о вытворяют эти ежики с заблудшим «москвичонком», вздумавшим заночевать на обочине? Немало лежит в кюветах покореженных остовов, при взгляде на которые исчезает даже мысль о самобеглом движении. А все ежики с их бронебойными иглами. Автомобильчик, еще вчера весело колесовавший перекрестки, обращен в груду истертого железа, а где его водитель, не знают ни родные, ни близкие, ни сама служба спасения. Это трасса, тут все всерьез, все по-настоящему.
Водителям большегрузных фургонов известно кое-что о тайной жизни трассы, но всю правду знают лишь работники Госавтоинспекции, так неудачно переименованной в ГИБДД.
Там, где от зимней непогоды спасает только дубленый тулуп, где в погоне за данью и в борьбе за выполнение долга дежурного подстерегают простудные инфекции, будка постового оказывается истинным благодеянием для ослабленного организма. Там тепло и сухо, на крошечном столике посапывает электрочайник, а в рундучке под складным стулом хранятся две пары шерстяных носков. Стационарный пост, конечно, просторней и светлее, но под бдительным взором дежурного по роте не очень-то отдохнешь. И не согрелся еще, и чаю по-человечески не попил, а долг уже торопит под пасмурное небо. Опять же, пост недаром зовется стационарным. Он стоит себе у обочины и редко когда сдвигается с места. Он тут – ты там. То ли дело уютная будка! Она твоя, всегда рядом, и ты в ней дома. Как любят повторять рядовые гаишники: «Omnia mea mecum porto». А что водитель – исконный враг и кормилец – будки не видит, так оно и к лучшему.
Невежды болтают, будто счастливчики, выслужившие персональную будку, устраивают там всякого рода непотребства, но это попросту клевета. Там и топчанчика нет, не то что прочих удобств. Будка рассчитана на одного человека, и этим все сказано. А алкогольные излишества… нет, это просто смешно.
Постовые Тышин и Лямзенюк о персональных будках могли только мечтать. Такая уж у них была собачья должность.
Место, где стоял пост, считалось кормным. Так оно и было, но только летом. Метрах в пятидесяти в трассу вливалась аккуратненькая грунтовка. Дорожники ежегодно равняли ее грейдером и не ленились подсыпать гравием и песком. Вела грунтовка к дачному поселку, раскинувшемуся на берегу озера. Дачи там принадлежали местной элите: владельцам магазинов и районному начальству. Народ сплошь автомобилизованный и небедный. Возвращаясь в город, водители должны были делать левый поворот – и, считай, каждая вторая машина вместо того, чтобы сворачивать направо, а потом разворачиваться, ничтоже сумняшеся пересекала двойную осевую полосу, потому что так было ближе.
Машины полагалось знать в лицо. Городским чинам такой поворот разрешался, а прочий бомонд следовало стричь.
Но это в летний сезон. А сейчас каково? Любителей подледной рыбалки – по пальцам пересчитать, любителей зимних пикников – и того меньше. Грунтовочку с завидной регулярностью очищали от снега, но машин на ней почти не бывало. А значит, оставалось отлавливать фанатов быстрой езды, которых по зимнему времени тоже поубавилось.
Тем не менее кушать хочется и зимой, поэтому Тышин и Лямзенюк хотя и вздыхали по недоступной будке, но на дорогу посматривали в четыре глаза.
Первым добычу углядел Лямзенюк.
– Едет! – предупредил он товарища. – По грунтовке! Сейчас поворачивать будет!
Тышин отложил ненужный радар и сглотнул голодную слюну.
Белый, под снежную масть фургончик выехал на обледенелый асфальт и – о счастье! – свернул налево самым запрещенным образом.
Тышин молодецки крутанул жезл и заступил нарушителю дорогу. Машина новая, фургон «Соболь», в таких развозят товары по дорогим магазинам. Если за рулем шоферюга, то много с него не сорвешь, а если там хозяин, поехавший на фургоне по какой-то надобности, ему можно впарить езду по встречной полосе и развести на очень приличную сумму.
– Сержант Тышин! – уставно представился мент. – Документы попрошу.
– Слышь, командир! – зачастил сидящий за рулем мужчина. – Жена у меня рожает, в город везти надо, а по такой погоде скорая не дойдет. Тороплюсь я. Меня хозяин отпустил на казенной машине, а ты останавливаешь. Мне еще Надьку мою забирать и в роддом таранить. Войди ты в мое положение…
«Интересно, почему у всех нарушителей жены рожают?» – подумал Тышин, а вслух повторил:
– Документы!
Пассажир в машине сидел молча, ни во что не мешаясь, а шофер продолжал сыпать словами:
– Да я ж говорю, Надька у меня… небось криком кричит!
Права, тем не менее, появились в водительских руках, но вместе с ними обнаружилась такая купюра, что сразу решила дело в пользу рожающей Надьки.
Банкнота немедленно исчезла в тышинской ладони, и на права сержант даже не взглянул.
– Ладно, поезжай. Только смотри: у въезда в Загнетово тоже наши стоят, метрах в двухстах. Так ты притормози заранее.
– Спасибо, командир! – крикнул водитель, и «Соболь», взревев мотором, скрылся в снежной мути.
– Ну что? – спросил Лямзенюк.
– Пять косых отдал без разговоров. Может, у него и вправду жена рожает?
– Живем… – довольно протянул Лямзенюк.
Потом полицейские менты разом вздрогнули и потянулись за рациями. Переменившись в лице, они выслушали сообщение и, бросив пост, кинулись к мотоциклу, отогнанному под защиту прикюветных кустов.
– Ах он, сука! – выдохнул Тышин, падая в коляску. – Ну, я ему покажу «жена рожает»! Он у меня сейчас сам родит!
– Гы-Бы-Ды-Ды!.. – рычал застывший «Урал», не желая заводиться.
Тышин с проклятиями выпрыгнул из коляски, сорвал с пояса жезл, по-пропеллерному крутанул его и, рявкнув заветное «От мента!», вспрыгнул на жезл и взлетел в воздух.
Колючий снег ударил в лицо.
«Щеки отморожу – точняк!..» – подумал Тышин, наращивая скорость.
Рация пискнула в ухо, сообщая дополнительные подробности. Операция «Перехват» – ясен пень, что «Перехват»… Это надо же додуматься: обнести десяток элитных дач, в том числе дачу районного прокурора! И машину угнали у коммерсанта Краюхина, владельца сети магазинов «Краюшка». Вывели новенький фургон из гаража, загрузились всем, что нашлось в окрестных дачах, и поехали. Одного не учли, что сторож их заметил и вместо того, чтобы берданкой не по уму размахивать, позвонил куда следует… Теперь не уйдут! Нашего прокурора обижать не рекомендуется.
Впереди замерцали красным стоп-огни уходящего фургона.
Черт… скоро пост у Загнетово. Ребята уже предупреждены и фургон не пропустят. Обидно будет, если им достанется слава удачного задержания. Ну же, скорей!… Догнать первым!
Стоп-огни качнулись и внезапно исчезли.
«Куда ж они делись? Остановился, гад, что ли? – Тышин резко набрал высоту, оглядывая окрестности. – А, вот они, голубчики! На лесную тропу свернули… И как только не завязнут… – Сержант заложил крутой вираж, в опасной близости от лица замелькали еловые лапы. – Ага, вот оно что: у них тут заранее трактором проехато! А к утру заметет след, и ищи их по всем деревням. Подготовились, твари… Теперь получат групповую кражу, да еще квалифицированную. Ну все, пора тормозить братков».
Тышин приземлился впереди качающейся на ухабах машины и вздернул светящийся жезл, требуя остановиться. Притормозить «Соболь» даже не пытался. Пробуксовал мимо, едва не сбив постового.
Тышин неуставно матернулся и вновь взлетел в небо.
– Водитель ГАЗ-3302, – мегафонным голосом затрубил он, – немедленно остановитесь!
Ага, так он и остановился… Но правила есть правила: преступника сначала требуется предупредить. Ну, а теперь можно и по-свойски с ним разобраться.
Тышин спикировал на крышу кабины, уперся ногами в край фургона, а жезлом саданул по ветровому стеклу. «Соболь» съехал с накатанной колеи и ткнулся радиатором в сугроб. Хлопнули дверцы: угонщики собирались бежать, хотя куда побежишь в заснеженном лесу?
– Стоять! – рявкнул Тышин. – Руки на капот! Ноги шире!
– Командир! – заторопился тот, что был за рулем. – Мы же договаривались!..
– О чем это я с тобой договаривался? Воровать договаривался? Дорогонько обойдется. Стоять, говорю тебе! Не доводи до греха. Сейчас ноги прострелю – больно будет.
Сзади запрыгало световое пятно. Младший сержант Лямзенюк на казенном «Урале» вовремя поспел к месту задержания. Теперь можно доставать наручники и рапортовать о выполнении задания.
Не так часто гаишники доставляют в районное отделение задержанных с поличным домушников. Покуда управились со всеми бумагами и протоколами, уже и вечер наступил. Конечно, полагалось еще быть на посту, но пока вернешься к заветному перекрестку, совсем стемнеет, и дежурство потеряет смысл.
– Ну что, – спросил Тышин товарища, – пошабашим?
– Отож, – согласился Лямзенюк.
Лямзенюк жил хоть и в городе, но дом у него был частный: деревенская изба с огородом и дворовыми постройками, использовавшимися для всяких нужд, в том числе и как гараж для машины, которой младший сержант покуда не разжился. Туда и загнали казенный мотоцикл, а сами, не переодевшись и не перекусив, вышли под начинающее темнеть небо.
– От мента! – скомандовал Тышин, раскрутив жезл.
Ох уж это начальство! Все делает, чтобы помешать нормальной работе собственных защитников! Стараясь лишить дорожно-патрульную службу подвижности, переименовали ГАИ в ГИБДД, и казенные машины перестали заводиться с пол-оборота. Теперь ментов переименовывают в полицаев. Полицай – это враг, его отстреливать надо. И спрашивается, за какие грехи начальство подставляет тружеников дорог под выстрелы непреклонных партизан? Но бывшие гаишники, а ныне гибэдэдучие полицаи, продолжают служить не за страх, а за деньги, а порой и за идею, о которой начальство вспоминает, лишь произнося речи с высокой трибуны.
Оседлав жезлы, полицейские менты взлетели в темное зимнее небо.
Карачарова гора, куда направились друзья, находилась километрах в пятнадцати от города, среди полного бездорожья. Была здесь когда-то усадьба, от которой осталось несколько саженных дубов да голая проплешина на самой верхушке горы. Сегодня приятели пошабашили первыми и первыми оказались на месте привычного шабаша. Постепенно, один за другим, из низких, сеющих снег туч, начали вываливаться работники районного ГИБДД. Одни на жезлах, другие, счастливчики, в теплых персональных будках. Там и щеки не отморозишь, и не продует злой радикулитный ветер. Наконец, под заунывное пение метели явились все четыре стационарных поста, расположенных на территории района. Отдельная рота ДПС собралась на шабаш. Напрасно будет запоздалый водитель поглядывать на дорогу, скоро ли пост, который надо проехать по всем правилам. Нет поста, сколько ни вглядывайся. Все посты давно собрались на Карачаровой горе.