– Развитие общества – это вдохновенный творческий труд тех, кто тщится управлять им, – улыбается Нат. – Особенно – обществом людей, которых с пеленок приучали к самодостаточности, свободе выбора и независимости от этого самого общества. Деды! Жизнь не ставит простых задач. А если ставит – значит, ты чего-то не учел. Вы там, на Корсике, не сильно небрежничайте. А то сейчас, небось, чувствуете крылья за спиной – с таким маршрутом совладали!
Славка с Мишкой переглянулись. Яйца курицу не учат. И эту практику старого мира дети не усвоили. Очень хорошо.
Высадились на Корсике. А тут картинка радует. Тропический лес, джунгли, масса деревьев. По крайней мере таково впечатление. Привычно проклиная велосипедные колеса, завезли байдарку с экспедиционным скарбом подальше от линии прибоя, хорошенько устроили в густых тенистых зарослях и превосходно выспались на твердой земле, привычно устроив надежную защиту из сплетенных ветвей и лиан. Они наловчились делать такие укрытия, когда ночевали в лесах, чтобы не трепетать от каждого шороха – зверушки с хорошим аппетитом в таких местах расхаживают как у себя дома.
Собрались и отправились, зачехлив суденышко фартуками. Дождики в этих местах бывают каждую ночь или роса по утрам выпадает обильно – еще не поняли, но влаги в земле достаточно. Этот остров оказался местами с неплохим климатом. Насекомых здесь, конечно, много, умеренно высокая влажность, жара. Так что веревочная одежда – в самый раз. Славка порадовался тому, что вещички, которые они с Рипой изобрели в первый день пребывания в этом мире, оказались настолько удобными, что с некоторыми улучшениями не выходят из употребления до сих пор. А ведь действительно – тень, вентиляция и защита от укусов насекомых. Вид, конечно… но все привыкли.
Ну да не в одежде дело. Они наконец-то в местах, где климат не сухой и не безумно влажный. А очень даже тепло и достаточно сыро. Все растет и буйствует. И еще припомнили, что на этом острове вроде как не водились крупные хищники, поскольку он долго был плотно заселен людьми. В общем, нет смысла таскать огнестрел, который значительно лучше будет себя чувствовать под слоем смазки. Хватит им копий и плевательных трубочек, на всякий пожарный. Дорога в горы как-никак, неохота тащить лишнее.
Радировали на ушедшую к Балеарам шхуну, да и отправились. Хороший тут лес, густой, но проходимый. Атлас растений с собой не потащили, но многое из встреченного узнали, поскольку посмотрели заранее. Ни еды, ни питья нести не нужно – все вокруг растет, причем в лучшем виде. Одно зреет, другое падает от спелости, третье завязывается, четвертое гниет на земле, и так практически на каждом сотом встреченном дереве. Не места, а рай для Робинзона. Можно сидеть на ветке и ничего не делать. Разве что от дождя укрыться, вот он как раз пошел.
Славка с Мишкой никуда не торопятся, стараются не шуметь и немножко прятаться по старой вошедшей в кровь привычке. Не повредит, однако, осторожность.
От берега отошли на два дня неторопливого пути. Открытые пространства в этих местах редкость, да и сами полянки обычно невелики. Лес в два-три яруса. Из животных самые неприятные создания – обезьяны. Большие не встретились, но разная хвостатая мелочь лазит повсюду и постоянно притягивает к себе взор, рассеивая внимание. Ходить по такой чаще это не то что по степи или пойменному лесу. Все два дня совершенствовали технику перемещения, пока наконец не научились двигаться так, что живность на них почти не обращает внимания.
И тут же этому порадовались. Прямо перед ними на берегу речушки обнаженные женщины упражняются в метании копья. Деды тихонько отползли, оставшись незамеченными. Примерно двадцать волшебных созданий, гибких и подвижных, несмотря на то что принадлежат к разным возрастным группам, занимались своим делом весьма успешно. Потом искупались, оделись, построились в колонну по две и убыли, вышагивая в ногу.
– Умные девушки, строем ходят. – Древняя армейская шутка с Мишкиных уст слетает на автомате. – Ты видел, как они одеты? Не к амазонкам ли нас занесло?
– Интересно, из чего такого плотного у них лифчики и трусики? – интересуется Славка. – Ты ведь в оптику смотрел.
– На черепаший панцирь похоже. Только черепахи не костяные, а как бы кожистые. Или чешуйки подвижные так искусно набраны, – откликается лейтенант. – Не слишком хорошо я это дело разглядел. И очень интересно стало. Замри.
Движение правее слышится отчетливо. Трое в легкой обуви ступают уверенно. Силуэты идущих за листвой разглядеть трудно. Мужики замерли, подождали, пока затихнут вдали шаги, и подобрались к следу. А тут хорошая тропа, но свежие отпечатки видны. Плетеные сандалии. Люди здесь прошли невысокие, легкие.
– Слав, ты не расслышал, о чем они там, у реки, разговаривали?
– Нет, Миша. Было далеко. Показалась, что последнее было: «Гоу», – а потом они пошли.
– Английский, что ли, здесь в ходу?
– А почему бы и нет? Ищем точку для наблюдения за этой тропой. Судя по следам, по ней проходят не по одному разу в день.
Несколько раз видели прохождение по тропе местных жителей. Мужчины здесь одевались в тряпичный мешочек, закрывающий причинное место, завязки которого крепились на пояснице. А женщины носили раздельный купальник, обе детали которого имели существенный размер и производили впечатление серьезного защитного сооружения – что-то типа кокетливого такого доспеха. Нечто в таком стиле припомнилось Славке в голливудских лентах с участием амазонок. Впечатление усилило обязательное в руках любой леди оружие.
Копье – необходимый атрибут во всех случаях. Часто – меч, хотя и не слишком длинный. Судя по форме ножен – широкий. Рукоять всегда деревянная, крестовина выражена слабо. Нередко за спиной небольшой лук и колчан с недлинными оперенными стрелами. На ногах сандалии с красиво накрест сплетенными вокруг голени ремешками на древнегреческий манер. Волосы убраны под шапочку, напоминающую воинский шлем, украшенный перышками. Тут и плюмажи, и гребешки, и какие-то клумбочки.
Сами женщины выглядят прекрасно: тренированные тела на любой вкус, гибкие и упругие даже на вид. И толстушки, и худышки, и рослые, и кнопочки – залюбуешься, одним словом. Кожа загорелая, но тип европейский. Рыженькие, черноволосые или блондинки встречаются, но русая масть преобладает.
Мужчины тоже европейского типа. Короткие стрижки, короткие бородки, ровный загар. Ношением оружия себя не утруждают, но с пустыми руками ходят редко. Рулоны, свертки, узелки, корзинки – да все, что угодно. Обычно пара таких пакунков подвешена на концах палки, лежащей на плече на манер коромысла, и еще что-нибудь во второй руке. На ногах мужчины тоже носят сандалии, но закреплены они на ступне, и как это сделано – со стороны не видно.
Состав групп подчинен нескольким закономерностям. Мужчина всегда один, реже – двое, в сопровождении одной женщины. Или отдельная женщина, или группой до трех. Джентльмены без сопровождения леди не появляются. Все всегда идут молча.
Разведчики отошли по своим следам обратно. Надо было посоветоваться.
– Знаешь, Слава, как-то оно тут все странновато смотрится. Вылезать из кустов и знакомиться с местными жителями меня пока не тянет.
– Согласен. Надо бы разнюхать все как следует сначала. А вообще-то, живут в лесу, а настороженности, как у наших, не ощущается. Как будто не ждут ничего худого ниоткуда. И не охотники.
– Или охотники, но дома. Или все-таки опасаются чего-то, но не зверя дикого. Вооруженная женщина всегда начеку.
Обследование местности и внешнее наблюдение дали массу новых сведений. Мужчины жили отдельно в четырех домах, разнесенных на пару-тройку километров друг от друга. Каждая постройка представляла собой обширный навес с четырехскатной крышей, встроенный в растительность так, что ни о каких полянах или расчищенных местах речи не шло. Просторный светлый незаросший лес – и все. В каждом строении жило человек по семьдесят. Тепло здесь всегда, под крышей сухо, а свободное движение воздуха при постоянно высокой влажности – великое достоинство жилища.
Женские поселения окружали мужские дома на расстоянии от двух до пяти километров. Состояли они из плетеных хижин, расположенных на открытых местах. В каждом поселке таких «скворечников» было от сорока до пятидесяти, и каждое на одну жительницу. Еще в такой деревне имелся большой навес, расположенный тоже на открытом пространстве.
Мужчины выглядели людьми не особенно захлопотанными. Собрать еду с деревьев, оттащить кое-что к себе под навес, кое-что дамам, покухарить, почистить лес в районе плодовых посадок – это, скорее, развлечения для мужиков, чем серьезная работа, так что обычно они чисто для развлечения что-то мастерили, плели, вязали, ткали. Случалось, и молотом по наковальне постукивали. Но напряженного труда здесь не наблюдалось.
Совсем иная картина в поселках у женщин. Утренняя зарядка, купание, уход за волосами, натирания какие-то. Потом тренировки с луком, с копьем, фехтование, купание, обед, послеобеденный отдых, гимнастика, дыхательные упражнения, пробежка, купание… бедные крутились как белки в колесе, не зная покоя ни на минуту. Вечером некоторые заглядывали к «мальчикам» и кого-то уводили к себе на ночь, утром обязательно возвращая на место.
Детишки бегали. До трех лет – в женских поселках. Потом – до шести лет – в мужских. Далее все смешивалось – детвора перемещалась свободно. Начиная с десяти лет девочки жили по женскому графику, каждая в своем домике, а мальчишки – вместе с дяденьками под навесом.
Славка долго прикидывал, сколько здесь народу, и какого, но в конце концов примерные цифры у них с Мишкой сошлись. Триста мужчин, триста женщин, около сотни малышей. Беременных женщин они видели единицы.
Стройками и ремонтом жилищ развлекались тоже мужчины. Собирались веселой толпой, стаскивали жерди, прутья, пальмовые листья и, непринужденно переругиваясь, творили какую-нибудь халабуду. Получалось играючи. И еще обратили внимание на то, что в питании используется много съедобных каштанов, которые нередко встречаются всюду, но особенно густо растут в горах.