Это Шут. Ему хуже. Ты можешь отправить целителя в свои старые комнаты?
Никто из них не знает туда путь, даже если кто-то вдруг не спит. Мне прийти?
Нет. Я позабочусь о нем.
Уверен?
Уверен.
Наверное, не стоит больше никого впутывать. Лучше будет, если мы справимся сами, как нередко справлялись и раньше. Пока он не ощущал боли, я зажег больше свечей, чтобы стало светлее, и принес таз. Очистил рану, как смог. Когда я протер ее губкой и жидкость вытекла из нее, опухоль стала мягкой. Это не кровь.
— Ничем не отличается от лошади, — не слыша себя, пробормотал я сквозь стиснутые зубы.
Очищенный, раскрытый гнойник зиял на его спине, будто ужасный распахнутый рот. Он стал глубже. Я заставил себя осмотреть измученное тело Шута. На нем были и другие гнойники. Они вздувались, некоторые блестящие и почти белые, другие красные и воспаленные, окруженные сетью темных прожилок.
Я смотрел на умирающего. Он пережил слишком многое. Думать, что еда и отдых как-то приблизят его выздоровление — это безумие. Они лишь продлят его агонию. Яды, разрушавшие его тело, невероятно распространились. Он мог умереть прямо сейчас.
Я коснулся его шеи, положив два пальца на точки, где слышен пульс. Его сердце все еще билось, я чувствовал слабые толчки крови. Я закрыл глаза и провел пальцами, погружаясь в особое упоение этого спокойного ритма. Волна головокружения прошла через меня. Я рано встал и слишком много выпил на празднике, не считая бренди, выпитого вместе с Шутом. Вдруг я ощутил себя старым и обессилившим. Мое тело стонало от прошедших лет и работы, которой я требовал от него. Древняя, знакомая боль шрама от стрелы в спине, рядом с позвоночником, проснулась и сильно запульсировала, будто чей-то палец настойчиво раздражал старую рану.
Только шрама этого давно не было. И боли от него тоже. Это понимание прошелестело в моем сознании светом от первых снежинок на окне. Я не предвидел, но принял то, что происходит. Замедлив дыхание, я затих в своей собственной шкуре. В нашей шкуре.
Я вытянул сознание из своего тела в тело Шута и услышал мягкий стон раненного человека, потревоженного в глубоком сне.
Не волнуйся. Я не трону твои секреты.
Но даже одно упоминание о секретах вспугнуло его. Он слабо сопротивлялся, но я не двигался и не думаю, что он смог бы найти меня. Когда он затих, я позволил своему сознанию ощупать его тело.
Осторожнее. Мягче, говорил я себе.
Я открылся для боли от раны на спине. Опустошенный гнойник оказался не столь опасным, как другие, воспаленные. Их яды проникали в плоть, и у Шута не было сил бороться с ними.
Я отодвинул, оттолкнул их.
Это оказалось легко. Я тщательно работал, спрашивая себя, сколько же плоти могу взять у него? В каком-то другом месте я прижал пальцы к ранам и потянул яд. Горячая кожа, напряженная до предела, открылась под моим прикосновением, и яд вытек. Я использовал силу Скилла, не зная, что ее можно так использовать, но в тот момент это казалось вполне естественным. Конечно, именно так и должно быть. Конечно, Скилл может делать так.
— Фитц.
— Фитц!
— ФИТЦ!
Кто-то схватил меня и рванул назад. Я потерял равновесие и упал. Кто-то попытался меня поймать, не успел, и я крепко приложился об пол. Из легких выбило воздух. Я задохнулся, захрипел и открыл глаза. И не сразу понял, что вижу. В отблесках засыпающего огня надо мной стоял Чейд. Он с ужасом смотрел на меня сверху вниз. Я попытался заговорить и не смог. Я так устал, так невыносимо устал. Пот высыхал на моем теле, и одежда, пропитанная им, прилипала к коже. Я поднял голову и увидел распластанного на столе Шута. В красном свете огня из дюжины ран на его спине сочился гной. Я потряс головой и встретил испуганный взгляд Чейда.
— Фитц, что ты творишь? — спросил он, будто поймал меня за каким-то грязным, мерзким занятием.
Я попытался сделать вдох, чтобы ответить. Он отвернулся от меня, и я понял, что в комнату вошел кто-то еще. Неттл. Я ощутил, как она коснулась моего Скилла.
— Что здесь произошло? — спросила она, но, шагнув вперед и увидев обнаженную спину Шута, испуганно охнула.
— Это сделал Фитц? — потребовала она ответа у Чейда.
— Я не знаю. Подкинь дров в огонь и принеси больше свечей! — приказал он дрожащим голосом, опускаясь в пустое кресло. Он положил дрожащие руки на колени и склонился ко мне. — Мальчик! Что же ты сделал?
Я вспомнил, как втягивать воздух в легкие.
— Пытался остановить… — я снова набрал воздуха, — …яды.
Повернуться оказалось трудно. В моем теле ныла каждая жилка. Когда я уперся руками в пол, чтобы попытаться встать, они оказались мокрыми. Скользкими. Я поднял их и поднес к глазам. С них капало что-то водянистое, перемешанное с кровью. Чейд сунул мне салфетку.
Неттл бросила дрова в огонь, и он начал пожирать их. Потом она зажгла новые свечи и заменила ими прогоревшие.
— Это отвратительно, — сказала она, глядя на Шута. — Они все открыты и текут.
— Теплая чистая вода, — сказал ей Чейд.
— Нам не надо позвать целителей?
— Пришлось бы слишком многое объяснять, а если он умрет, будет лучше, если нам не придется ничего объяснять вообще. Фитц, вставай. Поговори с нами.
Неттл была похожа на свою мать сильнее, чем можно было ожидать от этой маленькой женщины. Мне удалось сесть. Она схватила меня под руки и помогла встать на ноги. Я всем весом оперся о кресло, чуть не опрокинув его.
— Чувствую себя ужасно, — признался я. — Очень слабым. Очень уставшим.
— Так что теперь, возможно, ты понимаешь, как чувствовал себя Риддл после того, как ты так небрежно сжег его силы, — ехидно ответила она.
Чейд резко поменял тему.
— Фитц, зачем ты ранил Шута? Вы поссорились?
— Он не ранил Шута.
Неттл нашла воду, которую я грел у огня. Она смочила ту же тряпку, что я использовал раньше, выжала ее и осторожно провела ею по спине Шута. Нос ее сморщился и губы сжались в отвращении к грязной жидкости, которую она смывала. Она протерла его еще раз и сказала:
— Он пытался исцелить его. Все это выходит у него изнутри, — она бросила на меня презрительный взгляд. — Обжегся об огонь, ничего не скажешь. Ты не подумал просто применить вытягивающие припарки вместо того, чтобы беспечно использовать исцеление Скиллом, когда тебе захотелось?
Я принял ее намек и попытался повернуться к очагу, внимательно следя за своим телом. Но так как никто из них не смотрел на меня, это был напрасный труд.
— Я не… — начал я, пытаясь объяснить, что сперва не хотел исцелять его. Потом замолчал. Не стоит тратить время.
Лицо Чейда вдруг просветлело, и он подался вперед.
— О! Теперь я понимаю. Шута привязывали к стулу с шипами, выступающими из спинки, и ремень медленно затягивался, чтобы постепенно прижать его к этим шипам. Чем сильнее его прижимало, тем больше становились раны. По мере того как ремень затягивался, шипы входили все глубже. Эти старые травмы говорят мне, что он держался довольно-таки долго. Но, подозреваю, на шипах что-то было, экскременты или какая-то другая грязь, которая должна была вызвать большое отравление.
— Чейд, пожалуйста, — слабо сказал я.
От картины, нарисованной им, меня затошнило. Я надеялся, что к Шуту сознание еще не вернулось. Меньше всего я хотел бы узнать, как Слуги нанесли ему эти раны. И совсем не хотел, чтобы Шут это вспоминал.
— Самое интересное в этом, — продолжал Чейд, не обращая внимания на мои слова, — что мучитель применил философию пыток, с которой я раньше никогда не сталкивался. Меня учили, что для эффективных пыток у жертвы должен оставаться призрак надежды: надежды на окончательность боли, надежды, что тело еще можно вылечить и так далее. Если отнять это, что получит субъект, отдавая свою информацию? Но здесь, когда шипы пронзали его плоть и он понимал, что его раны умышленно отравлены, это…
— Лорд Чейд! Пожалуйста! — Неттл выглядела возмущенной.
Старик остановился.
— Прошу прощения, мастер Скилла. Иногда я забываю… — он не договорил.
Мы с Неттл знали, что он имел в виду. Его рассуждения подошли бы только для ученика или собрата-убийцы, а не для людей с нормальной чувствительностью.
Неттл выпрямилась и уронила влажную ткань в миску.
— Я почистила раны, насколько это можно сделать водой. Я могу послать вниз, в лазарет, за перевязками.
— Нет необходимости беспокоить их. Здесь у нас есть и травы, и мази.
— Не сомневалась, — ответила она и посмотрела на меня сверху вниз. — Ты выглядишь ужасно. Предлагаю позвать пажа, чтобы он принес тебе завтрак в комнату внизу. Скажем ему, что ты слишком много выпил накануне.
— У меня есть подходящий парень, — внезапно объявил Чейд. — Его зовут Эш.
Он бросил взгляд в мою сторону, и я не сказал Неттл, что уже встречал этого паренька.
— Уверен, мальчик здесь справится, — спокойно согласился я, еще не понимая разворачивающийся замысел Чейда.
— Раз так, я оставлю вас наедине. Лорд Фелдспар, леди Кетриккен сказала мне, что вы просили ее о короткой аудиенции завтра днем. Не опаздывайте. Вам нужно будет присоединиться к тем, кто ожидает приема у ее кабинета.
Я непонимающе взглянул на Неттл.
— Я все объясню, — заверил меня Чейд.
Еще один поворот его интриги. Я сдержал вздох и слабо улыбался Неттл, пока она не ушла. Когда Чейд поднялся, чтобы поискать целебные травы и мази, я осторожно повернулся. Моя спина одеревенела и ныла, элегантная рубашка, пропитанная потом, прилипла к коже. Я вымыл руки оставшейся в горшке водой. Потом, шатаясь, занял место у стола.
— Удивлен, что Неттл знает дорогу сюда.
— Так решил Дьютифул. Не я, — резко ответил Чейд с другого конца комнаты. — Ему никогда не нравились мои секреты. Он так и не смог в полной мере понять, насколько они необходимы.
Чейд отошел от шкафа, держа в руках синий горшок с деревянной пробкой и несколько тряпок. Когда он открыл его, острый запах мази обжег мой нос и слегка очистил голову. Я встал и, прежде чем Чейд коснулся Шута, взял из его рук тряпки и снадобье.