— Да, — довольно подтвердил Персеверанс. — Служанка, которая привела нас сюда, очень удивилась, когда ей сказали приготовить его для нас. Его привезли из Джамелии, подарок королю от самого Сатрапа! «Это как пить золото», сказала она.
— Я был бы не против сладких снов, — тихо сказал Лант, — для разнообразия.
Он взял чашечку и опустошил ее. Мы не сводили с него глаз. Он облизнул губы.
— А он хорош. Сначала горький, а послевкусие приятное.
Янтарь сделала еще один медленный глоток. Помолчав, она будто увидела, что я смотрю на нее.
— Он не ядовит, — тихо сказал она. — Торговцы могут жестко работать, но яды не входят в их деловые правила. Не думаю, что Рэйн с Малтой стали бы вредить человеку, который спас их сына. И человеку, который, как им мнится, спасет детей Кельсингры.
Искра наблюдала за Янтарь. Не колеблясь, она подняла чашку и пригубила.
— А мне нравится, — провозгласила она и сделала еще один глоток.
— А ведь ты не пьешь, да? — Янтарь улыбнулась мне через стол. В этой улыбке был какой-то вызов.
— Я — парень осторожный, — напомнил я ей.
— Фитц, есть время для осторожности, и время попробовать что-то новое. Что-то, что может помочь тебе хорошо спать этой ночью.
Не понимаю, как она чувствовала мою неуверенность.
— Гостеприимство, — продолжила она тихо. — Не отвергай этот ценный дар. Поверь мне, это всего лишь успокаивающий чай. От него вреда гораздо меньше, чем от каррима. Любезность требует, чтобы мы насладились им.
Она подняла свою крошечную чашечку и отхлебнула еще.
Персеверанс смотрел на меня. Я пожал плечами и попробовал. Приятный вкус, горечь напополам со сладостью. Мальчик посмотрел на меня и тоже попробовал.
— Фитц, да выпей же его, — сказала Янтарь голосом Шута. — Поверь мне. Он не причинит тебе вреда, да и пользы особой не принесет.
И я поверил ему. К тому времени, когда появились две служанки, чтобы проводить нас в комнаты, я уже чувствовал приятную усталость. Не было тяжелого ощущения как от дурмана, лишь сонное состояние, обещавшее хороший отдых.
Девушки не были Элдерлингами, но все равно носили цветные платья, похожие на то, какое было на Малте. Одна была в красном, другая — в голубом. Янтарь взяла меня за руку, и я повел ее за девушкой в голубом. Лант пошел с нами. Искра с Персеверансом шли позади, и я слышал, их разговор с девушкой в красном. Очевидно, они уже познакомились за обедом.
— Завтра уезжаю за реку, — сказала девушка Искре, будто продолжая разговор. — Я решила уже. Шепот этот стал слишком уж громким. Сейчас это звучит глупо, но я надеялась, что меня полюбит какой-нибудь дракон, и я изменюсь, — она покачала головой. — Но я больше не могу это выносить. Весь день, все улицы что-то бормочут мне. А ночью, даже в самых тихих домах, сны совершенно не мои. Я попытаю удачу с другой стороны реки, хотя придется обойтись без огней города, тепла и уюта этих домов. Всю зиму рабочие там расчищали землю. Весной мы будем копать и сажать. И может быть в этот раз мы соберем урожай.
Девушка в красном остановилась у двери и посмотрела на Ланта.
— Моя госпожа надеется, что комнаты вам понравятся, но если нет, вы просто позвоните в колокольчик, и кто-нибудь придет. Ах да. Чтобы позвонить, вам нужно прикоснуться к картинке цветка рядом с дверью.
Она открыла дверь и поклонилась Ланту.
— Эту комнату готовили для лорда Ланта. Персеверанс показал, какую сумку принести сюда. Здесь есть кушетка, которая приспосабливается к вашему телу, вам понравится. Кувшин с фигурками рыбок сохранит воду для умывания теплой. Вам наполнят ванну. Я говорю вам это, чтобы вы не удивлялись.
Лант серьезно выслушал ее, невозмутимо кивнул, пожелал нам спокойной ночи и вошел в комнату. Мне казалось, он почти сразу уснет.
Девушка с улыбкой посмотрела на нас.
— Ваши покои — в конце коридора.
Она пошла впереди. Я определенно начал чувствовать действие снотворного. Усталость, которую я так долго отгонял от себя, росла во мне, как неотвратимый прилив. И все-таки она была похожа не на тошноту, хорошо мне знакомую, а на мягкий намек легкого сна. Девушка остановилась у двери, казавшейся более роскошной, чем дверь в комнату Ланта. Та была не из дерева и не из камня, а из чего-то непонятного, с вырезанными завитушками, как на коре скрюченного дерева. Эта же напоминала мне потемневшую слоновую кость.
— Ваши покои, — тихо сказал девушка. — Когда вы проснетесь, прикоснитесь к рисунку дерева у двери, и вам принесут завтрак.
— Спасибо, — сказал я.
Она коснулась двери и та распахнулась. Я вошел и оказался в гостиной. Моя временная сумка выглядела печально неуместной на тонко украшенном столе в центре комнаты. Пол был выделан сотнями крошечных треугольных плит, а стены покрашены в цвет дерева. Здесь пахло летним лесом. За гостиной я увидел комнату с большой кроватью, а за ней — нечто, во что я едва смог поверить. Я пересек спальню и оглядел нишу. Бассейн, раза в два больше кровати, заполненный горячей водой с ароматом лесных трав. Столик рядом был уставлен приземистыми горшочками с мылом, маслами, рядом лежали толстые полотенца и несколько ярких халатов Элдерлингов.
Я услышал, как позади закрылась дверь. Скидывая по дороге одежду, я пошел к воде. Совсем как ребенок, сел на пол, чтобы снять сапоги, затем встал, скидывая брюки. Я ни мгновения не задержался у края воды. Дно бассейна было слегка скошено, и я, опустившись в воду, перебрался на самое глубокое место, туда, где вода дошла мне до небритого подбородка. Тепло медленно проникало в тело, и я чувствовал, как расслабляются мышцы. Я откинулся назад и лег на спину. Потом медленно умыл лицо и опустился под воду с головой, смывая соленую грязь с волос. Когда я вынырнул, у края бассейна стоял Шут.
— Очень глубокий?
— С мой рост.
Я снова нырнул. Вода струилась по волосам и спине. Была ли в моей жизни ванна лучше? Трудно было думать о чем-либо, кроме ощущений.
— Почему ты не пошел к себе?
— Это моя комната. Мы с Искрой уже были здесь. Мои вещи давно лежат в шкафу. Когда слуги начали спрашивать Персеверанса и Искру, кто ты такой, они сказали, что ты — хранитель. Поэтому нам с тобой отвели одну комнату.
— Ого, — Я откинулся назад и снова умылся. Как я мог таким грязным предстать перед королевской четой Элдерлингов? Но это было совсем неважно. Я откинул мокрые волосы с лица, встал и выжал их. Внезапно на меня напала ужасная сонливость, и зов широкой кровати стал непреодолим.
— Я иду спать. Если ты пойдешь в бассейн, постарайся не утонуть.
Я вышел из воды, взял полотенце из кучи, но мне едва хватило сил обтереться перед тем, как рухнуть в постель.
— Спи спокойно, Фитц, — сказал Шут. И он снова был Шутом.
— Это все чай. Я могу спать, Шут. Я могу про все забыть. Перестать беспокоиться. Беспокойство ведь ничего не решает. Это я знаю. С одной стороны, я знаю, но с другой это кажется дурным. Все время кажется, что если я не буду думать о обо всем, что у меня болит, обо всем, что я сделал неправильно, то мне станет все равно. Но пытки смертью Би не вернут ее. Почему я постоянно должен помнить об этом?
Кровать оказалась большой и твердой. Не было ни подушек, ни одеял. Я сел на нее, укутав плечи в полотенце. Очень медленно она потеплела и изогнулась под весом моего тела. Я откинулся назад.
— Молли мертва. Би пропала. Я больше не чувствую Ночного Волка. Я должен просто принять это все и продолжать жить. Наверное. А может быть прав ты. Я должен убить всех Слуг. Раз я не имею ничего общего с тем, что осталось от моей жизни, почему бы не сделать это?
Я закрыл глаза. Слова небрежно падали из меня. Я попытался собраться с мыслями.
— Я как ты теперь. Вышел за пределы своей жизни, в место, где не ожидал очутиться.
— Не бойся, Фитц, — прошептал Шут. — Не надо вопросов. Забудь про это на одну ночь.
И я забыл. И провалился в сон.
Глава тридцать седьмаяГерои и грабители
Гадание на воде — не самая уважаемая магия, и все же для меня она стала маленьким и полезным талантом. Для этого действа некоторые используют шарики из отполированного кристалла. Это славно, особенно для тех, кто может позволить себе такие вещи. Но для мальчика, рожденного в нищете на безымянной ферме, хорошо и ведро с капелькой воды, отражающей голубое небо. В детстве это было моим любимым развлечением. Среди жизни, состоявшей из забот и скуки, удивительные картинки в ведре для молока ужасно увлекали меня. Заметив, как я провожу время, отчим решил, что я дурачок. Узнав, что ни он, ни мать не видели ничего интересного в воде, я был поражен: ведь мне являлись картинки про мальчика, похожего на меня, но помладше, который рос в замке.
Я проснулся. Я лежал в полной темноте и никак не мог вспомнить, что мне снилось, но в ушах звенели слова: Верити сказал, что ты слишком легко отчаялся. Что ты всегда был такой.
Голос Би? Если это послание был приятным сном, который обещал мне чай Элдерлингов, то меня жестоко обманули. Я смотрел в темно-серый потолок. По всей его поверхности были тщательно высечены звезды. Чем больше я всматривался в них, тем темнее становилась ночь. Я моргнул. Я смотрел в небо. Мне было тепло и уютно. Я ощущал запах леса.
Рядом со мной кто-то спал.
Я поднял голову и посмотрел на него. Шут. Просто Шут. Во сне, когда его странные слепые глаза были закрыты, я угадывал линии лорда Голдена с волосами того же цвета, что и у друга моего детства. Но по мере того, как потолок окрашивал рассвет, я смог разглядеть тонкие чешуйки у его бровей. Будет ли он изменяться, пока не станет Элдерлингом, или когда-нибудь кровь дракона перестанет действовать? На нем была белая или светло-серебряная рубашка, в рассветных лучах было трудно понять. Его обнаженная рука прижимала вторую, в перчатке, будто он и во сне следил за ней. Он хмурился, подтянул к груди колени, будто защищаясь от удара. Люди, прошедшие через пытки, еще долго не спят в свободных позах. Его свернувшееся тело слишком сильно походило на то мертвое и окаменевшее, которое я нашел в ледяных залах Бледной женщины. Я смотрел на него, не отрываясь, пока не убедился, что он дышит. Как глупо. С ним все в порядке.