– Ладно, приду на ночь глядя.
На этом я покинул Шута и направился обратно в покои Чейда. Когда я подошел к двери, оттуда как раз выходили двое юношей. Они застыли, глядя на меня во все глаза. Проспер и Интегрити. Сыновья Дьютифула. Я держал их на руках младенцами, а детьми они иногда приезжали в Ивовый Лес вместе с отцом. Я валял их в кучах осенних листьев и смотрел, как они ловили лягушек в ручье. А потом их отправили на Внешние острова, и они исчезли из моей жизни.
Проспер толкнул брата локтем и насмешливо сказал:
– А я тебе говорил, что это он.
Будущий король Интегрити держался более достойно.
– Кузен, – серьезно приветствовал он меня и протянул руку.
Мы пожали друг другу запястья, а Проспер закатил глаза.
– Я помню, как он отмывал тебя в лошадиной поилке после того, как ты упал в навозную кучу! – заявил он.
Интегрити изо всех сил старался не растерять достоинства, а я из осторожности солгал:
– Не припомню такого.
– Зато я помню, – гнул свое Проспер. – Бабушка Пейшенс еще отругала вас, что испортили воду для лошадей.
Тут я невольно улыбнулся. Я и забыл, что они считают Пейшенс бабушкой. Мне вдруг остро захотелось, чтобы те дни вернулись. Чтобы моя дочь была дома и у нее было такое же беспечное детство. Ни сжигания трупов по ночам, ни похитителей-калсидийцев…
Я заставил себя выбросить эти мысли из головы и спросил:
– Как себя чувствует лорд Чейд?
– Бабушка попросила нас навестить его и отвлечь от грустных мыслей. А он сказал, что сам разберется со своими мыслями, и велел нам развлекаться где-нибудь в другом месте. Мне кажется, рана беспокоит его больше, чем он старается показать, но мы делаем, как он сказал, – идем развлечься где-нибудь в другом месте. Хотите пойти с нами? Лорд Чирри сегодня устраивает вечер карточных игр.
– Я… нет, спасибо. Думаю, теперь моя очередь отвлекать лорда Чейда от грустных мыслей.
Карты. Я поймал себя на том, что не одобряю этого, но, с другой стороны, чем еще им развлекаться? Юноши стояли, глядя на меня, и я внезапно понял, что нам почти нечего сказать друг другу. Я устранился от участия в жизни принцев, и теперь оказалось, что я совсем не знаю их.
Интегрити опомнился первым:
– Что ж, мы, конечно же, увидимся за ужином. Возможно, тогда мы сможем поговорить подольше.
– Возможно, – сказал я, хотя и сомневался в этом.
Я не хотел рассказывать им дедовские истории о былых временах. О людях, которых я убил, о том, как их двоюродный дед пытал меня. Я вдруг почувствовал себя очень старым и поспешно вошел в покои Чейда – он-то был намного старше меня.
– Фитц, – приветствовал он меня. – Ты долго.
Я закрыл дверь за собой:
– Сильно болит?
– Сильно. – Он тяжело дышал через рот.
– Эш пошел за лекарем. Точнее, Спарк пошла.
Он попытался улыбнуться, но только поморщился:
– А… Оно и к лучшему, что ты теперь знаешь. Мак принес?
– Да. Но может, лучше дождаться лекаря?
– Нет. Мне нужен мак, мальчик. Я не могу думать. И не могу больше удерживать их.
– Кого? – рассеянно спросил я, торопливо оглядывая комнату.
Увы, там не было ничего, с чем можно было бы смешать настойку, чтобы было легче ее пить.
– Ну, ты знаешь, – ответил он заговорщицким шепотом. – Этих, из камней.
Я похолодел. В два шага одолев расстояние до его кровати, я потрогал его лоб. Сухой и горячий.
– Чейд, я не понимаю, о чем ты. Ты весь горишь. Думаю, тебе мерещится.
Он пристально смотрел на меня, его зеленые глаза лихорадочно сверкали.
– Никто не говорил с тобой во время перехода? Никто не пытается говорить с тобой сейчас? – Он не спрашивал. Он обвинял меня.
– Нет, Чейд. – Мне было страшно за него.
Он закусил нижнюю губу:
– Я узнал его голос. Столько лет прошло, но я не забыл голос брата.
Я молча ждал продолжения.
Он поманил меня ближе. Еле заметным жестом указал на портрет на стене и прошептал:
– Шрюд говорил со мной там, в камнях. Спрашивал, не для того ли я пришел, чтобы присоединиться к нему.
– Чейд, твоя рана воспалилась, и у тебя жар. Ты бредишь.
Зачем я вообще сказал это, если знал, что он не пожелает слушать? Точно так же, как знал, что он не сможет прямо сейчас работать с Силой. От этого знания передо мной разверзлась пропасть отчаяния.
– Ты мог бы отправиться с нами, Фитц. Убраться отсюда прочь. Тогда ты понял бы, что знать – это милосердная возможность. – Он произнес это так похоже на старого короля Шрюда, что по спине моей пробежал холодок.
Слишком поздно. Если я помогу ему Силой прямо сейчас, снимет ли он печать с Шайн? Или упрямо развеет по ветру нас обоих?
– Чейд, пожалуйста. – Я сам не понимал, о чем прошу его. Я перевел дыхание. – Дай мне взглянуть на твою рану.
Он медленно покачал головой:
– Это не рана, Фитц. Это не воспаление. А если что и воспалилось, то не в теле. Это Сила, Фитц. Вот что нарывает во мне. – Он умолк.
Чейд смотрел в стену и медленно, протяжно дышал. Я не мог больше сопротивляться искушению – обернулся и посмотрел на портрет Шрюда. Ничего. Просто раскрашенный холст.
– Помнишь Августа Видящего? – вдруг спросил Чейд.
– Конечно помню.
Август был племянником Шрюда – соответственно, приходился племянником и Чейду. Его мать, их младшая сестра, умерла, рожая его. Он был ненамного старше меня, когда нас обоих послали в Горное Королевство. Август должен был служить посредником, передавая брачные клятвы Верити горной принцессе. Но Регал уже тогда задумал заполучить трон и начал действовать. Верити не хотел сжигать разум Августа, когда при помощи Силы устами королевского племянника заверил Кетриккен, что он честный человек и не имеет отношения к убийству ее брата. Но Август сгорел. После этого он то приходил в себя, то проваливался в забытье, его разум мерцал, как свеча на ветру. В какие-то дни он вел себя почти нормально, в другие – бредил, как слабоумный старик. Видящие без лишнего шума услали его прочь от двора. Теперь я вспомнил, что он умер в Ивовом Лесу во время войн красных кораблей. Смерть Августа прошла почти незамеченной, ведь разум покинул его давным-давно.
– И я помню. Зря я тебя не слушал, Фитц. Может, Шрюд был прав, когда отказал мне. Столько лет назад… Зависть обожгла меня огнем, когда я узнал, что тебя будут учить владению Силой. Мне-то в этом было отказано, как ты знаешь. А я так об этом мечтал… так мечтал… – Он вымученно улыбнулся мне. – И вот я получил, что хотел. Точнее, это Сила получила меня.
В дверь резко постучали. А вот и лекарь! На меня накатило облегчение и тут же схлынуло, когда в дверь вошла Неттл. Ореол Силы сопровождал ее, словно густой запах духов. Он заполнил всю комнату, и отступить, чтобы защититься от него, было некуда. Она посмотрела на меня с испугом.
– Только ты еще не начинай, – умоляюще сказала она. – Я почувствовала, что Чейд растворяется в Силе, и позвала остальных. И совсем не ожидала увидеть, как ты здесь растворяешься вместе с ним.
Я потрясенно уставился на нее:
– Нет! Со мной все хорошо. Но у Чейда сильный жар. Думаю, рана загноилась и отравляет его. Мне кажется, он бредит, – тихо добавил я.
Неттл посмотрела на меня с жалостью.
– Нет, – сказала она. – Все гораздо хуже. И я думаю, ты сам это понимаешь. Это Сила. Когда-то ты сказал мне, что она похожа на великую реку, которая может унести неосторожного мага. Ты предостерегал меня, как опасно ее притяжение. – Она встретила мой взгляд и вздернула подбородок. – Не так давно я поймала на этом тебя самого. Ты искушал себя, стоя на грани того, чтобы рухнуть в этот поток и раствориться в нем, распасться на отдельные нити, распуститься, как пряжа.
Это правда. Погружение в поток Силы пьянит. Она уносит всю боль и тревоги, и так хочется остаться там навсегда, раствориться, растаять… Это кажется таким правильным, таким манящим. Я испытывал это искушение, и не раз. И потом стыдился бы этого, если бы в те минуты не был таким напуганным. Или таким отчаявшимся.
– Мы должны вытащить его, – сказал я и чуть было не объяснил, почему это так важно. Но потом подумал, что если даже Неттл узнает, то все равно не разрешит нам попробовать.
– Нет. Не мы. Ты будешь держаться в стороне, папа. Потому что я впервые уловила в тебе это еще в Ивовом Лесу. Течение норовит унести вас обоих. – Она глубоко вздохнула и положила руку на едва округлившийся живот. – Если бы только Олух был здесь… Но даже если погода не испортится, ему все равно еще два дня ехать. – Она снова вспомнила обо мне. – Наверное, будет лучше, если ты уйдешь. И подними стены как можно выше.
Я не мог уйти. Чейд натянул одеяло до самого подбородка, вцепился в него и смотрел на Неттл так, будто он был мальчишкой, а она приближалась к нему, пряча розгу за спиной.
– Я принес ему маковую настойку. Чтобы снять боль. Может быть, если мы приглушим боль, он сможет лучше владеть собой.
Неттл покачала головой:
– Нельзя. Мы думаем, сейчас только боль и удерживает его в теле. Она напоминает ему, что у него вообще есть тело.
– Перед этим мы с ним разговаривали, и он вроде бы был в себе. Страдал от боли в ране, но рассуждал разумно. Мы советовались…
Она молча смотрела на меня, качая головой. В дверь снова постучали, и вошел Стеди.
Он кивнул мне и искренне улыбнулся:
– Фитц! Я так рад, что ты снова можешь быть самим собой здесь, в Оленьем замке!
– Спасибо, – только и смог ответить я.
Мой взгляд был прикован к Чейду. Старик смотрел на портрет своего брата, его губы беззвучно шевелились. Но Стеди не заметил этого, он беспокоился о сестре.
– Стоит ли тебе пытаться это сделать? – спросил он ее. – Разве тебе не пора отдохнуть?
Она устало улыбнулась ему:
– Стеди, я беременна, а не больна. Где остальные?
Он покосился на меня, словно считал, что я оценю шутку:
– Она верит, что стоит ей щелкнуть пальцами, и король примчится рысью как миленький. Он скоро придет, Неттл.