Спать по ночам я не мог, но это меня не тяготило. После заката я мог бродить по библиотекам Оленьего замка с лампой в совершенном одиночестве. Я стал аккуратно прочесывать их. Одно время Чейд увлекался изучением того, что сам называл религией Белого Пророка. Я нашел собранные им свитки об этом. Некоторые я перевел с листа, другие пришлось мучительно восстанавливать с пером и бумагой. Тут-то я наконец и нашел сведения, которые искал. Клеррес оказался далеко, гораздо дальше, чем мне когда-либо доводилось бывать. Рассказы путешественников были старые и часто противоречили друг другу. Я никому не говорил о своих изысканиях. Медленно, по крупице, собирал я сведения, и эта работа поглотила меня с головой.
Я стал выбираться в Баккип и навещать таверны, где собирались моряки. Встречая тех, кто забирался дальше других, я расспрашивал о месте под названием Клеррес. Трое слышали о нем, но только один заявил, что бывал в этом далеком порту. Он тогда был совсем мальчишкой, и это было одно из его первых плаваний. Этот словоохотливый старик, как мог, постарался описать мне расположенные поблизости портовые города, но годы, суровая жизнь и избыточное употребление рома подточили его память.
– На Перечные острова тебе надо, – сказал он. – Тамошние торгуют со Слугами с Белого острова. Они тебе дорогу и покажут.
Не ахти какая зацепка, однако теперь хотя бы стало ясно, откуда начинать путешествие.
Для меня было большим облегчением, что король отказался от моих услуг убийцы. Я даже признался в этом Дьютифулу, когда мы однажды ужинали в узком кругу в комнатах Чейда. Мой старый наставник вяло клевал еду, а король тем временем объяснял, почему он решил вытащить нас на свет.
– Я понимаю, Фитц, тебе было неприятно, но ты должен жить в комнатах, соответствующих твоему положению. И принцу правящего дома не пристало шнырять за стенами, будто лазутчик, подслушивая и подглядывая. – Он со вздохом отложил вилку и устало улыбнулся мне. – Фитц, я покончил с тайнами. Только посмотри, до чего они нас довели. Подумай, как они отравили детство Шайн и Ланта, не говоря уже о твоем собственном. И как чуть не случилось беды, когда эти двое встретились, не зная, кем приходятся друг другу.
Я медленно жевал, глядя в тарелку и гадая, откуда он это узнал. И надеясь, что смысл сказанного ускользает от Чейда.
– Подумай о собственной короне и письме Верити, о которых не ведала ни одна живая душа, кроме Чейда. Если бы Чейд погиб в войнах красных кораблей, никто бы так никогда и не узнал, что отец назначил тебя наследником. И вот я смотрю на Чейда, который теперь только улыбается и кивает, и гадаю: что еще он знал, а теперь забыл? Какие важные подробности истории Видящих мы уже никогда не узнаем?
Я вскинул брови, испугавшись, как Чейд воспримет этот упрек, но он увлеченно раскладывал горошины на тарелке на две кучки. Почувствовав мой взгляд, старик поднял на меня глаза. Его левое веко медленно опустилось и снова поднялось. Я забыл жевать: неужели он подмигнул мне? Или это просто нервный тик, одолевавший его в последнее время? Наши взгляды встретились, но его зеленые глаза были непроницаемы, как морская вода.
А Дьютифул продолжал:
– Я понимаю, Шуту пришлось нелегко, но мне кажется, это было разумное решение. Возможно, он уже никогда не станет таким веселым, как во времена лорда Голдена. Но Шут больше не прячется в темноте. Уж конечно, для него лучше так, чем дрожать от страха в старом логове Чейда.
– Что будет с теми комнатами?
– Ну, рано или поздно мы отодвинем старый шкаф в комнате леди Тайм и сделаем там дверь. Леди Розмари пока разбирает то, что там хранится. Она говорит, что с некоторыми из этих припасов следует соблюдать осторожность. Спешить некуда. Одна или даже пять пустующих комнат в таком огромном замке – невелика беда. Уж куда меньше, чем дракон в Бернсе. Ты не думал о том, как быть с тем драконом, Балипером?
– Я бы с радостью помог прибраться в старом логове. Розмари права, утверждая, что с некоторыми из тамошних запасов надо обращаться с величайшей осторожностью. Я бы позаботился о некоторых.
А ведь многое из того, что там хранилось, могло бы мне пригодиться. Я уже наметил заняться этим как можно скорее. Мне было известно о нескольких входах в тайный лабиринт. Но сейчас не время размышлять об этом, не то Дьютифул поймет, куда свернули мои мысли.
Я придал лицу озабоченное выражение:
– Что касается дракона, то его, конечно, всегда можно убить. Но поскольку он говорит с людьми и состоит в родстве с драконами Кельсингры, возможно, это будет не лучшим решением.
– Да, это последнее средство. Хотя мои герцоги считают, что это самый простой путь. Пока что я запретил любые враждебные действия против драконов.
– Что ж, тогда единственный выход – обращаться с ним как с любым дурно воспитанным гостем. Выбрать, что не жалко подарить, и надеяться, что он тем и удовольствуется. Позаботиться, чтобы ему было не слишком удобно. И уповать, что он надолго не задержится.
– Они так много едят… – с тоской сказал Дьютифул.
– Слишком много! – неожиданно поддержал его Чейд. Мы оба повернулись к нему. Глаза старика пылали гневом. – В этой птице слишком много розмарина! Я не могу есть такое! Что может быть хуже подмастерья, которая вообразила, что способна готовить не хуже повара! Дура неуклюжая, вот она кто!
– Лорд Чейд, это не птица, а отменная оленина. И я вовсе не чувствую в ней розмарина, – мягко, но тщетно попытался урезонить его Дьютифул.
– Тьфу! – Чейд с негодованием отодвинул тарелку и ткнул в меня шишковатым пальцем. – Думаю, мой мальчик согласился бы со мной! Ему никогда не нравилось, как она мешает в горшке, моему Фитцу! – Он медленно оглядел комнату. – Где мой Фитц? Где мой мальчик?
– Я здесь, – в отчаянии напомнил я.
Он резко перевел взгляд на меня:
– Вот уж сомневаюсь. – Он взял бокал и сделал большой глоток вина. Поставив его, снова посмотрел на меня и сказал: – Уж я-то знаю моего мальчика. Он свой долг не забудет. Его бы уже давно тут не было, так-то.
Я через силу улыбнулся и похлопал его по руке:
– Тот порывистый мальчишка, который носился по всему Оленьему замку с мечом наголо? Да, боюсь, его уже давно нет, что верно, то верно, лорд Чейд.
Чейд поморщился. На одно-единственное мгновение он встретился со мной взглядом… и снова бессмысленно улыбнулся.
– Ну и ладно, – медленно проговорил он. – Хотя я по нему иногда так скучаю…
Глава 31. Незавершенные дела
В этом сне все воняло. Я очутилась в каком-то кошмарном месте. Вокруг бродили животные без шкуры. Прямо как оленьи туши в сарае после того, как с них стечет кровь и охотники освежуют их. Не знаю, откуда взялось в моей голове это сравнение, я никогда не видела, как выезжают на охоту или как вывешивают туши перед тем, как свежевать. Животные в моем сне были темно-красные, лиловые и розовые, с блестящими белыми мускулами. Страшнее всего были их немигающие глаза. Им нечем было моргать.
По улицам ходили мужчины и женщины в шкурах животных. Это выглядело до ужаса неправильно, но здесь, в Уортлтри, считалось, что только так и можно. Я не хотела оставаться здесь. Большая морская птица над водой звала нас дальше. И меня повели прочь.
Дневник сновидений Би Видящей
Той ночью я не сомкнул глаз. Долго спорил с собой, а потом взял дневник Би. Я стал медленно листать его, восхищаясь ее рисунками и полетом воображения. Но даже это не помогло мне отвлечься. Чейд прав. Упрямый мальчишка, которым я был когда-то, бросился бы в дорогу уже месяц назад. Я напомнил себе, чем обычно заканчивались для меня такие порывы. Сначала Регал посадил меня в темницу. Потом круг Регала едва не убил меня. Больше я не могу себе позволить подобных промахов. Следующая ошибка будет последней. Итак, что есть в моем распоряжении? Магия Силы вернулась ко мне. Мышцы окрепли. Оружие готово к бою. Скоро весна. Я позаботился обо всех в Оленьем замке, как только мог. Осталось лишь уладить дела в Ивовом Лесу, и можно отправляться.
На следующий день я объявил, что собираюсь навестить Ивовый Лес. Никто не стал возражать. Неттл собрала две корзины подарков и сувениров для слуг. Персивиранса я решил взять с собой, чтобы он навестил мать и, возможно, остался с ней.
День, когда мы отправились в путь, выдался ясным. Я предложил Шуту поехать с нами, но он отказался. Я так и думал, что он не поедет.
Но меня поразила злость в его голосе, когда он сказал:
– Пока ты трясешься и откладываешь, мне приходится готовиться к возвращению в Клеррес. Раньше ты говорил, что не сможешь отправиться со мной из-за Би, и я согласился. Потом ее похитили, и ты сказал, что не можешь идти, пока ее не спасут, и я опять согласился. Но теперь они уничтожили наше дитя, а ты по-прежнему ничего не предпринимаешь.
Он ждал, что я отвечу, и мое молчание только разозлило его еще больше.
– Я тебя не понимаю, – тихо сказал Шут. – Они убили нашего ребенка. Я лежу без сна и строю планы мести. Я заставляю себя набираться сил. День за днем я стараюсь вернуть себе гибкость. Я жду, что в любую минуту ты скажешь: пора отправляться в путь. И вот ты зовешь меня в путь – в Ивовый Лес. – В его голосе прозвучало отвращение.
Я сказал ему правду:
– Не думаю, что ты достаточно выздоровел, чтобы одолеть дорогу в Клеррес, не говоря уже о том, чтобы отомстить твоим врагам. Ты еще не готов к этому, Шут. – И умолчал о том, что, возможно, он и не будет готов никогда.
– Но с тобой или без тебя я должен это сделать. Поэтому я строю собственные планы.
– У нас всегда есть выбор, пусть даже все пути кажутся плохими.
– У меня только один путь, – упрямо сказал Шут. Он покачал головой и пригладил облако бледных волос надо лбом. Потом заговорил уже совсем другим тоном. – Фитц, я снова начал видеть сны. Как в детстве.
– Всем снятся сны.
– Нет. Такие сны снятся не всем. Видеть их по сравнению с обычными снами – все равно что пить вино вместо воды. В них, без сомнения, кроется великий смысл.