Мгновение все молчали, и мне показалось, что кое-кто считал меня именно таким. Затем посыпались протесты:
— Но, Фитц Чивэл…
— Фитц, тебе понадобится…
— Какой у тебя план? — спросила Кетриккен со своего поста у окна. Ее низкий голос оборвал остальных, и все затихли.
— План так себе.
Я поднялся на ноги. Мои колени слегка затрещали. Тело мое исцелилось быстро, но все еще возражало против некоторых движений.
— Я собрал кое-какие инструменты и припасы. Обсудил с Шутом дорогу. Он назвал мне порты: Рыбьи кости, Фарнич, Вортлетри, Клеррес. И завтра я готов уйти.
Кетриккен медленно покачала головой. Я обернулся к Дьютифулу.
— Нет, — коротко сказал он. — Ты не можешь уйти так, Фитц. Нужно устроить прощальный ужин, и ты должен выехать из Баккипа, как принц, а не сбежать, как… — он подыскивал слово.
— Одинокий волк, — тихо подсказала Неттл.
— Именно, — согласился Дьютифул. — Ты ведь был представлен при дворе и теперь не можешь просто исчезнуть.
Уныние заполнило мое сердце.
— И все должны узнать, что я хочу сделать?
Дьютифул помедлил с ответом.
— Ходят слухи. Сплетни из Ивового леса, болтовня среди гвардейцев. Нашли тела. Очевидно, бледные люди предпочитают покончить с собой, чем попасть в плен или выживать в одиночку. Они спрыгнули со скал. Их видели там, а потом на берег вынесло останки. Так что бродят кое-какие вопросы. И страхи. Мы должны дать хоть какие-то ответы.
Чейд гордился бы мной: подходящую ложь я придумал быстро.
— Давайте объявим, что я иду за советом к Элдерлингам, чтобы они помогли мне одолеть такого врага. И именно поэтому я ухожу через Скилл-портал и один.
— К настоящим Элдерлингам, — повторила Кетриккен.
— Настоящим Элдерлингам?
— В одном из писем, полученных из Бингтауна, говорится, что торговцы, поселившиеся в Кельсингре вместе с новорожденными драконами, настаивают, чтобы теперь их называли Элдерлингами. Это притязание кажется мне нелепым и оскорбительным.
Она видела, как Верити погружался в своего каменного дракона, но все-таки какая-то ее часть до сих пор верила в древние легенды о мудрых Элдерлингах, вечно пирующих в каменных залах, и об их спящих каменных драконах, готовых проснуться по первому зову Шести Герцогств. Именно эта легенда заманила Верити в горы в поисках Элдерлингов, легендарных союзников.
— Думаю, эта история вполне подойдет, — сказал я.
Кивнули все, кроме Риддла. Он выглядел таким же скучным, как и я в тех случаях, когда Чейд объявлял о своем очередном маскараде.
— Дайте мне дней пять на подготовку, — попросил Дьютифул.
— Я хотел уйти через два, — тихо сказал я. — А еще лучше — завтра.
— Тогда три, — уступил он.
Я колебался.
— Мне придется оставить Шута под вашим присмотром. Он будет очень недоволен, потому что считает, что должен пойти со мной. Думает, что готов к дороге, несмотря на слепоту и слабое здоровье. Но вряд ли я смогу заботиться о нем и одновременно идти через камни так быстро, как мне хочется.
Кетриккен подошла ко мне и положила ладонь на мою руку.
— Оставь нашего старого друга мне, Фитц. Я прослежу, чтобы о нем заботились и поддержу его. Мне будет очень приятно сделать это.
— Я передам братьям и Нэду, что ты уходишь, — предложила Неттл и покачала головой. — Но не думаю, что они успеют добраться сюда и попрощаться с тобой.
— Спасибо, — сказал я ей, не понимая, почему я даже не думал о таких вещах. Потом понял. Мне всегда было тяжело прощаться, и я оставил самое трудное на потом. Шуту это очень не понравится.
Покинуть эту встречу оказалось непросто. Те, кто меня любил, давали мне бесконечные советы, подсказки, предупреждения. Когда мы покинули комнату, я сообщил, что зайду к Шуту. Кетриккен мрачно кивнула. Практичный Риддл заметил, что проследит, чтобы в комнаты мага Грея отправили обед и вино.
Нога за ногу, я протащился по залам Баккипа, придумывая сто способов сказать ему, что ухожу. Долго стоял у его двери. Наконец понял, что нет хорошего способа преподнести ему эту новость. Еще раз обдумал трусливый ход ничего ему не сказать и просто уйти. Но Эш обязательно услышит сообщение о моем отъезде, а значит, узнает и Шут. Я поднял руку, постучал и подождал. Мне открыла Искра. При виде меня она улыбнулась, и я решил, что они с Шутом помирились.
— Это принц Фитц Чивэл, сэр. Мне впустить его? — весело крикнула она через плечо.
— Конечно! — радушно отозвался он.
Я посмотрел мимо Искры, на лорда Грея, сидящего за столом. Среди множества мелких побрякушек устроилась Мотли. Я догадался, в какую игру они играли. Мне обрадовало, что он так быстро вернул себе бодрость, и стало тошно от того, что сейчас я уничтожу ее. Но выбора у меня не было.
Как только дверь закрылась позади меня, он спросил:
— Когда мы выходим?
Просто скажи это.
— Я уезжаю через три дня.
— Я буду готов.
— Я не могу взять тебя с собой.
Он склонил голову набок. Потрясение вызвало жалкую улыбку.
— Но ведь ты отлично знаешь, что не сможешь без меня найти туда дорогу.
— Смогу.
Я обошел Искру и подошел к столу. Подвинул другой стул, сел напротив Шута. Он открыл рот.
— Нет, — отрезал я. — Слушай меня. Я не могу взять тебя с собой, Шут. Первую часть дороги я пойду по камням, там, где могла пройти Би. Я не хочу рисковать и тащить тебя через них.
— Я хочу! — попробовал он перебить меня, но я продолжал:
— Ты еще не здоров. И не только тело твое нуждается во времени, и мы оба это знаем. Лучше всего провести это время здесь, в Баккипе, в тепле, безопасности, сытым и среди друзей. Я надеюсь, что по мере того, как ты будешь поправляться, королевская группа Скилла попытается подлечить тебя, и возможно, им удастся даже вернуть тебе зрение. Я знаю, что это звучит жестоко, но, если мы пойдем вдвоем, тебя это может убить, а меня — задержать.
Ворона и служанка смотрели на меня острыми, блестящими глазами. Шут тяжело дышал, будто взбежал по лестнице на вершину башни. Его руки хватались за край стола.
— Ты имеешь ввиду, — дрожащим голосом произнес он, — что бросаешь меня здесь. Я слышу это в твоем голосе.
Я глубоко вздохнул.
— Шут, если бы я мог…
— Но ты можешь. Можешь! Рискни! Рискни всем! Пусть мы сдохнем в камне, на корабле или в Клерресе. Мы сдохнем и все закончится. Мы сдохнем вместе.
— Шут, я…
— Она была не только твоим ребенком! Она была надеждой всего мира. И она была моей, а я только коснулся ее на один короткий миг! Как ты можешь думать, что я не рискну жизнью ради возможности отомстить за нее? Разрушить Клеррес? Что я буду сидеть здесь, пить чай и болтать с Кетриккен, пока ты уходишь без меня? Фитц! Фитц! Ты не можешь сделать это со мной! Не можешь!
Он выкрикнул последние слова, будто крик каким-то образом заставит меня переменить решение. Когда он замолчал, хватая воздух, мы услышали стук в дверь. Судя по ритму, стучали уже долго.
— Сделай что-нибудь! — рявкнул Шут Искре.
Бледная девушка, сжимая губы, последовала приказу. Шут сел напротив меня, его грудь высоко вздымалась. Я молчал, даже не прислушиваясь к возне у двери. Искра закрыла ее и подошла к столу с подносом.
— Кто-то отправил еду в эту комнату.
— Я думал, мы можем все обсудить за ужином. И надеялся узнать что-нибудь, что могло бы мне помочь.
Искра с коротким шлепком поставила поднос между нами. Славный аромат обжаренного мяса, казалось, исходил из какого-то другого мира, где было место для таких наслаждений.
Гнев Шута вызывал во мне ужас. Казалось, он зарождался где-то глубоко внутри его тела. Я видел, как расширилась его грудь, окаменели плечи. Ладони сжались в кулаки, на горле дергались сухожилия. За мгновение до того, как он схватил поднос и перевернул его на меня, я понял, что он сделает, но не стал отклоняться или останавливать его. В лицо мне полетел горячий соус, бокал, ударившись о мой лоб, расплескал вино по коленям, мягко упал на пол и закружился.
Искра охнула. Ворона сердито закаркала, взмахнула крыльями и слетела на пол, не мешкая, начав ковырять в еде. Я поднял глаза на безжизненное лицо Шута.
— Помочь тебе? Узнать больше, чтобы помочь тебе бросить меня здесь? Ты больше ни слова не услышишь от меня. Убирайся. Убирайся прочь!
Я встал. На подносе остались льняные салфетки. Я взял одну и, как мог, стер ошметки еды с груди и коленей. Завернул в салфетку грязь и положил на край стола. Понимал, что не должен говорить этого, и все-таки слова сами сыпались из меня.
— Вот и еще одна причина, по которой я не могу взять тебя. Ты перестал управлять собой, Шут. Я пришел сказать тебе, что ухожу один. Я сказал. Доброй ночи.
Он разрыдался. Таким я и оставил его, с вороной и Искрой.
Следующие несколько дней пролетели в суете. На утро в мою комнату пожаловали две швеи и тщательно сняли мерки для «дорожной одежды». Я попросил их не цеплять лишних пуговиц. Через день они принесли крепкие рубашки, светло-коричневые брюки и плотный меховой плащ. Легкая кожаная броня шла отдельно, и такого качества я никогда не видел. Жилет с высоким воротником защищал грудь, живот и горло. Были поножи и наручи, коричневые и без знаков отличия. Я был рад, что Дьютифул понял, почему мне нужно идти тихо и незаметно. Но потом принесли еще один пакет, с прекрасным синим плащом и синими же кожаными перчатками, утепленными овечьей шерстью, и с камзолом, расшитым оленями и нарвалами. Я начал догадываться, что в моих сборах приняло участие не одно доброе сердце.
Мою поношенную сумку обшили непромокаемой парусиной и пришили пару крепких ремней. Первое, что я положил в нее, был книги Би и свечи Молли. Они пойдут со мной до конца.
Объявили о моем отъезде, и посыпались прощальные записки, приглашения и подарки. И на каждое надо было ответить, и все нужно было вежливо отослать обратно, отрезая или завязывая каждую свободную ниточку. Мрачный и молчаливый, приходил Эш и разбирал эти послание по кучкам.