тправить его в Токио.
Татэяма спал, кода в палату вошел доктор Надлер. Сестра опустила жалюзи на окнах и включила свет. Татэяма заворочался, лицо его исказила гримаса боли.
— Что вы ему давали? — вполголоса спросил Надлер.
— Метилпарафенол, — ответила сестра.
— Теперь введите амиталнатрий, — распорядился Надлер. — Три кубика.
Игла вонзилась в вену, но Татэяма не проснулся.
После инъекции прошло несколько минут. Надлер молча изучал бледное и осунувшееся лицо инженера. По знаку Надлера сестра подхватила Татэяма под мышки и усадила на кровати. Под спину подложила подушки. Голова инженера бессильно свесилась на грудь.
— Инженер Татэяма! — громко сказал Надлер.
Татэяма рывком поднял голову. Глаза его неестественно широко раскрылись. Немигающим взором он уставился на Надлера.
— Инженер Татэяма, запомните мой голос, — так же громко и отчетливо продолжал Надлер. — Вы обязаны рассказать мне всю правду о себе. Отвечайте быстро, не раздумывая. Чего от вас хочет Наритака?
— Он уговаривает меня уехать в Японию, — без промедления ответил Татэяма. Тембр его голоса изменился, стал высоким и вялым. — Он считает, что здесь, в Америке, никто не сумеет оценить мои способности, потому что…
— Инженер Татэяма, — прервал его Надлер. — Вы должны согласиться на предложение Наритака.
— Хорошо.
Надлер посмотрел на часы. «Сыворотка правды» подействовала превосходно. Можно было переходить к следующему этапу.
В полиции Сан-Хосе у Сэнфорда был свой человек. Джон Колб проработал в городском управлении двадцать лет, но не дослужился и до сержантских нашивок. Продвижению по службе мешали отсутствие образования и отвратительный характер. Недостаток средств он восполнял благодаря давнему знакомству с руководителем отдела безопасности «АВС». Этот доход не облагался налогом, и — что еще важнее — о нем не подозревала жена. Колб любил выпить, и жена наивно полагала, что его угощают щедрые Друзья.
Перед ночным дежурством Колб спал до полудня и встретил Сэнфорда в купальном халате и с бутербродом в руке.
— Узнал что-нибудь? — без. предисловий спросил Сэнфорд.
Колб указал Сэнфорду на кресло.
— С клиникой доктора Надлера мы обычно дел не имеем, — начал он. — Никаких подпольных абортов. Никаких наркоманов. Более того, в клинику Надлера людей с улицы никогда не привозят. Он нейрохирург, пациентов для него тщательно отбирают, их совсем немного. Я не могу понять, каким образом ваш Татэяма там оказался. «Скорая» повезла бы его куда угодно, только не в клинику доктора Надлера. Это во-первых. А во-вторых, соседи Татэяма видели, как он утром того дня выходил из дому.
— Следовательно, — заключил Сэнфорд, — нас обманули, сказав, что Татэяма у себя дома покушался на самоубийство.
— Не знаю, — отрезал Колб. — Соседи могли не видеть, как он вернулся домой.
— Нет, здесь что-то не так! В клинике Надлера нам явно солгали. Весь вопрос в том, с какой целью. Так ты полагаешь?
Колб равнодушно пожал плечами:
— Я не горазд разбираться в психологии. Вообще, меня бесят все эти психологи-социалисты, которые болтают насчет преступников. Ей-Богу, с души воротит, когда слышишь, что черномазые воруют оттого, что они лишены прав, или что у них нет работы, или что они ненавидят окружающее общество. Чепуха! Они воруют, потому что хотят иметь деньги.
— Подожди, — поморщился Сэнфорд. — Я подбрасываю тебе десятку-другую в неделю не затем, чтобы ты произносил проповеди. Если кто-то просто хотел обчистить Татэяма, зачем было затевать такую сложную игру?
— Да его никто и не обворовывал, — отозвался Колб. — Кто их знает, что они с ним сделали. — Он наконец дожевал бутерброд и вытер руки о халат. — Может быть, заставили его подписать долговое обязательство или продать дом за бесценок.
— Да кто они? Не врачи же…
— А может, и врачи.
Сэнфорд нахмурился. Колб был опытный полицейский, к его словам следовало прислушаться.
— Татэяма завтра отправят домой, — сообщил Колб. — Самое простое — сразу взять его в оборот. Япошка расколется, даже если его и запугали, — уверенно добавил он.
Сэнфорд кивнул и встал. Свои деньги Колб честно отработал.
Три дня Сакумаса потратил на то, чтобы с картой в руках изучить Сан-Хосе, благо городишко невелик. Никакого внимания на него не обращали — столица Силиконовой долины кишела иностранцами, японцев среди них было хоть отбавляй.
Сакумаса, первый раз оказавшемуся за границей, многое было странно. Американцы казались ему развязными и самоуверенными, и все они походили друг на друга. В толпе Сакумаса чувствовал себя неуютно — окружающие были выше его на голову, а то и на две.
Американцы выглядели сильными и мужественными, но Сакумаса сомневался: таковы ли они на самом деле? В гостиничном лифте он с подозрением рассматривал рослых и загорелых людей, прикидывая на взгляд силу их мышц.
В ресторан Сакумаса не ходил. Опасаясь американской кухни, он привез с собой целую сумку еды. Только пища его предков, считал Сакумаса, может сделать реакцию быстрой, а мускулы крепкими. Три раза в день ему приносили кувшин горячей воды. Сакумаса высыпал в большую чашку концентрат японского супа и заливал его кипятком.
Одетый в кимоно, он сидел на ковре спиной к стене, чтобы одновременно держать в поле зрения дверь и широкое окно. Когда зазвонил телефон, ему пришлось встать.
Неизвестный скороговоркой произнес несколько слов по-японски и повесил трубку.
Сакумаса опять уселся на ковер. Он распечатал целлофановый пакет с кусочками сушеной каракатицы и достал банку пива. Завтра, ровно в восемь часов вечера, он должен стоять на дороге, ведущей из Сан-Хосе в Сан-Франциско. К этому времени все будет готово.
Когда Татэяма проснулся, у кровати дежурила все та же медицинская сестра.
— Как вы себя чувствуете? — с улыбкой спросила она.
— Вполне удовлетворительно.
Сон освежил Татэяма. Головная боль утихла. Он ощущал некоторую слабость, как после тяжелой болезни, но это было естественно.
— Вам нужно умыться и позавтракать, — сказала сестра. — После этого вас примет доктор Надлер. Если результаты осмотра будут хорошими, вас отпустят домой.
— Благодарю, — ответил Татэяма. Он поднялся с койки и, пошатываясь, пошел в ванную комнату. — Это самые приятные слова, которые я слышал за последнее время.
Доктор Надлер просматривал газеты, сидя за письменным столом. В его просторный кабинет, одна стена которого была сплошь уставлена аквариумами, больного ввела сестра. Надлер ознакомился с результатами утренних анализов и остался доволен.
— Ну что же, у медицины больше нет к вам претензий, — сказал он. — Вегетативная нервная система не совсем в порядке, но, даже если я посоветую вам заняться ею, вы вряд ли сделаете это и, в сущности, будете правы. Чем реже обращаешься к врачам, тем здоровее себя чувствуешь.
— Скажите, доктор, — спросил Татэяма, — чем был вызван приступ, из-за которого я потерял сознание? Раньше я никогда не жаловался на сердце.
— Увы, мой дорогой, с годами мы узнаем, что у нас есть сердце, желчный пузырь, двенадцатиперстная кишка и другие внутренние органы, которые вдруг начинают причинять нам неприятности. Болезни появляются без предупреждения, как незваные гости.
Доктор Надлер снял очки и положил их на газету.
— Впрочем, — начал он после паузы, — теперь, когда вы оправились, я должен вам кое-что рассказать. То, что произошло с вами, не было результатом сердечного приступа.
— Не понимаю…
— Отнеситесь к тому, что я сейчас скажу, спокойно, по-мужски.
Татэяма побледнел, сердце его часто забилось. Он опустился на диван. Доктор Надлер внимательно наблюдал за ним.
— Не бойтесь. Ничего страшного не произошло. Дело в том, что вы приняли большую дозу снотворного, почти летальную. Мы с трудом вас откачали. Такие вещи в медицинской практике обычно именуются покушением на самоубийство.
Татэяма был ошеломлен.
— Но я не пользуюсь снотворным, — растерянно произнес он.
— Повторяю, сейчас не о чем беспокоиться, — мягко настаивал Надлер. — Компании «АВС» клиника ничего не сообщила. Все останется между нами. Хочу посоветовать вам только одно: постарайтесь поскорее забыть эту историю. Ваша попытка совершить самоубийство была продиктована не душевным состоянием, а биологическими факторами. Мы провели серию анализов, которые установили, что у вас не хватает серотонина. Это химический элемент, отвечающий за передачу импульсов из головного мозга к нервным клеткам. Неполадки с серотонином, как показали последние исследования, ведут к тяжелым депрессиям и к возникновению си-усидального синдрома. Но вы себя не мучайте. Уже проходят лабораторные испытания лекарственные препараты, стабилизирующие выделение и работу серотонина. Примерно через месяц мы сможем провести вам курс лечения.
— Никогда раньше не слышал ничего подобного, — признался Татэяма.
— Разумеется, не все люди, страдающие нарушениями биохимической системы, покушаются на самоубийство, и не каждый самоубийца страдает нехваткой серотонина. Но в вашем случае…
Доктор Надлер сел на диван рядом с Татэяма.
— Я крайне благодарен вам, доктор, — улыбнулся Татэяма. — Я счастлив, что попал в такие руки…
— Не стоит благодарности, — прервал его Надлер. — Вам необходимо соблюдать несколько несложных правил. Во-первых, не давайте втягивать себя в разговоры о том, что с вами случилось. Во-вторых, не принимайте никаких лекарств без моего разрешения. Я запишу вам свои телефоны — звоните в любое время и из любой точки земного шара. — Последние слова Надлера Татэяма принял за шутку.
После обеда для него вызвали такси. С видимым удовольствием разглядывал он из окна автомобиля знакомые улицы Сан-Хосе и чувствовал, что возвращается к нормальной жизни. Кошмарный сон кончился.
Такси остановилось возле его дома. Почтовый ящик был переполнен. Татэяма достал кучу газет, сунул в карман пришедшие за это время счета. Все крыльцо было уставлено литровыми бутылками с молоком — он, естественно, не мог предупредить своего молочника. Одну из бутылок Татэяма прихватил входя в дом. Когда он захлопнул за собой дверь и включил свет, навстречу ему поднялся Наритака.