Он повернул руку ладонью вверх и спросил:
– Фитц?..
Так я понял, что он не видит меня. Но я не мог избавиться от ощущения, что он каким-то образом меня чувствует. Я быстро пересек комнату и обхватил его ладонь обеими руками. Его кожа оказалась чуть прохладной, как и всегда.
– Тебе стало лучше! – воскликнул я вне себя от облегчения, видя, что он способен стоять и двигаться.
Я-то опасался застать Шута распростертым в кровати, пепельно-серым. Я перевернул его руку – тыльная сторона кисти была покрыта странными крохотными лунками, словно кожа неоперившегося птенца.
– Я жив, – отозвался он. – Причем куда больше, чем прежде. Но лучше ли мне? Не знаю. Я чувствую себя настолько иным, что даже не могу сказать, лучше мне или хуже.
Я уставился на него во все глаза. Запасу лекарственных снадобий Чейда позавидовала бы любая аптекарская лавка в Бакке, а может, и в Удачном. Большая часть этих зелий была мне знакома, многие доводилось использовать. Каррим. Эльфийская кора. Белладонна. Кардамон. Валериана. Ивовая кора. Семена карриса. Мак. Не раз мне и самому приходилось прибегать к их помощи. Во время моего ученичества Чейд при случае знакомил меня с действием слабых ядов, снотворных капель и несметного множества укрепляющих. Но ни одно из известных мне зелий, которые он держал в своем тайном логове, не могло поднять человека со смертного одра и вдобавок придать его глазам золотистое сияние.
Эш переводил взгляд с Шута на меня и обратно. Вид у него был как у собаки, ожидающей щелчка кнута, – плечи ссутулены, глаза больные.
Я строго посмотрел на него:
– Эш… Что ты ему дал?
– Мальчик считал, что исполняет указания Чейда. И кажется, это помогло, – мягко сказала Кетриккен.
Я не стал говорить вслух о том, чего боялся. Действие многих снадобий лишь временно. Семена карриса могут поддерживать силы день или два, но потом тело потребует вернуть долг, и человек свалится в полном изнеможении. Бодрость, которую дарит эльфийская кора, вскоре сменяется тоской и отчаянием. Надо понять, что сделал Эш: действительно спас жизнь Шута или лишь подарил ему отсрочку.
Ученик Чейда не ответил на мой вопрос.
Тогда я повторил, подпустив в голос повелительного рычания:
– Что ты ему дал, Эш? Отвечай!
– Господин…
Мальчик неуклюже встал на ноги и серьезно поклонился мне. Его смущенный взгляд скользнул мимо Кетриккен, пробежал по Неттл и Риддлу – и напоролся на Дьютифула, ожидавшего ответа со строгим выражением лица.
– Могу я поговорить с вами наедине?
Голос Дьютифула прозвучал обманчиво мягко, когда он спросил:
– И что же такого ты хочешь поведать принцу Фитцу Чивэлу, чего не можешь сказать своему королю?
Мальчик испуганно потупился, но не отступил:
– Сир, лорд Чейд сделал меня своим учеником. Когда он спросил, хочу ли я научиться его ремеслу, то предупредил, что, возможно, в будущем королю придется сказать, будто он не знает меня. Или может случиться так, что я должен буду хранить молчание, оберегая честь трона Видящих. Он сказал, что есть тайны, которыми люди нашего ремесла не должны делиться даже с самыми благородными людьми.
Я хорошо помнил, как Чейд давал мне такие же наставления. По-видимому, старик открыл своему новому ученику куда больше, чем я думал.
Дьютифул не спускал с него пронизывающего взгляда:
– Однако принцу Фитцу Чивэлу ты можешь доверить этот секрет?
Щеки Эша вспыхнули, но он продолжал стоять на своем:
– С вашего позволения, мой король, я слышал, что принц Фитц Чивэл был одним из нас много лет, прежде чем возвыситься. – Он виновато посмотрел на меня. – Мне пришлось решать самому. Леди Розмари вызвали куда-то. Вот и я поступил так, как, по-моему, хотел бы лорд Чейд.
Главным тут был не я. Мне оставалось только ждать, когда Дьютифул позволит мальчику разрешить противоречие, как тот считает нужным. После долгого молчания король тяжело вздохнул. Леди Кетриккен едва заметно одобрительно кивнула, а ворона несколько раз церемонно поклонилась и объявила:
– Спарк! Спарк! Искорка!
Я не понял, к чему это она, но разбираться в ходе птичьих мыслей времени не было.
Дьютифул принял решение:
– Я позволю вам поговорить наедине. Только в этот раз. Тот, кто служит мне, совершая бесчестные поступки, не сможет сохранить мою честь.
Эш хотел было ответить, но я положил ему руку на плечо, чтобы он замолчал. Время от времени приходится поступать бесчестно во имя чести правителя, каким бы этот правитель ни был. Не стоит говорить об этом теперь, благо Дьютифулу пока не доводилось пачкаться. Губы Шута изогнулись в подобии улыбки. Неттл и Риддл молчаливо поддерживали решение Дьютифула. На лице мальчика отчетливо отразилось облегчение.
Собравшись с духом, он низко поклонился и добавил:
– Лишь уважение к династии Видящих заставило меня настаивать на этом, мой король.
– Быть по сему, – окончательно сдался Дьютифул.
Я жестом велел Эшу следовать за мной. Мы покинули теплую и освещенную часть комнаты, удалившись в темный ее конец. Отступили в тень, где и надлежит скрываться убийцам, подумал я. Назад, к старому рабочему столу, хранившему еще отметины от опытов времен моего ученичества.
По пути я думал о поручении, легшем на плечи леди Розмари. Тот, кто нанял убийц для покушения на королевских убийц, скоро познает неизбежность королевского суда. Прикончит ли она его более милосердным способом, устроив падение с лестницы или отравив кусок мяса? Или не будет спешить и позаботится, чтобы виновник понял, кто и за что принес ему смерть? Останется ли его труп лежать на виду как предостережение другим либо же тела вовсе не найдут? Возможно, в «Веселой форели» вспыхнет пожар. Или случится на редкость разрушительная драка. Или в винных бочках обнаружится рыбий жир? Я заставил себя выбросить эти мысли из головы. Это дело леди Розмари, порученное ей самим королем. И как ее собрат по ремеслу, я не должен вмешиваться или судить о ее решениях. Как еще предстоит узнать Эшу, некоторые тайны мы не открываем даже себе подобным.
Мальчик молча стоял у скрытого в густой тени края стола.
– Ну? – спросил я.
– Лучше присядьте, господин.
Ощутив укол раздражения, я все же опустился на стул, посмотрел на парня и сказал, подражая тону Чейда:
– Докладывай.
Он облизнул губы:
– Лорд Чейд велел мне делать все, что в моих силах, чтобы помочь вашему другу. Я должен был приносить ему все, что потребуется. И как мне сообщили, он еще раз передал это распоряжение из Ивового Леса, воспользовавшись Силой. Я должен был наилучшим образом удовлетворять все пожелания больного. Но, господин, я делал это не только по приказу. Я хотел помочь этому человеку – уж и не знаю, как его лучше звать. Он с такой добротой говорил со мной, даже в самый первый раз, когда я невольно напугал его. Даже когда я, положа руку на сердце, все еще боялся, а его вид был мне противен!
Когда он немного привык к моему обществу, то стал беседовать со мной. У него накопилось так много, о чем он хотел кому-то рассказать. И истории его были такие удивительные! Сначала я думал, он все это выдумывает. Но потом заглянул в свитки, где вы описывали те времена, и нашел почти те же самые рассказы.
Мальчишка умолк, ожидая моего ответа, но его слова лишили меня дара речи. Он читал мои записи, которые я доверил Чейду. Те, где я описывал тайную историю войн красных кораблей, то, как мы вернули Дьютифула из плена у отщепенцев Древней Крови и как дракон Айсфир освободился из ледников Аслевджала. О падении Бледной Женщины. Я был потрясен до глубины души, хотя и понимал, что это глупо. Ничего удивительного, что Эш читал мои записи. Зачем Чейд вообще просил меня доверять все бумаге, если не для того, чтобы использовать эти свитки для обучения новых убийц? Разве я сам не читал множество свитков, написанных рукой Верити, Шрюда и даже моего отца?
– Однако, не в обиду вам будь сказано, его рассказы звучали куда более захватывающе. Это были повести о подвигах, поведанные устами героя. Не то чтобы он преуменьшал вашу роль в своих свершениях, но…
Я кивнул. Интересно, Шут немного приукрасил свой рассказ или подлинная история наших приключений сама по себе разожгла воображение мальчика?
– Я заботился о нем так хорошо, как только мог, – готовил ему еду, перестилал постель и несколько раз, когда он позволял, менял повязки. Мне казалось, он идет на поправку. Но когда он узнал, что вы отправились в Ивовый Лес, его как подменили. Он кричал и рыдал. Он говорил, что должен был пойти с вами, что только вы и он способны защитить друг друга. Мне никак не удавалось успокоить его. Он встал с постели и стал ковылять по комнате, требуя, чтобы я принес ему одежду и обувь, – и тогда он, мол, отправится за вами, как сумеет. И я послушался, но мешкал так долго, как мог, понимая, что это не доведет его до добра. И должен признаться, я принес ему чай – тот, что пахнет сладкими пряностями и молоком и навевает сон. Ваш друг выпил его и немного успокоился. Он попросил принести ему поджаренного хлеба с сыром, солений и стакан белого вина.
Я был так рад, что он успокоился, и так уверен в действенности своего чая, что пообещал немедленно все доставить. Когда я уходил, он сидел на краю кровати. Чтобы приготовить еду и сложить ее на поднос, понадобилось время. А когда я вернулся, то увидел, что надежды мои оправдались – он мирно спал под одеялом. И я не стал его будить.
– Но на самом деле его там не было.
Мальчик лишь немного удивился тому, как быстро я разгадал уловку Шута:
– Верно. Но обнаружил я это много позже. Когда он не проснулся к тому времени, когда, по моим расчетам, был должен, я решил проверить, не начался ли у него снова жар. И оказалось, что под одеялом – лишь простыни и подушки, завернутые в плащ с капюшоном, который я принес ему раньше.
– Остальное мне известно. Что ты дал ему, чтобы вернуть к жизни?
– Непроверенный эликсир. Я понимал, что сам во всем виноват, – это мой сонный чай подействовал на вашего друга, когда он уже почти добрался до конюшен. И если бы он замерз насмерть, это было бы на моей совести. Какое-то время назад лорд Чейд приобрел одно зелье. Оно обошлось ему в целое состояние. Лорд Чейд не сказал об этом прямо, но, как я понял, это зелье похитили у гонца, который нес его герцогу Калсиды.