будущая экспедиция предстоит жесткая. Это сейчас мы несколько расслабились, живем в таких замечательных лоджах, но пора вернуться в палатки, на багги, квадроциклы, мотоциклы и пройти по китайской пустыне Таклимакан без единого верблюда.
Завтра отправляемся на вертолетах в Окленд. Оттуда у каждого свой маршрут. Мы с Вайнзихером снова напросились в самолет к Раппопорту. Дальше — Гонконг. Оттуда десять часов до Москвы. Собственно, экспедиция в Новую Зеландию окончена. Сейчас глубокая ночь. Обычно к концу поездки очень хочется в Москву, а на этот раз — жалко улетать из календарной зимы и реального лета в реальную зиму. Вспомнил строчки, написанные в давние годы кем-то из моих университетских товарищей:
В леса упаду, словно в озеро камень.
Не помня, не злясь, не жалея.
И волны листвы, всколыхнувшись кругами,
Сомкнутся над жизнью моею…
P.S. Последний перелет над Новой Зеландией. Слева и справа участки соток по двадцать. Одноэтажные деревянные домики. Как всегда почти не видно людей, хотя сегодня суббота. Вдруг открылась замечательная картина: справа на набережной стоят люди с флагами. Идут спортивные соревнования — заплыв в океане, возможно, на скорость. Как пошутил Раппопорт, чтобы быстрее плавали, вдогонку запускают акул. Красивый заплыв. А слева, через небольшую дорогу, каток. Настоящий ледовый каток, на который семьями приходят отдыхать по выходным. Чуть дальше вдоль океана — снова участки, домики, трава, деревья. И вдруг… На одном из таких участков — кладбище, довольно плотно «заселенное». Я так понимаю, что хоронят здесь людей из близлежащих домов. Местные жители, идя утром в магазин, например, за молоком, проходят его: там лежат их родные, друзья, соседи. И все это также реально, как реален этот океан, трава, деревья и люди, которые как-то правильно живут, а потом остаются здесь же, на этом кладбище. И это не кажется печальным. Это нормально и естественно…
P.P.S. IPhone сигнализирует о полной разрядке. Надо бы…
Белое солнце Такла-Макана
Из технического паспорта экспедиции:
Состав участников 26 человек
Транспорт: мотоциклы — 4, квадроциклы — 5, багги — 3, джипы — 4, грузовые вездеходы (обоз) — 2.
Сроки: 16 дней, в том числе переход пустыни — 4 дня.
Преодолеваемое расстояние: более 5000 км, из них по пустыне — более 300 км.
Температура воздуха: от +2 градусов в горных участках Монголии до +52 градусов в пустыне Такла-Макан.
Ветер (во время песчаной бури) южный, 21 метр в секунду
К этой экспедиции готовились долго. Значительно дольше, чем к другим. Почему? Мы осознали это потом, когда наступили те самые четыре дня, ради которых все затевалось: сначала путь по Алтаю, затем переход через Монголию, пересечение границы Монголии и Китая с крутым «шмоном», устроенным китайскими пограничниками, несколько интереснейших дней в Урумчи — столице уйгурского автономного округа Синьцзян. Знакомились с уйгурскими традициями, культурой, историей, кухней. Лицезрели мумий, посещали буддийские пещеры. Конечно, понимали, что это лишь пауза, после которой мы вновь возобновим экспедицию и пройдем на мототехнике — впервые — через одну из самых больших пустынь мира — Такла-Макан. Знали, что будет трудно — но ведь нам не впервой: мы уже лет десять «бороздим» бездорожье, которое никто еще не «бороздил». Предполагали, что эта экспедиция будет самой… самой… амбициозной, что ли… Но знать — одно. А вот пройти…
В каждой экспедиции приблизительно 30 участников. Из них 10–12 — спортивно-профессиональное ядро, состоящее из уникальнейших типов. Собрал их Александр Давыдов, неизменный руководитель всех экспедиций, военный вертолетчик по профессии. Однажды на Эльбрусе демонстрировал фигуры высшего пилотажа. Я находился внутри крошечной машины и чуть не сошел с ума. Особенно, когда в какой-то момент понял, что не мы вращаемся вокруг Эльбруса, а Эльбрус вокруг нас. Примерно также он управляется с любым транспортом. Однажды мы «покоряли бездорожье» в Перу. Сквозь плотную пыль Давыдов мчался впереди на мотоцикле. Вдруг перед глазами картина в рапиде: мотоцикл резко остановился, а Саша продолжил полет — сначала несколько метров вверх, а потом камнем вниз. У Анатолия Борисовича Чубайса (мы с ним в одном экипаже) вырвалось ненормативное слово, по смыслу близкое к понятию «кердык». Резко затормозили, подбежали к Саше. Тот лежал неподвижно в нелепой позе, лицом в пыль: мертв… Но — шевельнулась рука, нога, «мертвый» встал, заполз на мотоцикл и поехал. Только добравшись до лагеря все увидели, как сильно он разбился. Что не помешало ему, впрочем, на следующий день повести экспедицию дальше.
Многие из этого спортивного ядра — чемпионы по какому-нибудь виду спорта: есть рекордсмены по каяки, есть человек, который преодолел чуть ли не все водопады мира, есть призер по затяжным прыжкам с парашютом. Про альпинистов, скалолазов и дайверов нечего и говорить — банальность.
Есть действующий ironman (один из видов триатлона, где спортсмены состязаются в трех видах — бег, плаванье и велосипед) — Василий Мозжухин, он же врач и видеооператор. В какой бы стране мы не находились, какая бы не была температура и время, оставленное для отдыха, Вася всегда в 6 утра бежит свои пару десятков км.
Приглашаются три-четыре механика — спецы по транспорту, задействованному в данной экспедиции. Всегда есть джипы, а потому присутствуют автомеханики. Но бывает и специфическая техника: снегоходы (зимний Байкал), гидроциклы (Белое море), квадроциклы (Южная Америка и не только). Машины нужно чинить каждый день, так как идем мы реально непроходимыми тропами, разбивающими «железных коней» в хлам.