— Или тот, для кого готовили, ушел. Или, наоборот, не пришел. Гадать трудно. Ладно, пошли, место убийства покажешь. Силуэт очертил?
— Как учили.
Проходя по коридору, Комура вдруг остановился.
— А это что такое?
— Маленькая кладовка. Там одно тряпье.
— Да? — Инспектор открыл дверцу, оклеенную обоями и оттого сливающуюся со стеной. — Включи свет.
— Там нет электричества.
— Фонарика нет? Сходи на кухню за спичками. Пока Таро возился, Комура терпеливо ждал. Потом полез в кладовку. Инспектор чем-то долго шуршал, стучал, кряхтел, чиркая спичками, и наконец вылез, держа в руках сверток с грязной одеждой: сапоги, куртка и синие брюки, тоже не самые чистые.
— Вот тебе и аккуратная женщина! — проворчал Таро. — Этому барахлу место в химчистке.
Комура поскреб подошву сапога.
— А грязь-то свежая.
— Вы думаете, это одежда преступника? Он убивает Садзи, потом переодевается, моется в ванной и уходит?
Инспектор с сомнением посмотрел на своего подопечного.
— Подержи-ка.
Сунул стажеру в руки одежду, а сам измерил длину подошвы рулеткой, которую всегда носил с собой. Потом прикинул на себя куртку и брюки.
— Так. Запакуй все это и отвези экспертам. Они нашли какие-нибудь следы в квартире?
— Да, следов было много.
— Поезжай сейчас же и подготовь все. Попробуй выяснить что-нибудь о семье Садзи. Родители, братья, сестры и так далее. Понял? Я буду через час.
Одежда, которую, он обнаружил в кладовке, насторожила следователя. Конечно, в принципе нет ничего удивительного, что там валялись какие-то грязные вещи, но в картине убийства, которую рисовал себе Комура, не находилось места для этой одежды. Деталь была лишней. А когда такое случается, остается предположить, что картина не верна.
Комура внимательно обследовал гостиную, перерыв все полки в шкафу, просмотрел стопку журналов на столике. Чем глубже он вникал в жизнь, которая шла в стенах этой квартиры, тем более странной она ему казалась. Его удивляло, например, отсутствие таких непременно сопутствующих человеческой жизни мелочей, как записки и письма, вырезанные из газет программы телевидения, лекарства и прочее, без чего нельзя обойтись в повседневном быту. Нет, квартира не была пустой, в гостиной все как будто на месте. Но на полках книги в целлофановой упаковке — нетронутые; на коробках со столовыми приборами и недорогих сервизах наклеена цена. Их еще ни разу не пускали в ход. Недавно куплены? Комура заглянул в один из соусников — на дне лежал плотный слой пыли. Обивка кресел, стоящих перед телевизором, слегка потерта, скатерть на столе чистая, но не новая. Квартирой пользовались избирательно, только для определенных целей и, пожалуй, в определенное время. Комура попытался отодвинуть тяжелые шторы, они не поддавались. Что-то заело. Если бы здесь проводили время не только по вечерам, то уж, наверное, исправили бы. Может быть, здесь кто-нибудь скрывался?
Комура присел на диванчик в дальнем углу комнаты. Со спинки немедленно сползло покрывало. Он попытался поправить его одной рукой, но ничего не вышло, пришлось подняться, чтобы перестелить его.
— Можно подумать, что здесь никто никогда не сидел, — пробормотал он.
Комура тщательно просмотрел содержимое туалетного столика — сверху ранний роман Кавабата и начатая коробочка со снотворным. Ни одного письма личного характера, только счета. В шкафу одежда, и ничего больше. На стене какэмоно[3]. Любопытно, что магнитофон и проигрыватель — в спальне. Подбор кассет и пластинок ему понравился… Магнитофон не японский, а германский. Самая дорогая здесь вещь. Такую купит только понимающий человек.
Комура отстегнул футляр магнитофона и удивленно приподнял брови: магнитофон был включен.
— Понимаешь, Таро, — объяснял он уже в управлении, — магнитофон подключен к колонкам через усилители. Кто-то, не очень-то разбиравшийся в этой системе, вместо магнитофона выключил усилитель. И специальный механизм продолжал проигрывать сначала одну сторону кассеты, потом другую и опять первую. Эту деталь не стоит оставлять без внимания.
Комура решительным жестом сгреб со стола бумаги и сказал:
— Рассказывай, что раскопал.
Таро, передав следователю результаты экспертизы, доложил:
— Обнаружены отпечатки пальцев: во-первых, самой Садзи, во-вторых, неизвестного человека, который, судя по всему, чувствовал себя там вполне непринужденно, — отпечатки, свежие и старые, нашли на кухне, в туалете и ванной. Видимо, это любовник.
— Не спеши с выводами. В нашей картотеке смотрели?
— Да. Не числятся.
— Еще какие-нибудь отпечатки есть?
— Кое-где были полустертые — идентифицировать трудно. Нашли следы мужской обуви двадцать седьмого размера, — продолжал Таро. — Обувь новая, без характерных признаков снашивания.
— Хорошо. Одежда из кладовки?
— В лаборатории ее осмотрели. Одежда принадлежала человеку худому, узкоплечему: рост примерно 165–170 сантиметров, сапоги двадцать пятого размера.
— Попросите проанализировать состав грязи на одежде, Было бы неплохо составить список мест, где ее могли испачкать. Я не думаю, что он вывозился где-то в Токио: дождей не было, и в городе сейчас чисто. Удалось что-нибудь раскопать к ней?
— Да не особенно много. — Таро протянул фотографию. — Вот, кстати, ее снимок. Родители умерли довольно давно. Осталась только старшая сестра. Сейчас я найду… Она носит другую фамилию… По мужу, наверное… Где же я записал?
Комура взял фотографию. Почти детское лицо. Пухлые губы, глаза, напряженно смотрящие в объектив фотоаппарата. Лицо показалось ему странно знакомым. «Наверное, похожа на какую-нибудь девушку с рекламной обложки».
— Вот, нашел! Сестру зовут Хироко Сасаки.
— Хироко Сасаки, — повторил Комура. — Что?! — И внезапно вскинул голову. — Ты не ошибся?
— Вы ее знаете?
Комура грустно улыбнулся.
— Я и не подозревал, что прошло так много времени. Неужели тебе ничего не говорит это имя?
Таро отрицательно помотал головой.
Около полудня обладатель мягкого, бархатистого голоса все-таки дозвонился начальнику токийского управления полиции Вада. Тот, выслушав просьбу-поручение, тут же затребовал личное дело Комура. Наскоро просмотрев его, он уже хотел было приказать передать расследование другому работнику, но потом передумал. Несколько раз рука его тянулась к пульту и вновь замирала. «В конце концов, почему бы и нет? Убийцу он найдет — в этом сомневаться нечего. Знать правду для меня выгодно. А там посмотрим». И тяжелая рука Вада легла на папку с надписью «Сигэру Комура».
В этот момент на разных этажах здания токийского полицейского управления два человека, не подозревая друг о друге, вспоминали события двенадцатилетней давности. Вада — просматривая личное дело Комура, сам Комура — мысленно возвращаясь к истории «Боевого знамени».
Первый год общенациональной программы переоснащения и модернизации японской полиции, первый год пятилетней программы внедрения вычислительной техники в криминалистику. Комура ходил счастливый — его назначили исполняющим обязанности заведующего только что созданного в главном управлении полиции сектора по борьбе с терроризмом. «Должны же вы оправдать стажировку в Западной Германии», — сказал ему начальник полиции.
В тот год в Токио произошло тринадцать взрывов. Самодельные бомбы замедленного действия закладывались в универмаги, офисы крупнейших фирм. Участились нападения на политических деятелей. Неизвестный набросился на премьер-министра и сбил его с ног. Японская полиция впервые сталкивалась с такого рода преступлениями. Спешно создали специальное подразделение, обязанностью которого была охрана влиятельных персон.
События следовали одно за другим. В портовом городке, неподалеку от Иокогамы, погибли три человека. Они пытались изготовить бомбу. На следующий день в Токио возле императорской резиденции полиция арестовала двух молодых людей, у которых была обнаружена бомба весом 25 килограммов.
Еще через несколько дней у себя дома был убит один из предполагаемых руководителей террористов. Полиции удалось найти свидетеля, который видел, как примерно в три часа ночи в эту квартиру ворвались несколько человек и через десять минут вышли оттуда. Убитому нанесли смертельный удар по голове тупым предметом.
Атмосфера в стране накалялась. Газеты писали только о террористах, пытались предугадать направление очередного удара. Люди опасливо косились друг на друга, человека со свертком боялись как огня. Истерию разжигали неизвестные, которые обзванивали редакции газет и отделения полиции, предупреждая о готовящихся в различных местах взрывах. Поднималась паника, население спешно эвакуировалось, патрульные полицейские машины с включенными сиренами и мигалками носились по городу. Начальство требовало от Комура немедленно покончить с террористами.
Масла в огонь подлил представитель одной из левацких группировок, который созвал в какую-то полутемную квартиру журналистов и там, в маске, изменив голос, объявил, что на следующее воскресенье назначена серия взрывов в Токио. Объекты нападения указаны не были.
Поздно ночью начальник главного управления полиции вызвал Комура. Войдя, тот заметил, что в углу кабинета сидит еще кто-то, рассмотреть посетителя было трудно — горела только настольная лампа. Ее свет бросал резкие тени на лицо начальника, склонившегося над бумагами. Он не пригласил Комура сесть, а вместо приветствия протянул лист бумаги. Это была сводка. На одной из улиц Токио, неподалеку от склада военного снаряжения, принадлежавшего «силам самообороны», в машине, оставленной у обочины, взорвалась самодельная бомба. При этом оба человека, находившихся в машине, погибли. Были обнаружены остатки стальной трубы диаметром около двух дюймов и длиной шесть дюймов. Очевидно, взрыв произошел, когда налаживали часовой механизм.
— Ознакомились? — осведомился начальник. — Тогда взгляните на это.
Комура внимательно проглядел сообщения о двух или трех неизвестных, которые бросали бутылки с зажигательной смесью в здание штаб-квартиры консервативной партии. Им удалось бежать. Пожар быстро погасили, пострадавших не было.