е повезло, что я просто чувствую себя слабым. А им повезло остаться живыми и здоровыми. Если так оно и есть.
— Лант? Как ты себя чувствуешь?
Он глубоко вздохнул.
— Как утром после того, как всю ночь пил плохой эль.
Я обернулся и посмотрел на Персеверанса.
— Как ты это сделал?
Казалось, он удивился моему вопросу.
— Я спрятался под плащом у камня. Вы же знаете, как он скрывает то, что находится под ним. Затем, в последний момент, я выскочил и обхватил вас. И вот я здесь.
Он резко выпрямился и встретил мой взгляд. Казалось, переход совершенно не отразился на нем. Он накинул плащ бабочки на плечи.
— Я поклялся идти за вами, и я это сделал. Чтобы отомстить за леди Би, чьи цвета я ношу.
Мне хотелось топать ногами и грязно, обидно обругать их. Они смотрели на меня, как щенки, и я вдруг понял, что сил ни на что нет. Холод, обнимающий меня, был не тем морозом, который щадит хрупкость человеческого тела. Я посмотрел на них.
— Лант, вставай. В сумке есть палатка. Разбивай лагерь вон там, под деревьями, где снега меньше. Я разведу огонь.
Они непонимающе глядели на меня, затем изумленно переглянулись. Краем глаза я следил за Лантом. Он качнулся на два шага в сторону, затем сжал голову руками. Непросто дался ему проход через портал. Сам виноват. Моя злость на новые сложности потушила всю симпатию к ним. Персеверанс, укрытый плащом, выглядел менее пострадавшим. Я отошел от них и подтянул к себе одежду. На равнине я носил цветастый плащ Видящих, и он очень пришелся кстати. Я нашел сухую ветку, осторожно отряхнул ее от снега и наломал тонких прутьев для огня. Вернувшись к ним, я застал их в попытках поднять палатку, которую мне так не хотелось с собой брать. Вот она и пригодилась. Не обращая никакого внимания на их копошение, я очистил кусочек мостовой старого рынка от снега и занялся костром. Я почти забыл, как это делается, в голове гудело, и чем дольше я пытался, тем холоднее и жестче становились мои руки. Из-за мороза дышать было тяжко. Я чувствовал, как пересохли губы и то и дело напоминал себе не лизать их, иначе они тут же потрескаются. Спускалась ночь, и холод пробирал все глубже. Терпение кончалось. Я должен разжечь костер.
Мелькнула и пропала искра, еще одна и наконец из-под рук потянулась крошечная струйка дыма.
— Сходите, найдите дрова, — сказал я двум парням, наблюдавшим за моими усилиями. — В сумке есть топор. Не бросайте его в снег, а то потеряете в сугробе.
— Я не совсем дурак, — обидевшись, сказал Персеверанс.
— Сегодня ты доказал не это, — ответил я, и он отошел.
Лант задержался.
— Я сказал отцу, что вы отказали мне. Он ответил, что это не ваше решение. Что способ должен найти я сам. Я так и сделал.
Это было очень похоже на Чейда.
— Нам понадобится много дров, чтобы продержаться всю ночь, а уже темнеет, — заметил я. Лант затопал прочь.
Я подкинул в огонь тонкие веточки, затем отломил побольше и наконец осмелился подложить толстый кусок. Я оглянулся на сгустившийся мрак. Мотли заняла пост на голом дереве и наблюдала за мной. Я решил, что сегодня вечером нам пригодится большой костер. Вернулся Персеверанс, волоча большую ветку. Я отломал несколько тонких прутьев и заставил его разрубить остальное. Когда подошел Лант, мы уже грелись у огня. Он нашел обломанную бурей еловую ветвь, и ее смолистые сучья быстро занялись. Я видел, что парню не по себе. Он все время пощипывал губы, будто они болели, и то и дело прижимал руки к вискам. Мне было все равно, как он себя чувствует.
— Нам нужны еще дрова, — сказал я им.
Какое-то время мы бродили туда-сюда, притаскивая любую найденную ветку. Когда запас значительно пополнился, мы расселись вокруг костра.
— Ты первый, — сказал я Ланту. — Что у тебя с собой?
Я наблюдал, как он собирается с мыслями.
— Теплая одежда. Немного сушеного мяса и фруктов. Хлеб, мед, немного бекона, сыр. Маленькое свернутое одеяло. Нож и котелок. Тарелка, чашка, ложка. Деньги для постоялых дворов. Мой меч, — он оглянулся на окруживший нас лес. — Я думал, здесь будет, где переночевать.
— Нет, — отрезал я и посмотрел на Персеверанса. — А ты?
Мальчик натянул на голову плащ Элдерлингов, оказавшийся слишком большим для него. Насупившись, он посмотрел на меня.
— Я тепло одет. Я взял еду, много зерна для каш. Немного копченого мяса. Котелок и ложку. Чашку. Нож. Пращу. Не очень много.
— Скатку?
— У меня есть плащ, сэр, плащ бабочки. Он удивительно теплый.
Я посмотрел на него. Щеки у него розовели, нос был красным, но в целом он не выглядел замерзшим. Какое-то время я обдумывал услышанное. Мое решение мне не понравилось.
— Мы останемся здесь на три дня. Потом я отведу вас обратно. А после мне придется ждать еще дня три, чтобы снова пройти через портал.
Снова задержка.
— Нет, — сказал Лант.
— Не пойдет, — поддержал его Персеверанс.
Не глядя в мою сторону, он полез за своей сумкой в палатку и вернулся с котелком. Отойдя подальше, набрал снега и подвесил котелок над огнем.
— На ужин будет каша, — объявил он. Он посмотрел на Ланта. — Если хотите, могу кинуть в нее немного сушеных фруктов.
Лант грел руки.
— Они в моей сумке. Принеси ее, и я найду яблоки.
— Нет, — остановил я их. Они посмотрели на меня. Я ткнул пальцем в своего кузена. — Принеси ее сам, Лант. Персеверанс — мой человек, а не твой. Следующие три дня ты сам за собой следишь. Вот и проверим, не захочешь ли ты вернуться в Баккип?
Он посмотрел на меня. Затем, не сказав ни слова, встал и пошел к палатке. Он вернулся со своей сумкой, открыл ее и достал мешочек сухих яблок. Я невольно восхитился его самообладанием. Он не рассердился, спокойно выбрал немного фруктов и отдал их парню. Персеверанс поблагодарил его.
Я проверил, что они сделали с палаткой. Ее сработали специально для меня, и для одного человека она была даже большая. Трое вполне поместятся. Эту палатку сшили из большого куска парусины в виде мешка, который можно растянуть между колышками, а верх привязать к дереву. Я подтянул несколько веревок и вбил поглубже один из колышков. Хоть мне и не хотелось тащить ее с собой, но сегодня она нам всем пригодится. И все-таки придется избавиться от нее при первой возможности.
Теперь, когда я знал, что могу вернуться к теплу костра, холод перестал пугать. Я медленно обошел круглую поляну, которая некогда была рынком. Я попытался представить, как сходятся здесь Элдерлинги, чтобы поторговаться и обменяться новостями. Я посмотрел на колонну, вытолкнувшую нас сюда. Она темнела даже на фоне темного неба. Я вспомнил, как впервые увидел это место. Кетриккен, Шут, старуха Кеттл, Старлинг — мы пришли сюда в поисках Верити, в надежде убедить его вернуться на трон потрепанного войной королевства. Шут забрался на эту колонну, и когда я взглянул на него, он оказался кем-то другим: другим шутом или певцом, из другого времени. А потом Старлинг стукнула меня, чтобы прогнать это видение. Позже мы с Шутом отправились на охоту вместе с Ночным Волком. И ввязались в драку у ручья. Мальчики. Мы были совсем мальчиками, но я считал себя мужчиной. Много лет назад. Как же изменился мой мир с тех пор. Как изменились мы все.
Я оглянулся на Пера и Ланта. Пер сгорбился над маленьким котелком, подкидывая еще одну горсть снега. Яблоки и овес лежали рядом. Он объяснял Ланту, что для того, чтобы наполнить котелок водой, придется растопить много снега, а потом вода должна закипеть, и только после этого можно будет добавить овес и яблоки. Мне стало тошно от того, что Лант не знает таких простых вещей. А потом я подумал, что жизнь и не могла дать ему этих навыков, так же, как и меня не научила правилам игр, так любимых знатью Баккипа. Несправедливо ожидать от парня этого. Но жизнь вообще несправедлива. Она не ждет, пока кто-нибудь вырастет. Может быть, будь сейчас лето, они бы начали брызгать водой друг на друга.
Я смотрел на Ланта и попытался оценить его без пристрастия. Он настойчив. Он поехал за мной, не до конца выздоровев от ран. Даже сейчас я заметил, как его рука коснулась подживших ребер и слегка погладила их. Я знал, что старые раны ноют от холода. Понимая, что не слишком нравится мне, он все-таки увязался следом. Почему? Лант что-то тихо сказал, Пер усмехнулся, и ворона передразнила его смех. Но ничто не могло заставить меня улыбнуться этим вечером. Я чувствовал зависть к их молодости и толику тепла к обоим. Сегодня они совершили большую ошибку. И им придется заплатить за нее.
Поэтому я не мешал им бороться с трудностями. Вода закипела, овес и яблоки наконец сварились. Каждому досталось чуть-чуть, а потом нам пришлось ждать, пока Пер приготовит еще один котелок каши. После еды Лант стал выглядеть лучше. Вороне я подкинул кусочек хлеба. Наполнил свой маленький котелок снегом и сделал чай. Мы не торопясь выпили его. Я оставил Пера на карауле, строго наказав, чтобы он следил за костром. У меня больше не было волка, который бы охранял меня ночами. Это место и эти воспоминания давили одиночеством на сердце, и я страстно желал, чтобы здесь оказался Шут, такой, каким он был когда-то, и Ночной Волк. Я почти мог ощутить мех на спине волка — сверху холодный, а ближе к коже — теплый. Я потянулся к нему, но нашел только тишину.
Я показал Персеверансу звезду и сказал ему разбудить Ланта для смены, когда она доберется до вершины ели. Ланту я повторил то же самое и приказал разбудить меня, когда звезда коснется голых ветвей дуба.
— А за чем здесь следить? — Лант оглядел притихший лес.
— Дикие животные. Большие кошки. Медведи. Все, что может решить поохотиться на нас.
— Они ведь испугаются огня! — настаивал Лант.
— И это еще одна причина кому-то не спать и поддерживать костер.
Про другие причины он не спросил, и я не стал продолжать. Но вряд ли часто Слуги проходили через этот портал. Так что лесные существа были достаточно голодны, чтобы перебороть страх перед огнем.
Мы с Лантом старались устроиться в тесной палатке. Когда легли спиной к спине, я почувствовал благодарность за тепло его тела. Он заговорил, когда я уже задремал.