— А вот и Фрон, зашел пожелать нам спокойной ночи.
Янтарь не могла видеть, но, возможно, слышала дыхание Фрона и его нерешительные шаги и то, как он опустился на стул. Слуга наклонился, спрашивая, что ему налить, бренди или чай.
— Чай. Пожалуйста.
Слова разделялись тяжелым вздохом, и даже голос выдавал его. Я еще раз присмотрелся к нему. Синие глаза, серебристо-синий нарост — он выглядел вычурно и сказочно одновременно. Все это казалось не случайным, узоры на его лице и обнаженных руках были хорошо продуманными и изящно исполненными, как окраска шерсти котенка. Но пурпурный оттенок его пыхтящих губ и темные круги под глазами не имели ничего общего с этой окраской. Фрон. Сын Малты. Не старик, а молодой парень, одряхлевший из-за болезни.
Малта подошла к сыну и протянула руку в нашу сторону:
— Принц Фитц Чивэл, лорд Лант, леди Янтарь, позвольте представить нашего сына, Ефрона Хупруса.
Я встал, сделал два шага и поклонился ему. Приблизившись, я очень остро почувствовал его Уитом. Он протянул мне руку и удивил меня, сжав мое запястье в пожатии воина, но я вернул ему это приветствие.
В тот момент, когда моя рука коснулась его кожи, сознание мое странным образом раздвоилось. Я никогда не испытывал такого. Мне это было неудобно, но, похоже, он даже не подозревал об этом. Дракон и мальчик, мальчик и дракон заполнили мои чувства, да так, что я еле устоял на ногах. И вместе с этим раздвоением чувствовалось что-то неправильное, совершенное неправильное в его теле. Он был слаб, задыхался, его мучили голод и крайняя усталость от своей неправильности. Все это откровенно давило на мои чувства, и, не подумав, я потянулся и коснулся этой больной точки.
Мальчик ахнул. Его голова упала на грудь и на какое-то мгновение он замер. Мы не шевелились, даже не успели разомкнуть запястья. Он начал клониться в мою сторону, и я поймал его за плечо свободной рукой. И уже не смог отпустить: Скилл запульсировал между нами.
Давно прошедшей весной мы с Ночным Волком наблюдали, как ломается ледяная плотина, освобождая большой ручей. Вода рычала, ворчала, и вдруг белый снежный ручеек превратился в темный поток, принесший с собой ветки и даже бревна, скатившиеся по холму. Напор Скилла, вертевшийся вокруг меня, окружавший мой разум и мешавший добраться до Неттл, внезапно нашел трещинку. И рванулся через меня, мощный, чистый и с наслаждением меняющий мир. Радость магии, такая плотная, что ее можно было коснуться, затопила мой разум и тело. Мальчик приглушенно вскрикнул и кажется я повторил его крик.
— Фрон! — всполошилась Малта. Рэйн вскочил на ноги.
Я вздрогнул, словно от ледяного ветра, а тело Фрона стало еще ближе. Где-то очень далеко вздрогнула королева драконов Тинталья. Неужели вот это было ее человеческим обличьем? Затем она оттолкнула меня, как драконы отталкивают людей, и больше я ее не ощущал. А Фрон запрокинул голову и почти выкрикнул:
— Что это было? Это потрясающе! — и изумленно: — Я могу дышать! Дышать теперь не больно, мне не нужно стараться! Я могу дышать и говорить!
Он бросил мою руку, вскочил и сделал четыре шага в тревожные объятия отца.
Меня зашатало. Лант подскочил ко мне, взял за локоть и осторожно потряс.
— Что только что произошло? — выдохнул он, но я только потряс головой.
Фрон высвободился из рук Рэйна и повернулся ко мне. Он сделал глубокий вдох и с облегчением закричал.
— Это вы? — восторженно спросил он меня. — Да, точно, это делали вы, но очень похоже на то, что иногда делает Тинталья, когда прилетает сюда. Она не была здесь… сколько? лет пять? В последний раз она исправляла меня… да, пять лет назад.
Он пошевелил пальцами, сжимая их в кулаки, и я понял, что тогда она лечила его руки. Малта молча плакала, слезы текли по ее щекам. Фрон повернулся к ней, положил руки на ее плечи и попытался приобнять. Тщетно: месяцы одышки ослабили его, но он все равно улыбался.
— Мне лучше, мама. Лучше, чем когда-либо! Не плачь! Здесь есть еда? Ведь я смогу сейчас жевать и глотать, не задыхаясь? Все, только не суп! Все, что можно кусать и жевать. И хрустеть! Есть что-нибудь хрустящее?
Малта вырвалась из его объятий, безумно смеясь.
— Я найду для тебя!
Прекрасный и коварный Элдерлинг внезапно оказался просто матерью. Она убежала, зовя слуг и требуя поджарить свежего хлеба и что-то еще, что мы не расслышали за закрывшимися дверями.
Я повернулся, встретив взгляд Рэйна, с улыбкой следящего за сыном. Он посмотрел на меня.
— Я не знаю, зачем вы сюда приехали. Не знаю, что вы сделали, хотя почувствовал отголосок этого. Это будто зов Тинтальи, когда она делала меня Элдерлингом. Как у вас это получилось? Я думал, на такое способен только дракон.
— У этого мужчины много талантов, — произнесла Янтарь.
Она встала, отодвигая стул и, касаясь пальцами края стола, подошла к нам. Лант отошел в сторону, уступая ей место рядом со мной. До боли знакомым жестом Янтарь взяла меня за руку. Молли. Так Молли касалась меня, когда мы шли по рынку, и ей нужно было мое внимание, или когда просто хотела ощутить мое прикосновение. Так никогда не касался меня Шут в те дни, когда мы сражались и бродили бок о бок. Но в этот момент он был Янтарь, и ладонь его властно легла на мое запястье. Я заставил себя стоять спокойно и выдержать это прикосновение. Как лошадь под странным всадником, подумал я, и обуздал желание освободиться от него. Я не знал, в какую игру он играл, и не посмел портить ее.
— Лечение Скиллом, — негромко сказал я. — Но это получилось случайно. Мне бы сесть теперь.
— Конечно! — сказала Янтарь, а Лант уже двигал ко мне один из свободных стульев. Я опустился на него и пытался понять, что же только что произошло.
— Вы выглядите так, будто умеете работать с этим, — услышал я голос Рэйна.
Он взял мой стакан и щедро плеснул в него бренди. Мне даже удалось поблагодарить его, когда стакан оказался у меня под носом. Было ощущение, будто я погрузился в могучее и быстрое течение, а потом меня выбросило на берег. И до сих пор поток с невыразимым удовольствием перекатывался через меня. «Помоги мне вернуться!» однажды попросил Верити. Но сейчас никто не мог помочь мне. Я даже не был уверен, хочу ли я помощи, или хочу уйти туда. Течение Скилла манило, кипело силой и наслаждением. Зачем мне отказываться от этого? Я медленно, будто закрываясь от наводнения плотиной и грязи, поднял стены. Но хотел ли я скрыться за ними? Шут… Янтарь… стояли позади меня. Я почувствовал, как на мои плечи опустились руки, даруя силу. Я вздохнул и полностью спрятался за стенами. Искушение отступило.
В комнату вернулась Малта, неся на блюде плоские желтые пирожные. За ней шли двое слуг, с жареной птицей и тарелкой темно-оранжевых корней, которые нам подавали на обед. Глаза мальчика загорелись, а отец громко рассмеялся. Фрон нетерпеливо схватил одно из пирожных и впился в него зубами. Пока сияющий слуга выкладывал толстый кусок мяса на его тарелку и раскладывал овощи, мальчик с удовольствием хрустел лакомством. Он обратился ко мне, не успев дожевать:
— Я не мог нормально жевать больше года. У меня горло стало узким и маленьким. Когда я глотал, оно прямо горело. Суп. Я мог есть только жидкий суп. И все.
— Ты… они были бы правы. Про дракона… Они росли, как будто… — я никак не мог подобрать слова. Я знал, где видел их раньше — в открытой пасти зеленого дракона.
— Опухоль, — наконец сказал я. — Наверное от яда. Растет в твоем горле.
— Что же вы сделали? И как? — Малта не могла справиться с удивлением, смешанным со страхом.
Над моей головой заговорила Янтарь.
— У принца Фитца Чивэла есть наследственная магия династии Видящих. Она передается по королевской крови. Он может исцелять.
— Иногда! — поспешно добавил я. — Очень редко.
Я сжал бокал с бренди. Моя рука почти не дрожала, и я смог сделать маленький глоток.
— Знаете, — медленно произнес Рэйн, — мне бы хотелось, чтоб мы все сели и послушали рассказ леди Янтарь. И узнали наконец, зачем вы пришли сюда. И как.
Янтарь сжала мои плечи, требуя молчания, совсем как Молли, когда считала, что я собираюсь переплатить за вещь на рынке.
— Я буду очень рада рассказать вам все, — произнесла она.
А я был рад переложить это на нее. Она убрала руки, и мне стало легче. Все снова сели за стол. Лант тихо занял свое место.
И Шут начал говорить голосом сильной и опытной женщины.
— Мы с Фитцем старые друзья, — начала она.
— Об этом я уже догадалась, — многозначительно заметила Малта. — Когда я впервые увидела его, то почувствовала, что где-то мы встречались.
Она улыбнулась мне, будто делясь шуткой. Я, не понимая, улыбнулся ей в ответ.
Рассказ Янтарь вилял, перескакивал и юлил вокруг правды. Она приехала в Баккип и прекрасно проводила время на чудесные деньги, которые присылала Йек из Бингтауна. Прекрасное время с изысканным бренди (на этом месте она сделал глоток золотого сенседжского) и азартными играми, и ни карты, ни кости, ни шпильки не были обделены ее вниманием. Проиграв все состояние, она решила вернуться на родину, к своей семье и старым друзьям. Но вместо этого столкнулась со старыми врагами. Они захватили ее родовой дом и обидели родню. Потом схватили ее и пытали. И слепота — не меньшее и не самое худшее, что с ней сделали. При первой возможности она убежала от них. И добралась до меня. К тому, кто мог бы отомстить за нее и помочь освободить тех, кто остался в плену. К Фитцу Чивэлу Видящему, человеку, умеющему убивать так же хорошо, как и лечить.
Рассказ ее захватил всех, даже Ланта. Мне пришло в голову, что эта искаженная разновидность правды о Шуте была самой полной, которую парень когда-либо слышал. Теперь Фрон смотрел на меня с детским удивлением. Рейн сидел, уперев локти в стол, положив подбородок в ладони и поглаживая губы. Я не мог понять, что он думает, но Малта кивала, слушая Янтарь, и принимала ее слова, не оспаривая. Я следил за своим лицом, но ее нерасчетливое восхваление моих достоинств ни капли не радовало.