Мы хотим выразить свою радость по поводу недавних торговых переговоров. Наши посланники остались довольны вашим гостеприимством, обходительностью и готовностью к торговым соглашениям. Нам очень понравились доставленные ими образцы вашего товара, особенно зерно, кожа и бренди.
Однако мы вынуждены блюсти старые договоренности с нашими собратьями-торговцами. Изделия Элдерлингов можно приобрести только через наших посредников из Удачного. Вам, без сомнения, известно о наших традиционных и родственных связях с ними. Мы уверены, вы поймете наше нежелание нарушать этот древний уговор.
Не имея возможности предложить вам изделия Элдерлингов, мы в то же время хотели бы заверить вас в подлинности денег, которые мы чеканим. Поскольку эти монеты появились сравнительно недавно, ваше нежелание принимать их понятно. Однако и вы поймите нас, если мы, столкнувшись с вашим отказом, будем вынуждены наладить торговые связи с другими странами.
Что же до драконов, то мы всецело сочувствуем вашим затруднениям, но ничем не можем помочь. Мы не имеем никакой власти над драконами, и они не обязаны нам подчиняться. Мы ценим дружбу драконов и радуемся возможности жить рядом с ними, однако не можем заключать соглашений от их имени и как-либо влиять на то, как они ведут себя в ваших землях.
Некоторые драконы готовы выслушать людей в дальних странах, если те предложат им охотиться на определенной территории или довольствоваться выделяемыми им дарами. Лучше всего попытаться договориться с драконом, когда он только пробудился от послеобеденного сна. К голодным же драконам не следует приближаться с приветствиями или предложениями. Если угодно, мы можем поделиться с вами и другими нашими познаниями об этих прекрасных существах, однако нам неизвестны способы связать их обязательствами.
Еще раз благодарим вас за гостеприимство, оказанное нашим посланникам. Надеемся, торговля между нашими странами будет продолжаться к взаимной выгоде.
– Они не говорили, зачем направляются в Кельсингру? Или когда собираются вернуться? Почему они так спешили? Почему Шут не стал дожидаться меня?
Ни Лант, ни Пер не смогли ответить ни на эти, ни на остальные мои вопросы. Я метался, как волк, запертый в клетке, меряя шагами землю между костром и черным камнем. Я хотел пойти за Шутом в одиночку, но не решился – ведь если я не вернусь, Лант и Пер погибнут. Потом я задумался, не пытаюсь ли таким образом скрыть собственную трусость? На этот вопрос у меня тоже не было ответа.
Мы поели зайчатины и бульона, запив компотом из ягод. Пока меня не было, Лант и Пер успели обустроить лагерь. Они притащили бревно побольше, чтобы сидеть у костра, и разложили припасы поудобнее. Я осмотрел большой тюк, оставшийся после ухода Шута и Спарк. Судя по количеству вещей, они собирались в долгий поход. Но если эти вещи предназначались для Кельсингры, почему Шут и Спарк бросили их тут? И если Шут хотел путешествовать со мной, почему они со Спарк отправились туда одни? Я сидел, глядя в огонь, и ждал.
– Мне покараулить первым? – спросил Пер.
Его голос вывел меня из оцепенения. Обернувшись, я прочел тревогу на его лице.
– Нет, Пер. Я пока не устал. Спи, я разбужу, когда наступит твой черед.
Он уселся рядом со мной:
– Я много спал, пока вас не было. Больше-то делать было почти что нечего. Так что я тоже пока не устал.
Я не стал с ним спорить. Позже, когда придет его время заступать в караул, мальчишка поймет, что ошибся. Лант уже ушел отдыхать. Некоторое время мы сидели и молчали, уставившись в огонь.
– Почему они оделись в женские платья?
Тайны, тайны, тайны… Чьи они, эти тайны?
– Вот их бы и спросил.
Пер помолчал. Потом снова подал голос:
– Эш – девчонка?
– Вот его и спроси.
– Я и спросил. А он в ответ спросил, почему я одет мальчиком.
– И что ты на это ответил? – поддел я его.
Пер снова помолчал, потом сказал:
– Значит, он девчонка.
– Я этого не говорил.
– А и так понятно. – Он наклонился, чтобы быть ближе к огню. – Зачем Эш притворяется мальчиком?
– А вот об этом лучше спросить Спарк.
– Спарк… – Это имя явно было неприятно ему. Он поморщился и обхватил себя руками за плечи. – Да наплевать мне. Все равно я ему больше не верю. – Черты его лица застыли. – Не нужен мне друг-обманщик.
Я набрал было побольше воздуха, но промолчал. Я мог бы сказать ему многое. Я мог бы задать ему сотню вопросов, которые заставят его передумать. Но одно дело – когда тебя поучают, и другое – когда учишься на своих ошибках. Сколько всего говорил мне Верити. Сколько жестких наставлений я выслушал от Баррича. Сколько добрых советов дала мне Пейшенс. Но разве это помогло?
– Поговори со Спарк, – только и сказал я.
На сей раз Пер молчал особенно долго, потом неохотно выдавил:
– Может быть.
Поскольку он утверждал, что совсем не хочет спать, я оставил его сидеть у костра и пошел в палатку, толкнул Ланта, чтобы тот подвинулся, и забрался под одеяла. Меня терзали собственные вопросы. Должно быть, я уснул, потому что проснулся, когда Лант выбирался наружу, чтобы сменить Пера. Мальчишка прижался спиной к моей спине, тяжело вздохнул и вскоре захрапел. Я закрыл глаза и попытался снова заснуть, но ничего не вышло. Тогда я выбрался из палатки и присоединился к Ланту. Он топил снег в котелке для чая. Я сел рядом и стал смотреть в огонь.
– За что ты меня так ненавидишь?
Мне не нужно было долго искать ответ.
– Ты обидел мою дочь. А потом, когда мне пришлось доверить ее тебе, ты не позаботился о ней и не попытался утешить. Она так и сидела в заснеженной повозке, пока ей не помог Ревел.
Он долго молчал, потом сказал:
– Мы тогда растерялись, Шайн и я. Мы совсем не понимали, что вы с Риддлом задумали. Ты нам почти ничего не объяснил. Я пытался забрать Би из повозки, но она… надулась, как маленькая. Я устал, замерз и был зол на тебя. И я оставил ее, подумал – пусть сама выбирается. Если бы потом ничего страшного не случилось, так ли все это было бы важно? Фитц, я не хотел становиться писарем, а учить детей не хотел и подавно. Я хотел оставаться в Оленьем замке, веселиться с друзьями и жить своей жизнью. Я никогда не любил детей, и даже ты должен признать, что Би была необычным ребенком.
– Довольно, – сдержанно сказал я. Он заставил было меня почувствовать себя виноватым, но последние слова все перечеркнули.
– Я не такой, как ты! – выпалил он. – И не такой, как отец! Я пытался стать таким, чтобы порадовать его. Но я не такой! И не хочу становиться! Я здесь, я пошел за тобой, потому что ты прав, я подвел твою дочь. И свою сестру. Сестру… Ты хоть понимаешь, как у меня все внутри переворачивается, когда я зову ее так? То, что они сделали с Шайн, с моей сестрой… мне даже подумать об этом тошно. Я хочу отомстить за нее, и за Би тоже. Я знаю, что не могу изменить того, что случилось, но могу сделать что-то в будущем. И я сделаю это не ради тебя, не ради отца. Все, что я делаю, я делаю для себя. Чтобы обрести мир в душе, насколько это вообще возможно после всего, что случилось.
Я не знаю, чем я помогу тебе, или о чем ты попросишь меня, или смогу ли я это сделать, – продолжал он. – Но я с тобой. Я твердо намерен сделать все, что смогу. И до тех пор я не вернусь домой. Но когда все будет кончено, я хочу вернуться, вернуться живым. Так что лучше перестань отмалчиваться и объясни мне наконец, что происходит и что я должен буду сделать. Или научи меня чему-нибудь полезному. Потому что ты не отделаешься от меня до конца этого похода. Разве что если меня убьют. И о мальчишке, думаю, можно сказать то же самое.
– Я не хочу брать вас собой. Я с самого начала не хотел этого.
– Но мы уже с тобой. И мне кажется, как бы ты ни злился, ты не допустишь, чтобы я умер из-за собственного неведения.
Тут он попал в точку. Я уже почти подобрал слова для ответа, когда послышался приглушенный крик. За ним последовал более громкий и звуки борьбы. Все это доносилось со стороны камня. У Ланта хватило самообладания выхватить головню из костра.
Я подбежал к обелиску первым, но когда Лант поднял свой факел повыше, я крикнул ему:
– Назад! Не прикасайся к Шуту и не давай ему к тебе прикасаться! – И, едва переведя дух, добавил: – Оттащи Спарк к костру. Разбуди Пера. Согрейте воды.
Спарк извивалась на снегу, скуля, словно собака, которой приснился дурной сон, но глаза ее были открыты. Я испугался за нее. Много лет назад мне довелось повидать, что может сделать с рассудком неподготовленного человека проход сквозь камни Силы. Регал свел с ума немало юных магов-учеников, пытаясь провести этим путем небольшую армию. Спарк не обладала Силой и только что прошла сквозь столпы третий раз за сутки. Ну как мог Шут подвергнуть девочку такой опасности! Сердце разрывалось от мысли, что я уже не смогу ей помочь. Но еще больше я боялся за самого Шута. Я молился, чтобы мне лишь померещилось в неверном свете факела, что его левая рука неравномерно посеребрена Силой.
Он лежал на спине, тяжело дыша. Его слепые глаза были широко распахнуты, и свет факела отражался в их золотой глубине. Юбки рухнувшим шатром разметались по снегу.
Пер что-то спросил сонным голосом, Лант заорал в ответ, чтобы тот подбросил дров, набил котелок снегом, подвесил его над огнем и принес теплое одеяло, а он, Лант закутает в него Спарк. Я позволил им суетиться. Все равно больше ничем девочке не поможешь – остается только согреть ее и попытаться накормить. Я осторожно присел рядом с Шутом, справа от него, подальше от серебряной левой руки.
– Шут! – позвал я его, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно спокойнее. – Шут, ты слышишь меня?
– Дракон! – выпалил он, хватая ртом воздух. – Дракон летит за нами?
Я посмотрел на ночное небо и не увидел ничего, кроме заледенелых звезд, мерцающих в темноте.
– Я не вижу никаких драконов.
– Он гнался за нами. Мы бежали, Спарк тащила меня за руку, а мы бежали по улицам. Там было полным-полно Элдерлингов, они разговаривали и смеялись, а мы пробегали прямо сквозь них. Спарк крикнула на бегу, что они не настоящие, только дракон настоящий. Но один, думаю, бы