– Ага… Получается, мы едем впереди вашей стражи, так? Вы хотите добраться до врагов раньше, чем их схватит королевская стража? Думаете, мы сможем одолеть их и спасти леди Би сами?
– Это безумие! – закричал Лант. – Там по меньшей мере два десятка наемников, да еще эти бледные!
Пера больше заботили дела насущные.
– А у меня с собой только нож на поясе…
Лант фыркнул:
– Парень, мы не полезем в драку с целым отрядом наемников против твоего ножа и топора Фитца Чивэла. Без сомнения, у него есть план получше.
Плана у меня не было.
Я вдруг почувствовал, что сил лгать больше нет, да и какой смысл во лжи?
– На самом деле у меня нет никакого плана. Я найду их, а там уж решу, что делать. Вот почему я хочу, чтобы вы оба вернулись в замок. Прямо сейчас. – Я повернулся к Ланту. – Поезжай со стражниками завтра утром. Можешь рассказать Фоксглоу, что я отправился вперед на разведку. Ты нам очень поможешь, если принесешь ей от меня весточку.
Лант, казалось, задумался. Я надеялся, что он увидит в моем предложении способ достойно отказаться от затеи, которая, положа руку на сердце, была совершенно необдуманной. Недолгое время мы ехали в тишине, нарушаемой лишь стуком копыт, поскрипыванием кожаных седел да тихим шелестом поземки. Я посмотрел на деревья вдалеке, потом на небо. Облачно… Только бы ночью не пошел снег!
Одолев небольшой подъем, мы оказались на взгорке, откуда нам открылась широкая и быстрая Оленья река. У берегов она была скована льдом, но на стремнине оставалась полоска темной воды. За переправой я собирался оставить дорогу и двинуться напрямик. С берега мне было видно тропу, которой я хотел воспользоваться. Крестьянин как раз завел фургон, запряженный крепкими серыми лошадками, на паром. Мы подъехали вовремя. На том берегу стояли три дома, амбар и несколько больших загонов. Паром был старый – им пользовались большей частью крестьяне да пастухи, чтобы перевозить скот с берега на берег. Мы спустились к щелястой пристани, остановились и стали ждать, глядя, как паром, подпрыгивая на волнах, движется нам навстречу сквозь брызги ледяной воды. Я посмотрел на своих спутников. Лант был в ужасе, Пер волновался. Край пристани у воды был покрыт льдом. Капризуля заупрямилась, когда мы подогнали к нему лошадей.
Паром подошел к пристани. Юный паромщик спрыгнул с него и быстро пришвартовал, привязав сначала один, а потом и другой причальный конец. Возница фургона поблагодарил его взмахом руки и равнодушно кивнул нам. Его лошади терпеливо двинулись по дощатой пристани. Фургон погромыхал следом. За шумом воды и скрипом фургона никто не расслышал стука копыт приближающейся лошади. Только Дар предупредил меня.
И правда. Как будто мне других забот было мало.
– Фитц! – отчасти сердито воскликнул Риддл, натянув поводья поджарого белоснежного мерина. – О чем ты думал, когда потащил их с собой? Ланту надо лежать и лечиться. А мальчик еще совсем ребенок!
– Это не я. Они сами притащились. – Я заметил, что под толстым шерстяным плащом на Риддле надеты доспехи из толстой кожи. Его меч был полной противоположностью элегантному украшению, болтавшемуся у бедра Ланта. Мой зять снарядился на битву. – Тебя прислала Неттл? – предположил я.
Он виновато потупился:
– Нет. Она не знает, что я уехал. Я сказал, что хочу отправиться с тобой завтра, и она согласилась, пусть и с неохотой. Когда я не сумел отыскать тебя в замке и обнаружил, что чалой нет в конюшнях, я все понял. И вот я здесь. – Он вдруг широко улыбнулся. – Хвала Элю! Я так устал сидеть на одном месте, ждать и переживать.
А я-то боялся, что его прислали, чтобы вернуть меня. Теперь мои страхи развеялись, и я невольно ухмыльнулся ему в ответ.
– Тебе придется иметь дело с разъяренной женой, когда вернешься в Олений замок.
– А то я сам не знаю. Одна надежда, что она смягчится, когда я привезу ей сестренку.
Нашим улыбкам не хватало искренности. Мы перешучивались, но оба понимали, что гнев Неттл будет страшен. И, как я подозревал в самой глубине души, справедлив. Я понимал, что со стороны мое решение броситься на помощь Би выглядит глупостью и мальчишеством. Ну что один человек может поделать с бандой наемников? Зато я хотя бы не нарушил запрета моего короля. Я вышел из спора до того, как Дьютифул догадался напрямую приказать мне следовать его плану. Но не могу же я доверить толпе стражников спасение собственного ребенка! Не могу стоять в стороне и ждать, когда ее вернут мне.
Поэтому я пошел наперекор королю. Но теперь у меня появилось трое последователей, причем два из них – титулованные, и в свете этого мой поступок вдруг стал выглядеть иначе. По крайней мере, для меня, но, возможно, и для Дьютифула тоже. Одно дело, когда родич короля сам по себе не подчиняется ему. А то, что получилось теперь, уже попахивает изменой. Я искоса взглянул на Риддла. По тому, как он поджал губы и выпятил подбородок, я понял, что его терзают те же мысли.
Он сказал, не глядя на меня:
– Недалеко от переправы, на том берегу, есть проселок, ведущий на летние пастбища. Если мы свернем туда, то сможем переночевать в одной из пастушьих хижин, прежде чем скакать во весь дух к Солеварне прямо через холмы.
– А можно и не ночевать. А сразу скакать во весь дух, – сказал я.
– Свернуть с дороги? – встревожился Лант.
У Риддла, сколько я его помню, всегда был талант переглядываться так, чтобы другие не заметили.
Он мягко предложил Ланту:
– Думаю, тебе лучше вернуться сейчас. И прихватить с собой мальчика. Если чувствуешь, что должен ехать, поезжай завтра с Фоксглоу. Если дело дойдет до драки, будет все равно, двое нас против банды наемников или четверо. Скорее всего, мы с Фитцем придумаем что-нибудь… лазутчицкое. И тогда лучше, чтобы нас было двое. Четверо всадников и пять лошадей куда проще заметить.
Лант ничего не ответил. Чего ему на самом деле хочется больше? Он ведь наверняка все еще страдает от боли, пусть уже и терпимой. Что болит сильнее – раненое плечо или уязвленное самолюбие при мысли о том, что он ничем не сумел помешать похитителям Би и Шайн? И насколько ему страшно представиться Шайн в качестве брата, а не поклонника?
Думаю, он уже готов был повернуть назад, но тут вмешался Персивиранс:
– Вы можете возвращаться, если хотите, писарь Лант. Никто вам слова не скажет. Но я не могу поехать с вами. Когда мы найдем Би, она захочет ехать на собственной лошади. И поскольку я защищал ее, когда ее похитили, мне за ней и ехать. – Он посмотрел на меня, понял, что выразился, мягко говоря, бестактно, и сбивчиво добавил: – Ну или мне быть одним из тех, кто поедет за ней.
Нас окликнул паромщик:
– Так вы едете или нет?
– Еду, – сказал я и спешился.
Паромщик протянул руку, я вложил в его ладонь плату и повел Стрелу на паром. Ее копыта стучали по доскам. Она испуганно уставилась на полоску воды между пристанью и паромом, но когда я шагнул на палубу, последовала за мной. Паром чуть качнулся под нашим весом, и я вывел лошадь на его середину. На своих спутников я не оглядывался. Надеялся, они все же повернут обратно.
Но вскоре я услышал, как Риддл уговаривает мерина не бояться, и палуба дрогнула, принимая на себя их вес. Персивиранс провел обеих своих лошадей. Капризуля было заупрямилась, но он пробормотал ей что-то успокаивающее. Его собственная лошадь последовала за ним спокойно.
– Я с ними, – сказал мальчишка паромщику, и тот не стал брать с него плату.
Я осмелился обернуться.
Лант качал головой. Потом вздохнул.
– Я иду, – сказал он и провел свою лошадь на паром.
Паромщик отвязал причальные концы.
Я смотрел на воду и дальний берег. Течение билось о плоскодонное суденышко, но паромщик с подручными уверенно вели его через реку. Стрела стояла смирно, а вот Капризуля таращила глаза и дергала поводья.
Риддл подошел и встал рядом со мной.
Когда паром причалил, Риддл повернулся к Ланту.
– Наши лошади быстрее, мы не можем ждать тебя и мальчика, – отрезал он. – Вы можете ехать за нами или вернуться в замок. Но нам надо спешить. Готов, Фитц?
Я уже запрыгнул в седло:
– Готов.
– Подождите! – закричал Персивиранс, но я покачал головой, чувствуя себя предателем.
Лант что-то сказал, я не расслышал его слов, но Риддл ответил:
– Тогда поезжай за нами как можешь.
И мы рванули вперед. Копыта наших лошадей застучали по обледенелой брусчатке крошечного селения. За домами от главной дороги отделялась проселочная. Мне не понадобилось дергать повод – Стрела сама свернула на проселок и перешла в галоп. Чалая ждала этого весь день, и теперь, когда мерин Риддла скакал рядом, почти не отставая, раззадорилась еще больше. Утрамбованный телегами снег дал лошадям возможность как следует разогнаться, и вскоре мои щеки уже горели от ветра в лицо.
Вперед! – сказал я Стреле и ощутил ее восторженное согласие. Она устремилась вдаль, оставляя позади все вокруг.
Вскоре я услышал позади стук копыт и обернулся. Персивиранс гнал лошадей и каким-то чудом нагонял нас. За ним ехал мрачный Лант, одной рукой сжимая поводья, а другой – больное плечо. Тут уж ничего не поделаешь, решил я, и мы поехали дальше.
Тело поймало ритм скачки, и мы со Стрелой слились в единое существо. Она была великолепна, и я невольно позволил своему восхищению просочиться в нее.
Мы с тобой многое можем, мы вдвоем! – отозвалась она, и я не мог не согласиться.
Я чувствовал, как она радуется нашей стремительной гонке, как ускоряет бег, чтобы мерин Риддла не догнал ее. Мне невольно вспомнилась другая такая же скачка по бездорожью, много-много лет назад. Я был тогда совсем мальчишкой и мчался вслед за Чейдом по лесам и холмам в городок под названием Кузница, где впервые увидел «перекованных». Я отогнал это воспоминание и заставил себя сосредоточиться на этом дне, лошади, ветре в лицо.
Я выбросил из головы все лишнее. Думал только о том, как мы скачем, мы с ней вдвоем. Я предоставил Стреле самой выбирать темп. Вот мы замедлились, она отдышалась, и снова помчали во весь дух. Лиса с кроличьей лапой в зубах прянула из-под копыт. На дне небольшой лощины чалая перепрыгнула одним скачком ручей.