Повышение средних температур на планете оценивается в пять-десять градусов. Таким образом, климатообразующие факторы древности более не действуют. Ничего не известно ни о Гольфстриме, ни о Кюрасао, ни о других знаменитых течениях, но нет сомнений, что все они теперь совсем не те, что были раньше. По нашим наблюдениям, основная масса влаги в зоне нашей дислокации выпадает с дождями, приходящими с севера и северо-востока в холодный период года. Снегопады или заморозки случаются не каждый год. Эта влага успевает пропитать землю и не вызывает бурных паводков.
В период марта – апреля с юга-юго-запада приходит грозовой фронт с обильными ливнями, переходящими в затяжные дожди. Большая часть осадков скатывается в море, поскольку грунт в этот период еще насыщен зимней водой. Наши работы по устройству запруд дают частичный результат и, несомненно, будут продолжены, хотя удерживают только ничтожную долю того, что хотелось бы удержать.
Летние дождики кратковременны – просто выливается то, что за день испарилось с поверхности моря. Тем не менее, в прибрежной зоне они существенно улучшают состояние растений. Общее впечатление: чем дальше на восток, тем степи суше. И, чем дальше к северу, тем больше в почве влаги. Дон, истоки которого относительно недалеко, теперь заурядная, хотя и довольно длинная река, а не великая водная артерия прошлого. Днепр значительно более полноводен, поскольку его истоки находятся северней, где выпадает больше осадков и, возможно, сохранились даже болота. Тем не менее, по впечатлениям, конечно, он уже и медлительней, чем в прошлом.
Практически не пострадала Волга. Она выглядит такой же полноводной, как и в прошлом, хотя впадающая в нее Самара заросла тростником и обмелела.
Если исходить из соображения, что комфортным для проживания является район с устойчивым увлажнением и умеренным климатом, то для обживания в первую очередь рекомендую бассейны притока Волги Ветлуги, и притока Камы – Вятки, что, собственно, сейчас и происходит. Там зона смешанных лесов. Следующим этапом имеет смысл пройти через Каму и Чусовую в окрестности бывшего Екатеринбурга, оттуда по суше добраться до реки Исети и начинать исследования Урала и Западной Сибири.
От Ветлуги имеет смысл по суше добраться до бассейна Северной Двины и проникнуть к Ледовитому океану. Не исключено, что Северный морской путь нынче вполне комфортен. Как ни крути – нам следует ориентироваться на водные коммуникации, поскольку постройка дорог просто невозможна. По нашим прикидкам, продуманно расселяясь, мы сможем обойтись короткими отрезками сухопутных трасс в местах, которые раньше считались волоками. Действуя без поспешности и тщательно планируя перевозки, нетрудно удовлетвориться транспортными средствами умеренной скорости.
Следующий докладчик, Семен Кружаков, тоже из аналитиков.
– Состояние дел с продуктами питания вызывает обеспокоенность в совершенно ненормальном плане, – мужчина ухмыльнулся. – Мы задействуем наши мощности по производству зерна, мяса, молока, овощей и прочего, прочего, прочего только на треть, чтобы просто поддерживать их в рабочем состоянии. При этом производится продукции втрое больше, чем мы способны употребить. Подчеркиваю, это так во всех поселениях с некоторыми вариациями в количестве и качестве. Люди практически перестали пить что-либо, кроме кефира, простокваши и ряженки. Стада бычков перехаживают оптимальные сроки забоя. Пастухи откровенно подкармливают хищников. Избытки зерна перегоняются в спирт, который нередко используется в кухонных спиртовках и дизельном топливе вместе с рапсовым маслом. Это при том, что текилы для тех же целей гонится с избытком. Кстати, трехлетние запасы продовольствия во всех поселках имеются.
Ребята, у нас слишком до фига всего! Обожремся и лопнем. Шучу, конечно. Главное, не перегнуть с темпом сокращения посевов и поголовья.
В каждом населенном пункте в зимний период можно разместить впятеро больше людей, чем там проживает. О летнем периоде молчу – сараи, навесы, беседки и бунгало пересчитать просто немыслимо.
Отлично выделанных шкур, кож, тканей в кладовых более чем достаточно. Короче, мы завалены всяким добром так, что заботы о его сохранности откровенно начинают тяготить. Скажем, уничтожение просроченных медикаментов – это просто трагедия какая-то. Или несъеденный изюм, перележавшие орехи, те же каштаны. Штабеля горшков в камень засахарившегося меда. Перечень огромный. Докладываю. Будем пополамить все эти производства. В конце концов, с голоду здесь помереть невозможно, даже если в кладовой хоть шаром покати, то попоститься несколько дней, пока придет повозка от соседей – это даже полезно для тонуса. Ну, в случае, если просчитаемся.
– На техническом фронте работы непочатый край. – Это следующий аналитик, Николай Крылов. – Компактные рации на потоке, собираем по штуке каждую неделю. Больше явно не требуется, стационарные есть везде, где нужно, бортовые тоже. Швейная машинка пока не получилась, но никуда не денется, сделаем. Зато компактный маломощный дизель для лодок прошел ресурсные испытания. Будет первым серийным двигателем в нашей истории. Очень экономичный. Следующий этап – приспособим его для холодильников, медики нуждаются. Других новостей нет, остальное все знают. Кстати, кладоискатели согласились с версией о том, что в более-менее приличном виде до нас доходят вещи, ранее упакованные и как-то законсервированные. То есть раскопки складов дают лучшие результаты.
Научные исследования все так же проводятся в школьных лабораториях. Пока эта практика себя не скомпрометировала. Вот более-менее начинает что-то проясняться с материалами для накопителей информации на магнитных носителях. Но особенно впечатляют работы селекционеров и естествоиспытателей.
Были еще сообщения по педагогике, по медицине и безопасности, но там, как в основополагающих отраслях, ничего особенного или нового не произошло. Рождаемость за последние два года снизилась в десять раз, как и планировали. Следовательно, через два года начнут освобождаться воспитатели младших групп, которые уже сейчас нужны в Шкурске, на Оке и Каме.
Что же, бабки подбиты. Обычно после этого на таких совещаниях Славка предлагал последовательность действий на ближайшее время. Но чувствует он, что пора готовить смену. Вот сейчас и попробует.
– Нат, как полагаешь, куда нам теперь бежать и за что хвататься? – Славка смотрит на юношу без улыбки. Остальные присутствующие тоже выглядят совершенно серьезными.
Юноша подходит к карте и берет указку.
– В Тунисе, Мавритании и Португалии обнаружены небольшие сообщества. Они сосредоточены в локальных зонах, где имеется растительность и животный мир, образовавшиеся в силу благоприятно сложившихся в данном месте условий. Своего рода в оазисах среди пустыни. У всех практически одни и те же проблемы: высокая детская смертность и женщины при родах умирают. И, хотя рожают как из пулемета, роста численности нет. Уходит из жизни старшее поколение, развития технологий или агрокультуры не отмечается, природная среда эксплуатируется с перегрузкой. Деградация и вымирание подкрадываются к этим людям отчетливо. Все усугубляется конкуренцией мужчин из-за женщин. Доходит до смертоубийства.
Нет никаких сомнений в том, что группы медиков для этих сообществ следует сформировать немедленно. Причем с очень сильной охраной. Народ там горячий, далеко не сытый, а выживают там самые решительные. Шансы на адаптацию взрослых невелики, однако пренебрегать ими не следует. А вот с детьми работать нужно начинать немедленно.
– Слав! Радио из Яицких степей. Тамилка с Каринкой кого-то нашли. – Девушка из диспетчерской.
Славка думает почти секунду. Потом кивок Нату. Типа: входи в проблему!
– Простите! Тамилка с Каринкой – они кто? И что делают в Яицких степях?
– Тамилка – моя мама, а Каринка ее подруга. Они в разведку поехали за Волгу, людей искать.
Минута молчания. Потом Рипа поясняет:
– Им по тридцать лет сейчас. Детишки выросли, младшим по восемь. Слав! Ты ведь никогда ничего не запретил ни одной женщине.
– Так бесполезно. – Славка понимает, что разрешения у него спрашивают не каждый раз.
Глава 37
По бескрайней степи катится двухколесная тележка. Называть ее арбой почему-то не хочется – колеса диаметром всего в полметра на мягких резиновых шинах и деревянных дисках не торчат по бокам, а расположены под компактным легким кузовом. Идут беззвучно и не вязнут в грунте. Тянут тележку два гуанако. В их движениях не чувствуется напряжения – поклажа не тяжела.
На передке сидят лицами в разные стороны две девчушки-поскакушки. Тамилка и Каринка. Крошечные эфемерные создания всем своим видом с несокрушимой силой подтверждают утверждение о том, что маленькая собачка – до старости щенок. Никто не скажет, что это почтенные матроны, которым по тридцать лет, и что каждая из них – мать троих детей. Обе рожали по оптимальному графику в восемнадцать, двадцать и двадцать два. А потом врач сказал: «Стоп, по вашим конституциям и этого за глаза». А что велел доктор, то все и делают.
И вот детишки подросли, мамы им каждый день не нужны, тем более что все отправляются в школу на зиму. И вот тут в подругах проснулись гены их общей бабушки – Виктории, которую до сих пор нередко называют Викулькой, хоть ей и за шестьдесят, но шустрятина она все еще та. Собраться в разведку умеет каждый, а баржа с семенным зерном и печными вьюшками, колосниками и заслонками идет на Волгу. Никаких препятствий для реализации детской мечты о неведомых землях и встречах с новыми местами.
И вот сидят девчата в тележке, одна лицом вперед, вторая – назад, поглядывают, прислушиваются. Дело к вечеру.
– Смотри-ка ты, а степь совсем изменилась. Только что была сухая, потрескавшаяся, а теперь травка бодрая, кустики изредка встречаются, – это Тамилка, что смотрит вперед и держит вожжи.
– Поведение животных тоже изменилось, – соглашается Каринка. – Держатся поодаль, а справа сзади даже разбегаются слегка, вроде как уходят с пути кого-то невидимого.