Недоумевая, я смотрел на нее. Ли вернулась с кашей и снова вышла.
— Простить что?
— Я была рядом с тобой после… Я видела, что ты сделал с теми мужчинами, Фитц. Теперь я поняла. Вот что я хотела сказать.
Я кивнул, будто соглашаясь. На самом деле я просто хотел, чтобы все замолкли. Я ел, не чувствуя вкуса еды.
Остальная часть дня растянулась. Я делал то, для чего приехал. Осмотрел новые конюшни, предложил несколько поправок. Нашел в деревне мужчину, умеющего дрессировать собак и попросил его помочь девочке превратить бульдога в полезное животное. Проверил, какие лошади и запасы были сожжены и что нужно заменить. Попросил живущего в поместье курьера со Скиллом передать все мои решения леди Неттл. Сказал Кинчу, что он остается главным конюхом. Остальные, казалось, почувствовали облегчение, поняв, что теперь есть тот, кто отвечает за все. Я договорился о том, чтобы наши счета в деревне и Приречных дубах были оплачены, и поблагодарил торговцев за то, что позволили нам так долго брать товары в кредит.
Я взялся приводить в порядок обычные дела, все, о чем давно не думал. Договорился, что счета ежемесячно будут отправляться Риддлу в Баккип. Я ничего не должен забыть. Диксон, как дворецкий, вызывал доверие. Он показал мне свою аккуратную счетную книгу, и я решил оставить его на этом месте. Он не виноват, что не был Рэвелом. Пришло время отбросить неприязнь к нему за то, что он занял место погибшего человека.
Я собирался остаться здесь дней на десять. Но на второй день я уже был готов вернуться в замок. Вечером того ж дня я зашел в свой кабинет и выбрал самые дорогие вещи, которые мог бы забрать в Баккип. В очаге горел огонь, то и дело глотавший мои старые свитки. Я ничего от себя не оставлю здесь, потому что не собираюсь сюда возвращаться. Чаще всего мне думалось, что я вообще не вернусь. И поэтому я собрал свои сокровища из сундука в комнате, памятки о Молли и немногие — о Би, и аккуратно сложил их вместе с резным камнем и некоторыми самыми ценными свитками, присланными Чейдом для перевода.
Я посмотрел на эти вещи, уезжающие со мной в Бакк. Маленькая жалкая коллекция, отражающая целую человеческую жизнь. Резные фигурки, которые Шут сделал для меня в счастливые времена. Последняя рубашка, которую зашила Молли — слишком драгоценная, чтобы носить ее.
Я думал о том, что оставляю здесь. Все вещи Молли, которые я отдал Би, останутся в ее комнате. Ее расческа и гребешок. Книги про травы с вырезанными и нарисованными картинками, по которым Молли учила Би читать. Мне казалось, что в день похищения на ней был пояс Молли и маленький нож. Несомненно, похитители выбросили их, и они навсегда потеряны. Я закрыл глаза. Мне нужен запах. Я позволил Би забрать все свечи. Она спрятала их в своей комнате. Несколько, решил я. Я только возьму несколько, на память о них обеих.
Я пошел по тихому дому. Холодное пустое место, ореховая скорлупа без сердцевины, бутылка без бренди. В доме было темно, и моя свеча не могла справиться с этой тьмой. Перед дверью в комнату Би я остановился и попытался сделать вид, что она спит в своей постели. Но в комнате было холодно и пахло пустотой.
Сначала я заглянул в прекрасный новый шкаф для вещей, который придумал для нее Рэвел. Его опрятность не имела ничего общего с ребенком. Когда я увидел, как Кэфл сложила сокровища, купленные мной в тот день в городе, сердце мое зашлось и по лицу потекли слезы. Здесь нашелся маленький ящичек, полный ракушек. Красный пояс, украшенный цветами. Сапоги, которые были слишком большими для нее. Мешок безделушек, который я отправил из Баккипа, висел на крючке. Его так и не открыли, ему так и не обрадовались. Новые сапожки, привезенные ребенку, который никогда не наденет их. Она бежала в том, в чем была в тот день — в маленьких домашних тапочках, без теплого плаща, без перчаток. И я ни разу не думал об этом, о том, как она, должно быть, бежала сквозь глубокий снег в том, что обычно надевала на уроки.
Я закрыл дверь гардероба. Нет, свечей там нет.
Рядом стояла кровать из ее старой комнаты. В подсвечнике оплыла полусгоревшая свеча. Я взял ее и ощутил слабый запах лаванды. Я открыл нишу и нашел их, часовых из воска, выстроившихся в ряд. Лаванда и жимолость, сирень и роза. Возьму только четыре штуки, пообещал я, и, как ребенок, неспособный выбрать, закрыл глаза и потянулся наугад.
Но вместо свечей мои пальцы наткнулись на бумагу. Я присел, чтобы заглянуть внутрь. Там, втиснутая сбоку, лежала перевязанная пачка, подаренная Би еще в те времена, когда она только училась писать. Я зажег свечу в подсвечнике и сел на пол. Я перелистал эту ее книгу. Рассматривал рисунки цветов, птиц, насекомых, аккуратные и точные. Лист открывался за листом, и вдруг появилась страничка с текстом. Не дневник ее снов, а рассказы о ее днях. Я медленно прочел их. Впервые я узнал, как она освободила связанный язык: она никогда не говорила об этом. Я прочитал о котенке и о их встрече, когда он вырос. Впервые я узнал об Волке-Отце и о том, как она потерялась в шпионском лабиринте в ту ночь, когда я отправился на встречу с Чейдом. Волк-отец? Ночной Волк или детское воображение? Нет, такое Уиту не подвластно. Затем я нашел описание того, как Лант стыдил и смеялся над ней перед другими детьми, и мое сердце запылало яростью.
Я перевернул страницу. Здесь она писала еще разборчивей. Она записала обещание, которое я ей дал. «Он сказал, что всегда будет на моей стороне. Права я буду или нет».
Тогда это и произошло. Опоздавшие на несколько недель, они ворвались в меня. Рвущая горло скорбь, не сдерживающая слез. Убийственная ярость. Жажда убийства. Я не мог ничего исправить, но я мог заставить кого-то заплатить за эту ошибку. Они украли ее у меня. Я не смог ее вернуть. Ее увезли, я ничего не смог сделать, и теперь она пропала, растерзанная на нити внутри Скилл-колонны. Они избили и ослепили Шута, разрушили его смелость, свели на нет его веселость. А что сделал я? Почти ничего. Где-то далеко они ели, пили, спали и вовсе не думали о тех ужасных ошибках, которые совершили.
Би верила в меня. Верила в утешение и смелость, прозвучавшие в моих словах в тот день. Как и Шут. Он пришел, замерзший, одинокий, сломленный, чтобы попросить меня о справедливости. Но справедливость моя слишком задержалась. Внезапная ярость и твердое решение отомстить за них пронзили меня жарче любой лихорадки. Мои слезы высохли.
Папа?
Неттл ворвалась в мои мысли. Я ощутил ее замешательство и беспокойство. Должно быть, я опустил стены и не смог сдержать своих чувств. Принятое решение вырвалось на свободу.
Я больше не могу откладывать. Я не увижу, как родится твой ребенок и не подержу на руках своего первого внука. Прости меня, Неттл. Мне нужно идти. Я должен отомстить за нее. Я должен найти людей, которые послали этих убийц, и отомстить за нее. Я понятия не имею, куда мне идти, но я должен.
Долгое время от нее ничего не было. Она так крепко укрылась, что я ощущал лишь слабое ее присутствие. Стала глухим звуком, который слышно в раковине, поднесенной к уху. Я ждал.
Я знала, что ты так решишь. Я надеялась… Я знаю, что ты должен идти. Риддл сказал мне, что ты все равно уйдешь. Она помолчала. Если бы ты мог, ты бы пошел за ней в тот момент. Прямо в колонну.
Пошел бы.
Снова молчание.
Я объясню королю, почему он не должен запрещать тебе. И честно скажу, что запреты только все ухудшат. Я увижу тебя до того, как ты уйдешь?
Я пойду через порталы. Поэтому для начала мне все равно придется вернуться в Баккип. Я попытался привести мысли в порядок. Я приеду верхом. Мне нужно будет обсудить с Шутом дорогу туда. Так что да, мы увидимся прежде, чем я уйду.
Вопрос про возвращение мы не затронули.
Вообще-то у меня есть новости о Шуте. Хотела тебе сказать, но наткнулась на твой шторм.
Новости о Шуте?
Он пропал.
Екнуло сердце. «С тобой или без тебя», сказал он. Но он не ушел бы без меня? Ведь так? Он очень боялся. И очень устал ждать, когда же я начну что-то делать.
Давно пропал?
Не знаю. По крайней мере, с сегодняшнего утра. Кетриккен позвала его к себе, но в комнате его не было. Сначала она была спокойна, решив, что он отправился навестить Чейда или наконец решил немного прогуляться. Но вечером, когда она вернулась, его все еще не было. Чейд не помнит, чтобы он заходил. Никто его не видел.
Ты спросила у его мальчика, Эша?
Шут послал его в город, купить копченой рыбы. Он вернулся после того, как мы начали поиски. Он так же обеспокоен, как и мы.
Я начал лгать ей. И остановился. Возможно, я устал от секретов не меньше Дьютифула. Возможно, мне просто нужен был быстрый ответ.
Проверьте в нижней части замка. В подземельях.
Что? Зачем?
Он знал, что Чейд нашел там. Скилл-портал, встроенный в фундамент. На нем есть руна, ведущая на Аслевджал.
Но у него нет Скилла! И нет причин идти на Аслевджал.
И все-таки ты можешь отправить кого-нибудь туда?
Я проверю, но, Фитц, не думаю, что об этом стоит беспокоиться. В том конце коридора Дьютифул поставил дверь из железных прутьев, чтобы Чейд сдержал обещание не пользоваться им. Она всегда закрыта. Ключи есть только у меня и у Дьютифула.
Мне не верилось. Я слишком хорошо знал Чейда, чтобы поверить, что в замке есть дверь, которую он не может открыть. Но это не означает, что Шут получит ключ. Если только ученик Чейда не будет знать об этом. Но даже если они прошли мимо закрытой двери, у Шута нет Скилла.
Пожалуйста, просто спроси тюремщиков, не видели ли они его там. Я колебался, не желая продолжать. И выясни, не исчез ли какой-то из твоих учеников Скилла. Подмастерье или способный Одиночка. Любой неугомонный и желающий попробовать что-то новенькое.
Я почувствовал ее беспокойство.
Несколько таких есть, неохотно признала она.