– Слав, я все никак тебе не расскажу. – Это Мишка. – Из того автобуса, что в Нимфатории, мы горючку перевезли на Ранчо. И островитяне бак от седельного тягача сохранили, там тоже дизтопливо. В общем, на один бэтээр рассчитывать можно, даже с небольшим избыточным запасом хода. Командир, стрелок, водитель, четыре десантника – если что, эту силу можно выставить в течение считаных минут против любого супостата.
Мишка выглядит умилительно. Конечно, не хочет он ломать на металл свои любимые игрушки. Наверняка ведь оставшаяся пара в полной комплектности законсервирована в тщательно устроенных капонирах. Да оно и ладно. Есть у них пока металл. Из «пятерки» и «судзученьки» все железки, удобные для переделки в нужные вещи, отвинчены и прибраны. Стекла давно красуются в окнах производственных помещений. Колеса служат на гужевом транспорте, вместе с частями подвески, прикрепленными к деревянным рамам повозок. Но их металл, особенно детали корпусов, далеко не исчерпаны. Плюс к тому хорошая прибавка в запасах материала для поковок была сделана за счет железнодорожной «фурнитуры», доставленной из Крыма. Да и «островитяне» интенсивно сдают то, что успели вывезти на «материк» или припрятали в пойме. Там еще на четыре арбы или пару четырехколесных экипажей набралось только комплектных колес с резиной и нужными деталями подвески. Ну и металла во всех видах изрядно.
Сами бывшие островитяне помаленьку перебираются в селения соседей. Жилплощади-то осенью было построено с запасом. В Балке семейный дом на двенадцать персон и общежитие с двухэтажными кроватями на шестнадцать мест. Такой же набор жилых строений в Камышовке. После сева аналогичного размера мазанку отгрохали рядом с куренем, только на этих площадях все семьдесят «старых» членов общины размещаются, пусть и тесновато, но в тепле. К зиме новый дом будет и в Известняковке, и в Вишневке поставят обычную хату, а для шестнадцати жильцов на Ранчо все давно готово, хотя там и половины такого количества людей не бывает. Так еще в Нимфатории есть отличный домик, тоже оборудованный под общежитие. Это для зимнего, некомфортного проживания. А семь летних месяцев все предпочитают ночевать в легких плетеных постройках, которых немало понаделано, где на скорую руку, а где и с глиняной обмазкой.
Рабочие руки требуются повсюду. Вот и перевозятся люди лодка за лодкой в уже обжитые места, благо после зимнего размокания стены теплых жилищ заштукатурили и просушили и побелили известью снаружи. Всюду устроили водоотводные канавы, а около стен снаружи грунт обтрамбовали глиной на откос. Опыт гнилой зимы не прошел даром.
Вместе с островитянами перевозится масса предметов из прошлой жизни. Скажем, два прекрасных профессиональных фотоаппарата «Никон» и «Практика» с отличной оптикой. Аккумуляторный шуруповерт и электрический миксер. Старинная, алюминиевого литья, ручная мясорубка и семь рулонов бумажных обоев. Список ведется. Старый добрый пластмассовый крейсер делает регулярные рейсы по четко выверенному маршруту.
Поселившийся в Балке сорокалетний дядечка, которого все зовут Витек, ужасно любит карты. Нет, не игральные, географические. И еще он обожает все проверять математикой. Говорит, их так учили, что если результаты расчетов разными способами совпадают, то все в порядке.
Сейчас он занимается проверкой данных географических изысканий и правильностью нанесения их на карту. Зинкины записи и планы, результаты измерения углов на ориентиры и прикидки пройденного расстояния он сверяет с данными атласов автомобильных дорог и маленького настоящего географического атласа, в котором имеется и район их предполагаемого обитания. Долго ковыряется, сравнивая данные астрономических обсерваций, дающих погрешность определения в четверть градуса, а это около двадцати пяти километров. Проверяет расчеты и так, и эдак.
– Слав, непохоже, что девушки наши дошли до Одессы. Эта пластмассовая коробка не могла бежать со скоростью пятнадцать километров в час. При таком ветре, который создаст нужное усилие при парусе этой площади, высота волны достигает полуметра, – наконец мужик поднимает голову от доски, на которой пишет угольком стройные рядочки и колоночки аккуратных цифр. – Максимум – до устья Южного Буга. Если вода в Мировом океане поднялась метров на двадцать пять – сорок, как раз в этом районе образуется мыс, в который можно упереться, направляясь на запад. – Витек показывает на крошечной физической карте, где, судя по окрашенности, указывающей высоту над уровнем моря, должен образоваться обманувший их тринадцатилетнюю капитаншу выступ берега. – Хотя, вывод она сделала верный.
И в Крым вы попали куда-то в окрестности населенного пункта Красногвардейское, там как раз раньше проходила железная дорога, – продолжает Витек. – Только берега вы в том месте видели каменистые, а там раньше была равнинная зона. Может быть, камушек какой откололи от тех скал? Я, конечно, не геолог, но хотя бы по прочности отличу осадочные породы от настоящего камня.
– Помню, что настоящих гранитных стен мы там не видели, только по кромке берега имелись заметные обнажения, но я их на звонкость при ударе не пробовал. И склоны там крутые. А потом, когда продвинулись в глубь суши, было похоже на холмы, но из них торчали каменюки, такие же, как береговые скалы, а в ручье встречалось немного гальки, но в основном песок. А вообще, после нашего тутошнего равнинного ландшафта создалось впечатление, что мы попали в горы, наверное, потому, что все густо заросло зеленью, которая на здешнюю не похожа, – припоминает Славка. – Мы тогда очень много чего неправильно сделали. Обрадовались болтам, как будто из дома привет получили. Ни растений толком не пособирали, ни за зверушками не понаблюдали.
Разбирать свои действия и выискивать в них ошибки его учил отец. Славке оно и раньше помогало, да и теперь, возможно, впрок пойдет.
Маркович ковыряется с очередной моделью ткацкого станка. Рамки, шпули, направляющие, гребенки. Славка помогает. Подержать, подать, потянуть. Этот «профессиональный дачник» лет на десять старше своей жены и по возрасту не слишком отличается от Славкиного деда. Выкать ему нельзя, поскольку это запрещено, но и по отчеству закадычно обращаться язык поворачивается не каждый раз.
– Дядя Петя, а как мы, по-твоему, должны здесь все устроить? – Не молча же пыхтеть.
– Про все-все-все я не скажу. А вот техническую картинку, к которой надо стремиться, кажется, немного себе представляю. Ты ведь смотрел в кино про эпоху Наполеоновских войн? Бородино, битва при Ватерлоо? Лошади, коляски, подзорные трубы, яркие свечи в люстрах. Добротные ткани, засеянные поля, водяные колеса и ветряные мельницы. Конечно, хотелось бы в добавление к этому еще радиосвязь, подшипники и пневматические шины, но это уж как получится.
Понимаешь, Слава, в ту эпоху наше человечество уже окончательно и бесповоротно закрепилось на планете. Почта работала, парусные пакетботы и конные дилижансы обеспечивали постоянную связь. Гигиенические нормы входили в повседневную жизнь, работали учебные заведения и издавались книги. В производственной сфере происходило совершенствование оборудования и технологий, наука накапливала знания. Это был прекрасный отправной пункт для того, чтобы двинуться дальше, недаром история того периода так насыщена бурными событиями – революциями и войнами. В общем, если нам при нашей жизни удастся довести эту новую цивилизацию хотя бы до того уровня, считай – все удалось.
Правда, товарно-денежные отношения, которые и привели цивилизацию к этому состоянию, увлекли ее дальше по пути капиталистического развития в век пара, электричества, компьютеров и информационных технологий. Общество, зацикленное на единственной ценности – деньгах, – стало и обществом продавцов, ибо именно продавая, человек обретает эту универсальную субстанцию, дающую ему возможности. Ради производства товаров и снижения расходов на их производство увеличивалась производительность труда и использовалось все большее количество естественных ресурсов. Еще при нашей жизни сложилась удивительная композиция, когда один занятый в реальном производстве человек кормил примерно сотню других, тех, кто возил, продавал, рекламировал или закапывал на свалках то, что сделал первый. Хватало еще и тем, кто пел и танцевал, играл в карты и воровал, вел политические игры или бряцал оружием.
Ну, ты понимаешь, это как бы взгляд со стороны. Мнение хладного разума, так сказать. Важен вывод. А он парадоксален. Бурный прогресс привел к состоянию, когда ради улыбки любимой женщины, ради милых, скрашивающих жизнь пустячков, типа рекламных листовок избирательной кампании, вырубались леса, перекапывались недра, а через океаны мчались наполненные нефтью полукилометровые танкеры. А потом на каком-то банковском счете увеличивалась цифра. И все это талантливо воспевалось. Иллюстрация, разумеется, примитивная, но суть ты уловил.
И сейчас, наблюдая бескрайнюю степь, населенную сотнями видов живых существ, с грустной улыбкой вспоминаешь о геополитических интересах, карьерных соображениях и даже о желании супруги иметь более просторный холодильник.
Славка невольно посмотрел вдаль. На самом горизонте по другую сторону балки появилась запряженная волом двухколесная тележка. Бодренько так трусит, везет с Ранчо копченые окорока и немного животного жира. Вчера узнал, что на таком экипаже поездка отсюда дотуда занимает всего два дня, а пешком-то они почти неделю топали. Значит, завтра обратным рейсом и он отправляется в дорогу – проводить кровельные работы на самом удаленном объекте их начинающейся цивилизации. Или не завтра? Да, точно, жеребят еще не привели. Их же как раз переправляют через пойму на пароме из автомобильных камер. Придется немного подождать, чтобы не гонять лишний раз.
Забавно. Он раньше, особенно по мультфильмам про казаков, представлял себе волов как огромные горы мышц, медлительные и флегматичные. А тут на тебе! Вол-рысак. Размером с корову на тонких ногах и довольно норовистый. Возница ни на секунду не должен терять бдительности, чтобы не быть застигнутым врасплох внезапно возникшим у животного желанием пойти своим путем. Или воспользоваться рогами по отношению к кормильцу. Стремление к свободе у этих существ развито на полную катушку. Наверное, это связано с тем, что выросли они дикими и кастрированы были поздно. Кстати, нет ни одной причины гнать эту повозку обратно на Ранчо. Ее ведь надо переправить через речку в Известняковку, чтобы возить камни для фундамента. Жеребят они с этой конно-спортивной Ириной и пешком отведут на веревках до самого хозяйства Ниязова.