– Понимаешь, Ваня, поначалу сорок душ оказались в моем поселке. Все было по науке. Дисциплина, порядок. А потом начало разлаживаться. Назовем это центробежными настроениями. А рядом Славкина община жила. Люди к ним тянулись, но, заметь, не от меня. Из нашего поселка народ туда пошел, что называется, не по зову сердца, а уже когда стало видно, что живут они все лучше, а наши дела в гору не движутся.
Я тоже к ним перебрался в числе первых. Вроде как за сильную руку взялся. Не ошибся, кстати. Но разгадать, чем этот молокосос так увлек людей, не мог долго. Уже потом, когда он начал меня с женой и кузнеца вместе с его старухой обучать добыванию огня трением и ловле рыбы травяной сеткой, стало до меня кое-что доходить. А научившись набирать кореньев и клубней на добрый суп, причем рядом с домом, сообразил, что он всем дает полное право сделать собственный выбор.
Иными словами, кто не хочет во всем этом участвовать, волен уйти. Это не грозит ему ничем. Обогреется, прокормится. Славка никого не принуждает действовать по своим правилам. И ему пофиг, почему человек играет в его игры. Глас рассудка или зов сердца. Малодушие или лень. Он не зовет и не прогоняет. С ним – значит, сподвижник. Нет – тоже хороший человек. Соли подбросит, крупой поделится, на совместную охоту позовет.
Пока Семен Аркадьевич запивал свой монолог глотком травяного отвара, Иван прикинул, что прав мужик. Над ним-то, Иваном, не капало. А поди ж ты, сорвался.
Рассказал историю встречи с Нюткой, Максюткой, Викторией.
– Знаешь, Иван, эти пострелята не раз успели повздорить с павианами. Те смотрят, что малыши, ну и аппетит в них берет верх над осторожностью. А про копья и топорики догадываются позднее, как говорится, по результатам встречи. Когда малыши начинают с самых смелых шкурки обдирать. – Аркадьевич криво ухмыляется. – От обезьяньих клыков, пожалуй, только у Федора отметок нет. А хвостатики эти теперь к детям ближе чем на бросок камнем не подходят. Вернее, на выстрел из рогатки. Нет, не жалеет Славка детвору, даром, что у него в этой группе двое родных.
В общем, только Квакушки, наверное, обладают большим количеством степеней свободы, чем этот выводок. Хотя ребятишки следующего года рождения тоже не подкачали. Им, по-моему, что дома, что в степи, что в пойме – без разницы. Лишь бы сказку на ночь рассказали.
– А слушай, Аркадьич, островитяне, что отдельно живут, их-то что не устроило? – Ивану хочется все прояснить до конца.
– В основном там собрались самые ленивые, уж поверь мне, я ими руководил. Делают вид, что имеют идеологические разногласия, но все намного проще. Детишек-то среди них не имеется, а как кто заводит – быстро перебирается в какой-нибудь из поселков, как ты их называешь, южан.
Все пошло наперекосяк. Вообще-то они намеревались попасть в Босфор, но, едва скрылась из виду западная оконечность Крыма, задуло с юга. Пришлось идти галсами. Потом ветер окреп, что называется, засвежело. И, наконец, разгулялся шторм. С определением места сразу стало сложно – оставили маленький кусочек парусины, чтобы лодка только-только слушалась руля, и практически дрейфовали. А ветер зашел с востока, потом с севера, и, наконец, с запада. Маленькая лодка восходила на плавные вершины водяных валов, скатывалась в ложбины и уверенно двигалась по ветру.
Небесных светил не наблюдалось, а по счислению на основании показаний компаса и лага получалось, что занесло их куда-то южнее Крыма. И продолжало увлекать на восток. Единственное, что не могло не радовать, это осознание того, что погодный катаклизм, несомненно, принес в степи, расположенные севернее, дожди. Так что вместо суховеев и пыльных бурь дома сейчас моросит или льет, что одинаково хорошо. А особенно хорошо второй пшенице и осенним овсам. А уж у ниязовских лесопосадок вообще праздник.
Чтобы не слишком быстро дрейфовать, бросили за корму водяной якорь-трал, но не сетчатый, а сплошной. Встреча с берегом не сулила ничего хорошего. Запускать двигатель смысла не было. Чтобы двигаться, нужно иметь цель, а куда стремиться, если место не определяется?
Ветер постепенно стих после восьми дней непогоды. Волнение улеглось. Сева «взял» солнышко, поколдовал с таблицами.
– Мужики! Нас вынесло к Синопу. Он южнее. Непонятно, почему не виден берег.
Паруса почти обвисли. Если кораблик делает два километра в час, то это хорошо. Время около полудня, пекло. Конечно, искупались. Перемешанная штормом вода прекрасно взбодрила, а догнать шхуну вплавь ни для кого труда не составило. Так что насчет скорости они, похоже, удвоили оценку.
К вечеру ветер обозначился явственней. Сказать про это «окреп» язык не поворачивался. Лунная ночь, бесшумное скольжение парусника по слегка волнующемуся после недавнего шторма морю. Тысяча и одна ночь. Горы впереди по курсу они разглядели утром. А через час увидели дым. Утренний бриз был вполне ощутим, так что пошли уверенно прямо туда, куда их явно звали.
С верхней точки одной из прибрежных возвышенностей замахал флажками сигнальщик. Ответить ему не получилось, никто не знал семафорной азбуки. Однако предложение взять правее поняли. Действительно, открылся проход в глубь берега. Отличная, закрытая со всех сторон гавань, а в глубине ее у берега – теплоход.
– Привет! Я – Слава. А это Иван и Севастьян. – Славка пожимает руку человека в капитанской фуражке.
– Здравствуйте! Очень приятно. Игнат Петрович. А это Андрей и Алексей, – кивок в сторону мужчин, принявших швартовы. – Издалека к нам?
– Из Приднепровья. С одной маленькой речки, что раньше была притоком Днепра, а сейчас впадает прямо в лагуну. – Видно, что капитану нехорошо. Пот ручьями, дышит тяжело. – Бежали нас встречать?
– Да. До поселка больше пяти километров. Здесь только дежурные. Один распалил дымарь и вам отмашку давал, а второй за мной сбегал.
Севка уже выволок на берег спиртовку и поставил на нее алюминиевый котелок с водой. Ковыряется в мешке с травами. За скалой невнятный шум, но к копьям никто не тянется.
– Посидите пока. – Капитана усаживают под навес у пристани. – Мы никуда не денемся. Пока наш шкипер заварит вам травок, Иван побеседует с почтеннейшей публикой. Нарочно ведь мирных жителей спрятали, чтобы мы толпы не испугались?
– Нарочно, вы у нас первые гости за восемь лет. Обидно было бы, если бы сбежали с перепугу.
На площадке появляется множество людей, образуется толпа. Гостей трогают руками, словно желая убедиться, что они настоящие. Гвалт, слезы у женщин. Короче, то столпотворение, которого хотел избежать местный начальник, успешно состоялось.
Самый обычный речной теплоход, следовавший по Каме, оказался посреди морского простора. Ни берега, ни спутников системы позиционирования. Эфир пуст. Что делать капитану? Понятно, что нужно искать ближайший берег, но где он расположен, неизвестно. Начнись мало-мальски серьезный шторм, и все. Речные суда на морском просторе чувствуют себя крайне неуютно. Пошли на юг и вскоре добрались до каменистых неприветливых мест. Разыскали хорошо укрытую бухту и разослали народ во все стороны: требовалось найти людей и пресную воду. На речном судне ее запасы не слишком велики.
Немало нервов ушло на то, чтобы утихомирить пассажиров. Скандалы и истерики оставили в памяти людей неизгладимый след. Все требовали то объяснений, которых не было, то доставки к месту назначения, путь к которому оказался неизвестен, то полноценного питания и удобств, которые обязана предоставить команда. А команда не подвела. Сплаванный коллектив поддерживал порядок и своего командира.
У пассажиров нашлось охотничье ружье и воздушка, так что первые партии разведчиков ушли в поиск не совсем безоружными. Из подручных материалов соорудили несколько плавсредств, и началось рыболовство. Окрестные горы были бедны растительностью, однако зеленые долины встречались. Отыскали оливковые деревья, ячмень рос на возвышенных местах. Среди камней нашли и небольшие ручейки. Дичью эти места не изобиловали, хищники не беспокоили.
Люди постепенно перебрались из кают и кубриков в построенные из камня дома, развели огороды. Дефицит дров с лихвой покрывался отсутствием холодов. Четыре жизни унесла дизентерия, один парень насмерть расшибся, упав со скалы. С координатами определились по контурам береговой линии – карты у них нашлись существенно лучшего качества, чем те, которыми пользовались южане, а вдоль берега они прошли и на запад, и на восток. Искали людей. Тщетно.
Ребята сидят в тени виноградной лозы за столиком из судовой столовой на лавке из салона третьего класса. Итак, они отыскали почти двести человек, живущих совсем неплохо. Сыты и не мерзнут. Капитан присматривает за тем, что творится во всех девяти поселках, разместившихся на клочках плодородной почвы, разбросанных в горах. Пойманная рыбаками рыба и собранный урожай распределяются так, что никто не голодает. Соль выпаривается, крыши не протекают. Люди помогают друг другу, дети рождаются.
На будущее уже присмотрены места, годные для расселения растущей популяции вдоль морского побережья. Однако нет у этой общности перспективной цели, не сформулировано сверхзадачи. Пройдут годы, они разберут до последнего кусочка свой теплоход, и металлические изделия станут передаваться от отцов детям. Дольше всего сохранятся книги из судовой библиотечки, по ним будут учиться читать. Возможно, содержание какой-то из них, например «Барона Мюнхгаузена», ляжет в основу местной религии.
Спокойно течет неспешная беседа. Славке некуда торопиться. Моторист и многодетная семья сисадмина из Нижнего уже попросились с ними. А большее количество пассажиров везти рискованно. Саженцы готовы к погрузке. Семена культурных растений, что были у них с собой, переданы местной администрации. Есть нормальный контакт. А следующим рейсом сюда следует привезти команду разведчиков. За хребтом лежат равнины, страдающие от жары и отсутствия влаги, но в редких зеленых долинах этих гор вполне можно жить и искать полезные ископаемые.