О, Фитц. Как много чувств.
Мне приснилось это? Я все еще корчился в снегу. Сняв перчатку, я прижал ладонь к чешуйчатой щеке моего короля.
Ничего не потеряно. Меняются формы. Но ничто никуда не исчезает.
Верити?
Спасибо. За моего сына. За моих внуков.
Мой король. Ваши мысли согревают меня.
Может быть, я смогу сделать немного больше.
Я почувствовал нарастающее тепло. Снег растаял и соскользнул с тела дракона, засверкавшего синим с серебряным цветами. Тепло полилось в меня через руку. Я наклонился к камню, который внезапно стал ощущаться живым существом. Но по мере того, как росло тепло, наша близость с королем начала таять. Я потянулся к нему, но не смог прикоснуться.
Верити?
Я подождал, но ответа не было. Только тепло. Я обнаружил, что могу забраться под его подбородок. Я втиснулся под его длинную челюсть, между передними лапами. Спина перестала ныть от холода. Я почувствовал благоговение и безопасность. И закрыл глаза.
Пришел рассвет. Я проснулся вместе с птицами. Во мне осталось только тепло, которое сохранил плащ. Я выскользнул в зимний день, вытряхнул сухие листья и иглы из одежды и положил руку на чешуйчатый лоб своего короля.
Холодный камень и тишина. Маленькие сосульки повисли в уголках его глаз, как замерзшие слезы. Тоска, заполнившая меня, стала высокой ценой за время нашей связи и ночной покой. Но я не жалел о сделанном.
— Прощайте, — сказал я дракону. — Пожелайте мне удачи.
Я убрал руки. Тепло, поселившееся во мне, так и не покинуло меня на обратном пути в лагерь. Я шел размеренно и быстро, надеясь увидеть желтый отблеск нашего костра раньше, чем истончится дневной свет. Облака покрывали небо, день выдался теплым. Я шел, бежал и снова шел, обдумывая вопросы, на которые мне никогда не найти ответов.
Дрожь черного краешка уха выдала зайца, затаившегося у вчерашнего куста шиповника. Все еще белая, его зимняя шубка выделялась на сером, покрытом веточками и птичьим пометом снегу. Не глядя в его сторону, я шагал вперед и только почти пройдя мимо, развернулся и кинулся на него.
Я накинул на него угол плаща. Руками в перчатках схватил за заднюю, бешено брыкающуюся ногу. Уверившись, что он попался, я встал, взял его за голову и резко повернул. Шея сломалась и жизнь его закончилась. Он повис недвижно, теплый, и мертвый.
— Смерть кормит жизнь, — невесело произнес я, цепляя пушистое тельце на пояс. Поправив плащ, я пошел к лагерю.
День кончался. Деревья, казалось, склонялись ближе к тропе, и холод начал догонять меня. Я с трудом тащился по дороге. Золотой свет костра показал мне ее конец. Я чувствовал себя странно довольным. Я снова коснулся Верити, хотя бы на миг, и узнал, что где-то, в какой-то другой форме, мой король продолжился. Розовые ягоды в платке и вес мертвого зайца будоражили гордость. Возможно, я уже стар, мои кости ломит от холода и в последнее время я потерпел неисчислимое множество неудач. Но я все еще мог охотиться и возвращаться с мясом. И это было важно, как никогда.
Поэтому я не чувствовал усталости, вступая в круг света костра. Лант и Персеверанс сидели, молча глядя в огонь. Я окликнул их, поднял зайца и бросил Перу, схватившему тушку. Они оба посмотрели на меня. Я хохотнул.
— Что не так? Не знаешь, как засунуть зайца в котелок?
— Конечно знаю! — ответил Пер, но Лант заговорил, перебивая его:
— Тот, кого вы называете Шутом. Он был здесь. С девушкой по имени Искра.
— Что? — мир закружился вокруг меня. — Где он? Зачем? Как?
— Ушел, — ответил Лант, а Пер добавил:
— Они вернулись в этот камень. В тот, из которого мы вышли.
— Нет.
Это прозвучало как молитва, но я знал, что боги не ответят. Лант начал говорить. Я ткнул в него пальцем.
— Ты расскажи мне все, каждую мелочь. Пер, займись зайцем.
Сев с другой стороны костра, я стал ждать.
— Да я мало что могу рассказать. Мы сидели здесь, поддерживали огонь, ходили за дровами. Пер достал пращу и подбил белку. Мы оставили немного вам, но вы не вернулись к ночи, и мы все съели. Вырезали палки, и я показал ему несколько приемов, которых он не знал. Мы болтали.
Он покачал головой.
— А больше нечего было делать. Собрали много дров. Затем, когда наступила ночь, мы услышали звук, что-то вроде удара. Повернулись — а они лежат на снегу. Сначала мы их и не узнали, только заметили тяжелую одежду. Затем тот, что поменьше, сел. Пер закричал: «Эш!» и побежал к ним. Он помог ему встать, и Эш сразу же сказал: «Помоги моему хозяину. Он в порядке?» Тогда мы помогли подняться второму, но это была женщина. Затем я еще раз посмотрел и узнал Шута. Мы привели их к огню. Они были тепло одеты, но в очень старомодной одежде, и оба выглядели как женщины. Старые меха, очень пышные, но немного воняющие. Пер называл девушку Эшем, но Шут сказал, что ее зовут Искра. У нее была огромная сумка на спине, а у Шута — высокая трость.
Шут спросил у Искры, кто здесь, она назвала Пера и меня, затем Шут спросил, почему нет вас. Мы сказали, что вы отправились на охоту. Мы согрели воду и напоили их чаем, и дали немного бульона, оставшегося от белки, девушке, она выглядела очень плохо. Шут сказал, что вы будете в бешенстве, но этого уже не исправишь. Затем он сказал: «Ну, ожидание не сделает путь более легким или менее опасным. Искра, ты готова к еще одному прыжку?» А девушка сказала, что готова, но мы все услышали, как ей больно. Тогда Шут сказал, что ей не обязательно идти, что она может остаться здесь и подождать, но Искра попросила его не говорить глупости, ведь ему нужны ее глаза. Затем они допили чай, поблагодарили нас и вернулись к столбу. Когда я догадался, что они собираются делать, я сказал им, что это опасно, что нужно переждать хотя бы дня три, чтобы снова проходить через портал. Но Шут покачал головой и ответил, что жить вообще опасно, и в полной безопасности только мертвецы. Он снял перчатку, а девушка достала маленькую бутылочку и капнула что-то на его ладонь. Затем Шут положил руку ее плечо, она взял посох, а Шут коснулся колонны. Я крикнул им, спросил, куда они сейчас. И девушка сказала: «Город драконов». А Шут добавил: «Кельсингра» И они оба вошли в камень.
Я пытался вздохнуть. Кровь дракона. Вот зачем он так хотел ее. Я еще мог понять, почему Шут пошел за нами. Он всегда хотел быть частью этого похода. Но почему кровь дракона могла проводить его через колонны? И как он обойдется без меня, слепой, с одной Искрой?
— Было кое-что еще, — сказал Пер.
Он аккуратно снял шкурку с тушки. Осталось освободить только голову и лапы. Кишки уже лежали отдельно. Он вырезал сердце и печень и бросил их в котелок. Остальная часть, темно-красное мясо с белыми прожилками, уже была разрезана на хорошие куски. Мотли опустилась рядом и начала ковыряться в отбросах.
— Что? — спросил я.
— Он сказал… ну, Шут, он сказал: «Не позволяйте Фитцу идти за нами. Передайте ему, чтобы он сидел здесь и ждал. Мы вернемся».
— Да, он так и сказал, — подтвердил Лант.
— Что-нибудь еще? Это все?
Они переглянулись.
— Ну, это они не говорили, а сделали, — отозвался Пер. — Эш оставил большой сверток и большую часть вещей здесь. Когда они вернулись в колонну, то захватили с собой совсем немного.
Он поежился.
— Сэр, почему Эш и Грей переоделись в женщин?
— Вероятно, это оказалась единственная теплая одежда, которую они смогли украсть, — ответил я. — Ее вытащили из забытого гардероба, который когда-то принадлежал старухе по имени леди Тайм.
Лант вздрогнул, услышав это имя. Сколько он знает о старых масках отца?
Пер покачал головой.
— Ну, может быть. Но их лица… У Эша были красные губы. Как у девушки. У вашего друга тоже. Похоже, они нарочно накрасили их.
Глава тридцать четвертаяДраконы
От королевы Малты и короля Рэйна всяческие приветствия королю Дьютифулу и королеве Эллиане!
Мы хотели бы выразить большое удовлетворение недавними торговыми переговорами. Наши послы высоко оценили ваше гостеприимство, вашу любезность и вашу готовность вести с нами дела. Образцы товаров, которые мы получили, безусловно радуют нас, особенно зерно, бренди и кожа.
Однако давние соглашения с нашими товарищами-торговцами должны стоять выше. Вещи, созданные Элдерлингами, будут проходить только через наших людей в Бингтауне. Мы уверены, что вы знаете о наших обычаях и семейных связях. Мы не сомневаемся, что вы поймете, почему мы не готовы отказаться от них.
И пусть мы не станем продавать вещи Элдерлингов Шести Герцогствам, все-таки мы обещаем, что наши монеты останутся чистыми и постоянными. Так как это довольно новые деньги, мы понимаем ваше нежелание принять их, но, если вы продолжите отказываться, нам придется обратиться в другие места и наладить другие торговые союзы, как вы понимаете.
Что касается драконов, мы принимаем во внимание все ваши опасения. Но мы не властвуем над драконами, и они не должны нам подчиняться. Наслаждаясь глубокой дружбой с драконами и радуясь их товариществу, мы не можем претендовать на то, чтобы делать какие-либо заявления от их имени, и не можем сказать, что имеем какое-то влияние, способное смягчить их поведение на вашей земле.
Некоторые отдельные драконы склонны договариваться о том, где им можно охотиться или обозначать размеры приношений при посещении каких-либо стран. Лучшее время для переговоров с драконами — после пробуждения, когда они плотно поели и хорошо выспались. Не советуем общаться или договариваться с голодным драконом. Если вы пожелаете, мы будем рады поделиться с вами своими знаниями о драконах, но не можем утверждать, что знаем, как именно можно связать дракона обещанием.
Еще раз благодарим за теплый прием наших послов. Надеемся на долгую и процветающую торговлю между нашими землями.
— Они не сказали, зачем идут в Кельсингру? Может, сказали, когда вернутся? Почему они думали, что им нужно спешить? Почему Шут не дождался меня?