Что хуже — стоять босиком или в мокрых носках? Пер решил, что первое, и я поразился его стойкости. Он трудился у кострища. Угли из жаровни и последние угольки из костра постепенно превращались в пламя.
— Разожги его как можно сильнее, — сказал я ему: если старый медведь вернется, горящие ветки станут нашим лучшим оружием.
Мы с Лантом работали быстро. Встряхнули яркую ткань палатки Элдерлингов, и я поразился, увидев, что она совершенно цела. Не все колышки выдержали, но мы собрали, что смогли. Мечи мы оставили на земле рядом с костром, но понимали, что против медведя они не помогут. Раскинув палатку, мы начали собирать уцелевшие вещи. Горшки и чашки, одежду, мешочки с деньгами, ножи. Как только мы разыскали сапоги и сухие носки, сразу же обулись. Потом пришел черед плащей и перчаток.
— Какой у нас план? — в какой-то момент спросил Лант, и я понял, что не произнес ни слова за все время нашей работы.
— Соберем все мало-мальски полезное, и как можно быстрее пойдем за Шутом и Искрой.
— Они говорили, что там красная драконица. И лучник.
— Говорили. Поэтому мы постараемся выйти из колонны готовыми к нападению.
Лант открыл было рот, но не произнес ни слова.
— Где-то в этом бардаке есть кусочек кожи, пробитый иглой, с намотанной на нее прочной нитью. Дай мне знать, если найдешь. Все, что можем забрать с собой, сложи в три кучи.
— Вещи Грея и Эша берем тоже?
— Мы собираем все, потом будем выбирать. Унесем сколько сможем, потому что я хочу верить, что у них была причина тащить с собой такую груду тряпок.
— Бусины и шнурки тоже? И все эти перчатки?
Я проследил за рукой Пера. Среди рассыпанных вещей Шута радугой блестели перчатки всех видов тканей и размеров. Мое сердце царапнула грусть. Он всегда собирался посеребрить свою руку. Он не лгал мне. Мы с ним вообще редко лгали друг другу. Кроме тех случаев, когда иначе было никак.
— Мы должны забрать все, что может пригодиться. Кто знает, что мы встретим на той стороне.
Хоть работали мы быстро, задача оказалась не из легких. Из угла мешка Пер натряс немного зерна и приготовил кашу, пока мы вытряхивали от снега одежду и рылись в сугробах в поисках снаряжения. Под надзором Баррича я хорошо научился ремонтировать упряжь, и умение шить верно служило мне всю жизнь. Сумку Персеверанса удалось легко заштопать. Моя была изорвана в клочья, а сумка Ланта выглядела еще хуже. Разорванное полотно моей палатки превратилось в два грубых, сметанных на скорую руку мешка. Несмотря на то, что нам нужно было спешить, я нашел время и взялся сметать еще одну сумку, поменьше, чтобы сложить в нее книгу Би и свечи Молли. Подняв глаза от своей работы, я встретился с внимательным взглядом Пера. В его руках был дневник снов. Он неуверенно протянул его мне.
— Кажется, я узнал ее руку. Какие картинки она рисовала! Это правда ее работа?
— Отдай! — неожиданно резко сказал я. Боль в его глазах кольнула меня, когда я принял книгу из его рук. Я еле сдержался, чтобы не вырвать ее у него.
— Сэр, если еще не поздно… Я все равно хотел бы выучить все буквы. Вдруг когда-нибудь я смогу прочитать то, что она написала.
— Это личное, — сказал я. — Но да, я научу тебя читать. И писать.
Он посмотрел на меня глазами безответного пса. Мой хмурый взгляд вернул его к работе.
Как мы не спешили, время шло еще быстрее. Когда мы закончили, ранние вечерние тени уже ползли по земле. Палатка Шута превратилась в удивительно маленький сверток, чего нельзя было сказать о теплой зимней одежде, которую он бросил здесь. Шерстяные юбки и платки оказались гораздо тяжелее, чем я ожидал.
— Мешки слишком большие и неудобные, — заметил Лант. Он произнес это равнодушно, не жалуясь. — Если мы должны быть готовы ко всему, когда выйдем из колонны, тащить их за собой — не очень хорошая мысль.
Он был прав.
— Мы не будем их брать. Заберем, когда пройдем на ту сторону и убедимся, что они с ними все в порядке. Мы не знаем, что найдем там. Янтарь и Искра могут оказаться в безопасности, или ранены. Или захвачены в плен, — взяв себя в руки, я добавил: — Или их там вообще не будет.
— Как Би, — сказал Пер. Он вздохнул и расправил плечи. — А это может случиться с нами? Мы можем войти в колонну и больше никогда не выйти?
— Можем, — признался я.
— Где тогда мы будем? Что с нами случится?
Как это описать?
— Я думаю, мы… станем частью этого. Я чувствовал это пару раз. Это не больно, Пер. На самом деле, самая большая опасность для новичков в Скилле, когда кажется, что хорошо было бы откинуть все и сбежать, слиться с ним.
— Слиться с чем? — он нахмурился. Лант побледнел.
— С потоком Скилла. Я не знаю, как еще назвать это.
— Можно там слиться с Би?
Я вздохнул.
— Вряд ли, мальчик. И давай не будем об этом говорить, пожалуйста. Если хочешь, оставайся здесь. Я могу попробовать связаться с Дьютифулом и попросить отправить к тебе человека, который отвезет тебя обратно в Баккип. Тебе просто придется тут посидеть пару дней. На морозе, без еды, да и медведь может вернуться. Тем не менее, если ты выберешь это, так тому и быть. Боюсь, я не смогу оставаться здесь, пока за тобой не придут. Я должен поспешить за Шутом и Искрой. Слишком много времени прошло. Сейчас я хочу уйти больше, чем боюсь этого перехода.
Пер колебался.
— Ты можешь так же легко потеряться, возвращаясь в Бакк, как и по дороге в Кельсингру, — произнес Лант. — Мне совершенно не хочется идти этим путем, но я последую за вами, Фитц.
— Я тоже с вами, — решился Пер. — Как мы это сделаем?
Мы стали возле колонны. Я связал поспешно сплетенным ремнем свои мешки и перекинул их через плечо. Пер покрепче прижал к себе набитую до отказа сумку и вцепился в мою левую руку. Лант поправил лямку самого большого мешка, висящего у него на плече, и положил ладонь на мою руку. В правой руке он держал обнаженный меч. Я прислушался к себе. Никогда не учился проводить других через столбы, хотя не раз делал это, когда другого выхода не было. Я раскрыл Уит и ощутил их обоих, их форму и запах. Затем нащупал их Скиллом. Ни у кого из них не было этой магии, но почти у всех людей есть ее небольшая искорка. Я не мог заставить их осознать свое касание, но сделал все возможное, чтобы окутать их магией. И, не предупреждая и не давая ни одного шанса сбежать, я сжал меч правой рукой и ткнул голыми пальцами в холодный камень.
Темнота. Точки движущихся огоньков, похожих на звезды. Пер, приносящий клятву верности. Лант, не отводящий от меня взгляда и что-то объясняющий. Я впился в свое знание о них. Накрепко завернул их в себя.
Дневной свет ошеломил нас. Стало холодно, и внезапно я понял, что должен подняться на ноги, сбросить руку Пера и защищаться.
— Берегись! — крикнул кто-то, когда я рванулся вперед, выставляя клинок перед собой. Мои ослепленные солнцем глаза наконец прозрели, и я разглядел Шута, растянувшегося у меня под ногами, и Искру, барахтавшуюся в плаще. Мы перешли от угасавшего вечера к блеску солнечного зимнего дня. Мы не только потеряли время, но, что самое опасное — вышли всего через несколько мгновений после того, как Шут и Искра прошли через портал. Пер толкнулся в мою спину, поднимаясь на ноги. Затем шатнулся в сторону, и его стошнило. Прежде чем я успел оглянуться и разглядеть Ланта, послышался рев.
Я начал разворачиваться в его сторону, готовый отражать атаку. Но еще до того, как я разглядел огромного зеленого дракона, летевшего в нашу сторону, Уит сказал мне, что рядом появилось новое существо. Оно приближалось к нам со скоростью ветра. Я слышал, как звенят его серебряные когти по мостовой. Его передние ноги вытягивались, впивались в землю и бросали тело вперед. Шкура его блестела серебром, как мокрыми пятнами на ткани. Это было нападение не коровы, а мощной и злобной твари. Ее рев снова пронзил меня, звук на грани Скилла и Уита.
Шпионы!
Я не был Барричем, чтобы опустить дракона на колени одной силой Уита. Поэтому, не подавая голоса, я встал у него на пути, приготовив меч к бою. Это был мой ему вызов, дерзость, нахальство животного, вставшего на пути у другого животного, и я был потрясен, когда дракон заскрежетал кривыми когтями по камням и замер. Хвост его, мощное оружие, способное сворачивать деревья, хлестал из стороны в сторону. Он откинул голову, широко раскрыв пасть. Там, в глотке, ярко вспыхивал свет, невероятные оранжевые и красные отблески, ядовитые цвета, которыми лягушки и ящерицы предупреждают об опасности. Он глубоко вздохнул, и я увидел, как наливаются мешочки вокруг его губ. Я боялся того, о чем только слышал рассказы: бледное облако яда, растворяющего плоть, разъедающего кости, выжигающего ямы в земле. Но когда он набрал воздуха в грудь, что-то изменилось. Я не мог понять это его новое состояние. Злость? Замешательство? Он стоял, ершась шейными серебряными шипами, похожими на колючую гриву. Потом выдохнул поток горячего зловонного воздуха и сделал еще один вздох, изгибая длинную шею.
Он принюхивался к нам.
Я уже видел драконов. Я касался разума Тинтальи, первой королевы-драконицы, вернувшейся в наш мир. Я видел первый полет Айсфира, вырвавшегося из многолетнего ледяного плена. Я наблюдал за тем, как спариваются драконы, видел, как они пикируют на скот, отданный им на откуп. Я очень хорошо знал, насколько они сильны и как быстро могут превратить быка в кровавую тушу. Я знал, что мой меч почти бесполезен против медведя; против дракона он просто смешон. Внезапно рядом со мной очутился Лант. Он дрожал всем телом, но тоже поднял клинок.
— Он ужасен, — выдохнул парень, но не отступил.
— Залезайте под него! — услышал я хриплую команду Пера. — Лежите тихо. Он спрячет вас обоих.
Тотчас мальчик встал слева от меня и вытащил поясной нож.
— Мы сейчас умрем? — спросил он дрожащим, срывающимся голосом.
Где тот, который принадлежит дракону?
Я услышал его. Звук был лишь частью этой речи. Я знал, что некоторые не могли понимать драконов. Они слышали только рев, хрюканье и рычание дикого существа. Я же услышал слова, но не смог понять их, поэтому стоял и молчал.