Но товарищи все не шли. Совсем стемнело. Стало холодно. Было часов семь — здесь в пустыне это глубокая ночь. Ощущение полного одиночества. Машины проезжали все реже. И от help мы уже не так уверенно отказывались. Наконец, услышали треск мотоцикла Свена. Он привез радостную весть: багги решено не ремонтировать, а отправить в Москву. А джипы, которые мы столько часов безнадежно ждем, уехали не за нами, а в лагерь, потому что, они нам якобы не нужны. Но теперь до них добрались по спутниковой связи, так что все очень хорошо, и за нами приедут — часа через два…
Нужно сказать, что наступил зимний холод, а багги, как известно, открытая машина. Над нами висело прекрасное звездное небо, но даже оно не наводило на размышления по поводу «нравственного закона внутри нас», а вызывало лишь зубостучание. Раздался мощный храп: мы увидели, что прямо возле колеса багги, положив рядом мотоцикл, на песке спит Свен, который не захотел нас бросать. Так мы ждали, мерзли, голодали, охраняя поломанную багги. Спасение, наконец, пришло в виде джипа, в котором было тепло, лежали приготовленные для нас бутерброды с какой-то странной колбасой, показавшейся немыслимо вкусной, огурцами, помидорами.
В лагерь я приехал, ощущая себя изгоем. Все ребята прошли мощный путь по пустыне на квадроциклах, мотоциклах, багги, все были такие уставшие, покорившие пустыню, все заслуженно выпивали, ужинали, а моим достижением было лишь то, что я сломал замечательную машину. Мало того, завтра Чубайс поехал бы на багги, а теперь ему не на чем ехать, и он из-за меня поедет на каком-то квадроцикле. И я так скромненько присоединился к общему ужину, выпил, и незаметно ушел в палатку. Наутро стали распределять технику. Чубайс, естественно, повел себя крайне благородно, сказав, что выбирает квадроцикл, чтобы разминать тело. Стало ясно, что из-за того, что я вывел из строя багги, экспедиция лишилась двух мест. Саша спросил: кто не хочет ехать? кто хочет сегодня отдохнуть? Мне пришлось поднять руку. Никто не стал спорить, меня оставили в лагере, приписав к кухне как проштрафившегося солдата. Вторым аутсайдером стала Оля — дочь Анатолия Борисовича, которая в этот день плохо себя чувствовала. И когда основная команда рванула преодолевать пустыню и совершать спортивные подвиги, мы с Олей, понуро бродили по опустевшему лагерю и помогали нарезать вчерашнюю колбасу. Потом занялись кейтерингом — повезли на джипе еду, складные стулья и тенты к ланчу для тех, кто уехал. По дороге заблудились, но все-таки добрались до места.
Мы оказались на высоком плато, и увидели, как внизу по равнине движется наш конвой. Казалось, что через некоторое время они доберутся до плато и приступят к ланчу. Но не тут-то было. Оказалось, подъехать к этому плато с той стороны, где они находились невозможно. Есть только одна дорога — по которой мы приехали, а до нее — несколько часов. Таким образом, ребята остались без еды. Стало темнеть, мы двинулись в лагерь. А они тоже поехали в лагерь — в объезд. И вот тут упал и довольно сильно разбился Данила, сын Дуни Смирновой.
Казалось, что для одного дня — перебор приключений. Но мы еще не догадывались, что тот самый всесильный гроссмейстер подготовил гораздо более серьезные испытания. И диктует свою игру.
Когда к вечеру собрались в лагере, выяснилось, что маршрут оказался сложнейшим. Несколько раз падала Катя Абызова. На следующий день, поняв, что ударилась сильно, она отказалась садиться на квадроцикл. Я этим тут же воспользовался, быстро получил снаряжение. Первым шел Саша Давыдов, за ним Чубайс, за которым должен был идти я, но пропустил вперед себя девушку Юлю. В восемь утра мы стартовали и пошли очень крутым маршрутом. Сначала на сложном подъеме застрял на багги Боря Вайнзихер. Вызволяли его довольно долго. На моем квадроцикле лопнуло колесо. И я проклинал себя за невезучесть: мало того, что багги чубайсову сломал, и тут на острый камень налетел. Но не успел я себя отругать, как точно также раздолбал колесо и сам Чубайс. И я как-то успокоился. Затем лопнуло колесо у Давыдова — стало ясно, что это объективная ситуация: настоящее бездорожье.
В середине дня Юля Хасия, шедшая передо мной, неожиданно не удержала руль, и в какие-то доли секунды оказалась под своим квадроциклом. Мы с Чубайсом кинулись к ней, стали поднимать квадроцикл, она не без труда выползла из-под него. Было непонятно, что у нее — ушибы или переломы. Подбежал Вася, в котором во время аварии всегда борются врач и кинооператор: первый должен оказать помощь, а второй — запечатлеть событие на камеру. И если он как врач видит, что травмы незначительные, оператор берет верх. Вот и сейчас у Васи в одной руке чемоданчик — желтый докторский, а в другой камера. Вася поснимал немного, не забывая спрашивать, где болит. Юля отвечала на камеру.
Снова двинулись. Из-за всех этих падений дотемна маршрут пройти не успели. Наступила ночь, сильно усложнился рельеф. Давыдов собрал нас и сообщил: «Дорога потеряна, световое время потеряно, вода кончается, топливо на исходе… Теперь нужно грамотно всем этим воспользоваться». И мы воспользовались…
Справа отвесная стенка, а слева отвесная пропасть. Первым этот подъем пролетел Саша Давыдов, за ним Чубайс, а потом пошел я, уж не знаю, как, но, честно говоря, было жутковато. Вайнзихер застрял, еще кто-то не мог доехать. Когда я добрался, то удостоился похвалы Чубайса. Еще некоторое время мы плутали — в этот день были за рулем более двадцати часов, ужасно устали и пропотели. Я с трудом добрел до места, где надо было ставить палатку, положил вещи, взял полотенце и решил пойти в импровизированный душ.
Но помыться было не суждено: рядом с душем расположился Андрей Раппопорт, нарезавший сало, которое он традиционно возит в каждую экспедицию. Сало, естественно, прилагалось к водке. Выпили по рюмке. И тут же увидели Вайнзихера. Выпили втроем. Потом подошел Леня Богуславский — как было с ним не выпить. Вот тут я уже собрался в душ, но подошел Чубайс с заявлением: «Ой, как здесь хорошо! Здесь оказывается сало с чесночком, с черным хлебом. Давайте все выпьем!»
И когда я выпил уже пятую рюмочку, то понял: не то, что душ — умыться сил нет. Даже не заметив, что все разбирали какие-то надувные матрасы, спальные мешки — прямо так и лег на дно палатки, пытаясь прикрыться рукавами курточки. Было холодно адски, но я терпел и, в конце концов, заснул. А наутро увидел, что мои товарищи собирают спальные мешки, подушки, матрасы…
Мы не подозревали, что этот день станет самым коротким за всю экспедицию, ее кульминацией и одновременно развязкой. Говоря шахматной терминологией, нас «вынесли в одну калитку». То есть, обыграли, как «клиентов», что в той же шахматной терминологии означает лохов. Другими словами этот день принес нам полный цугцванг. Думаю, дальнейших комментариев не требуется. «Гроссмейстер» нас «отжарил» и «уконтрапупил».
За завтраком Катя сообщила пренеприятнейшее известие: она чувствует себя прекрасно и отбирает у меня квадроцикл. И я опять остался — на этот раз в компании с Лешей Чубайсом, который накануне не раз падал, переворачивался и чувствовал себя нехорошо.
Экспедиция ушла на маршрут. Прошло не более часа. Вдруг резко врубилась рация и голосом Давыдова прокричала: «Леш, Леша, Алексей! Только что сильно разбился на квадроцикле Анатолий Борисович»…
Леша впрыгнул в джип, я в другой, практически все, кто оставались в лагере, помчались догонять экспедицию. Догнали! И выяснили, что Анатолий Борисович на высокой скорости наскочил на огромный камень, естественно, вылетел из квадроцикла. Сломал обе руки. Вывихнул палец. Сильно ушиб ногу. Переломал ребра. В общем сильнейший, жуткий удар. Василий прямо на месте в течение сорока пяти минут накладывал гипс, вправлял сломанные кости. Но о своем предназначении «летописца» он не забыл: передал камеру Диме Богуславскому с тем, чтобы тот все это снимал.
Через несколько часов Чубайса доставили в небольшую больницу старинного иорданского города Петра, где после рентгенконтроля была выполнена дополнительная репозиция. Большинство врачей оказались русскоговорящими, закончившими в 90-е московские медицинские вузы. Поэтому, встреча с живым переломанным Чубайсом стала для них праздником. Чего не скажешь об Анатолии Борисовиче, по-прежнему не выходящем из цугцванга. Ему предстояла длительная реабилитация. Тем не менее, надо отдать должное командиру моего экипажа — он продолжал шутить. И шутил все время, пока уже вся техника съезжалась к фурам, пока мы сдавали наши квадроциклы, мотоциклы, багги, так как спортивную часть маршрута пришлось досрочно завершить.
Как и шахматная партия, любая экспедиция должна войти в свой эндшпиль. Мат или пат, техническая победа или добровольная сдача венчает то и другое. Но турнир не закончен: прошло три месяца. Раны залечены. Техника отремонтирована. Придуман новый маршрут. А это значит, что впереди новые игры и новые путешествия.
Фотографии
2015 год. Боливия. Берег Амазонки. В компании с Татьяной Юмашевой и Анатолием Чубайсом
2006 год. Кольский полуостров
2015 год. Боливия. Джунгли Амазонки. С ленивцем
Джунгли. С местными
2009 год. Марокко
2016 год. Полуостров Ямал
Там же, тогда же
2009 год. Каспий. В багги
2016 год. Ямало-Ненецкий национальный округ. С местными
2010 год. Мексика, полуостров Калифорния
2008 год. Монголия. С командой
2016 год. Ямал. Северный Ледовитый океан
2008 год. Тыва
2011 год. Таиланд
2011 год. Мьянма. Соревнование гребцов ногами
Вьетнам. С местным
2011 год. Таиланд. Золотые Будды
Таиланд. На слонах
Мьянма. С Анатолием Чубайсом
2009 год. Озеро Тити-Кака
2008 год. Граница Монголии и Китая. С монголом