— Мне казалось, про скуку ты говорил что-то…
— Она милая. Милая до ужаса.
По крайней мере, в нем появлялись первые признаки прежнего Шута.
— Я хотел бы помочь тебе. Но, к сожалению, я мало чем могу развлечь тебя.
— Кое-что ты уже сделал. Язвы на спине стали меньше. Спасибо.
— Пожалуйста. А теперь, боюсь, я должен тебя ненадолго оставить. Лорду Фелдспару из Спайртопа нужно встретиться с леди Кетриккен. Придется переодеться для этой роли.
— Ты уходишь прямо сейчас?
— Надо, если я хочу правильно одеться и попасть в очередь на аудиенцию. Я вернусь позже. Попробуй отдохнуть.
Я с сожалением отвернулся. Я понимал, как должно тянуться для него время. Он всегда был полон жизни, был жонглером и акробатом, искусным в фокусах, с живым умом и ловкими пальцами. В моей молодости он развлекал двор короля Шрюда быстрыми и остроумными тирадами, и всегда был самым веселым парнем в замке Баккип. Теперь его зрение, его умные пальцы и ловкое тело исчезли. Его спутниками стали боль и темнота.
— После того, как благодетель Прилкопа выкупил меня у моего «хозяина», по оскорбительно низкой цене, кстати, мы хорошенько подлечились. Его патрон был не дворянином, просто очень богатым землевладельцем. Нам очень повезло — оказалось, этот человек хорошо разбирается в легендах о Белых Пророках.
Он замолчал, отлично зная, что я замер, прислушиваясь к его словам. Я попытался подсчитать, сколько времени прошло. Трудно было это сделать в вечном полумраке комнаты.
— Мне скоро придется уйти, — напомнил я ему.
— Ты правда уйдешь? — спросил он, слегка посмеиваясь.
— Уйду.
— Очень хорошо.
Я повернулся.
— Дней десять мы отдыхали и отъедались в его доме. Он нашел нам новую одежду, собрал провизию, а затем сам проводил нас к Клерресу. Мы добирались туда почти месяц. Иногда мы разбивали лагерь, но чаще всего останавливались в гостиницах. Нас с Прилкопом беспокоило, что этот человек тратит свои деньги и время, чтобы доставить нас к школе, но он постоянно твердил, что для него это честь. Наш путь прошел через горный перевал, почти такой же ледяной и холодный, как зимний Баккип, а затем мы долго спускались с него. Я начал узнавать запахи деревьев и вспоминать названия придорожных трав из детства. Клеррес разросся с тех пор, как я последний раз видел его, а Прилкоп был поражен, что место, которое он помнил как простую деревеньку, обзавелось стенами, башнями, садами и воротами.
Но так и было. Школа процветала, и в свою очередь, процветал город, ведь теперь в нем торговали пророчествами с купцами, невестами, корабелами. Люди приходили издалека, надеясь за деньги получить аудиенцию у Главного Слуги и рассказать ему свою историю. Если он считал ее достойной, они могли приобрести разрешение на один день, три или тридцать, и пройти по перешейку до острова Белых. Там кто-то из служителей начинал исследование пророчеств, чтобы найти то, которое относится к конкретному делу, свадьбе, или путешествию.
Но я забегаю вперед.
Я стиснул зубы, а затем сдался.
— На самом деле ты отлично понимаешь, что отошел назад в своем рассказе. Шут, я отчаянно хочу услышать эту историю, но я не должен опоздать на свою аудиенцию.
— Как хочешь.
Я успел сделать четыре шага, когда он добавил:
— Я только надеюсь, что потом мне хватит сил закончить.
— Шут, ну зачем ты так?!
— Ты действительно хочешь знать это? — старая нотка насмешки проскользнула в его голосе.
— Да, хочу.
— Потому что знаю, что мои насмешки бодрят тебя, — мягко и серьезно ответил он.
Я повернулся, готовый опровергнуть его слова. Но обманчивый свет огня показал мне его совсем другим, совсем не похожим на моего старого друга. Скорее, он был подобием марионетки того Шута, побитой, рваной, как любимая старая игрушка. Свет коснулся шрамов на его щеке, серых глаз и соломенных волос. Я не смог выдавить ни слова.
— Фитц, мы оба знаем, что я балансирую на острие ножа. Вопрос ведь не в том, упаду ли я, вопрос в том — когда это случится? Именно ты держишь этот баланс и жизнь во мне. Но когда произойдет то, чего я боюсь, это будет не твоя вина. И не моя. Ни один из нас не смог бы исправить эту участь.
— Если ты хочешь, я останусь.
Я отбросил все мысли о вежливости по отношению к Кетриккен и обязанностях по отношению к Чейду. Кетриккен поймет, а Чейд переживет.
— Нет. Нет, спасибо. Мне что-то захотелось спать.
— Я вернусь, как только смогу, — пообещал я.
Его глаза были закрыты, и, возможно, он уже уснул.
Я тихо вышел.
Глава шестаяТе, кто владеет Уитом
Когда Регал-самозванец отступил во внутренние герцогства, прибрежные земли остались безнадзорными. Самые сильные герцогства: Бернс, Шокс и Риппон были заняты защитой своих берегов, и даже не думали о едином ответе Красным кораблям. Даже подложный герцог Бакка, двоюродный брат Регала-самозванца, который был просто марионеткой в его руках, не смог сплотить знать.
Именно в это время и проявила себя леди Пейшенс, королева Чивэла. Она стала продавать свои драгоценности, чтобы набрать команды для военных кораблей Бакка, а когда ее личные сбережения закончились, она начала работать, тем самым поднимая боевой дух фермеров и шахтеров, и сплотила мелкую знать, только своими силами организовав сопротивление захватчикам.
Вот в такое время и вернулась королева Кетриккен. Нося под сердцем наследника династии Видящих, она со своим менестрелем Старлинг Птичья Песня прибыла из земель Элдерлингов к стенам замка Баккип верхом на огромном драконе. Король Верити оставил королеву в безопасном месте и вернулся к своему дракону. Вместе с другими Элдерлингами, как коней оседлавшими драконов, он поднялся в воздух, чтобы продолжить великую битву против Красных кораблей. Немногие смогли засвидетельствовать возвращение короля в Баккип, и не было там королевы, чтобы подтвердить это, и, хотя менестрель Старлинг Птичья Песня клялась, что это правда, это внезапное появление выглядело почти волшебством. Сверкающие драконы, заполнившие небо, привели в ужас защитников Бакка, пока королева не показала, что они не опасны для народа Бакка, а пришли вместе с королем на их защиту.
В тот же день, до наступления темноты, все Красные корабли были изгнаны с берегов Бакка. Легионы драконов быстро усеяли береговую линию Шести Герцогств, охраняя ее, пока луна дважды не стала полной. Множество воинов и отважных моряков могут подтвердить, что драконы походили на далекие сверкающие огни в небе, которые росли и росли, пока их сила и величие не прогнали пиратов.
И в это время горная принцесса превратилась в королеву Шести Герцогств и приняла корону. Леди Пейшенс оставалась с ней до конца войны, помогая советами и мудро передавая бразды правления в ее руки. С рождением наследника право наследования было обеспечено.
Я спустился, закрыл за собой дверь, глянул через прикрытое ставнями окно и ужаснулся. Действительно, пока я был с Шутом, утро прошло. Я был все еще в ночной рубашке, немытый, небритый, и возможно, опоздал на аудиенцию к Кетриккен. Признаки того, что Эш уже побывал в комнате, прибавили мне раздражения. Огонь ярко пылал, а новые одежды лорда Фелдспара были разложены на кресле. Коричневый парик спасли новая шляпа и тщательная чистка щеткой. Ну что ж, подрастающий сын куртизанки по крайней мере владел некоторыми навыками камердинера. Я помнил, что, уходя, запер дверь комнаты. Дал ли Чейд ключ Эшу, или он вскрыл замок? Второе было бы непросто. Я попытался не допустить, чтобы этот вопрос отвлек меня, быстро умылся, побрился, остановил кровь из легкого пореза и переоделся.
Снимая с себя рубашку, я потревожил одну из ран. Я влез в тунику с длинными рукавами, накинул сверху безвкусный жилет, надеясь, что яркие полосы на нем знаменуют Зимний праздник. Мне было страшно подумать, что мнимый лорд будет носить такое каждый день. Штаны оказались почти впору, а жилет превосходно скрыл шесть крошечных карманов с разными гадостями. Мне не сразу удалось натянуть парик и смехотворно крошечную шляпу, прицепленную к нему, и все же я понимал, что эта деталь должна выглядеть идеально. Я щипал и чесал нос, пока он не стал нужного оттенка красного. Сажа от огня и несколько капель воды сделали мои брови тяжелее. Туфли на каблуках с дурацкими носами скользнули по чулкам. Когда я встал, одну из моих ног свело судорогой. Я скинул обувь и топтался по комнате, пока боль не прошла. Потом, вполголоса ругая Чейда, снова обулся и вышел из комнаты, заперев за собой дверь.
Прежде чем я добрался до лестницы, мою ногу сводило еще дважды, и все, что я мог сделать, это не сбиваться с шага и не подать виду, как сильно мне хочется прыгнуть и потоптаться на месте. Комната, служащая Кетриккен для приемов, когда-то была личной гостиной королевы Дизайер и ее леди. Это я знал только потому, что так говорили: эта женщина никогда не любила меня, не говоря уж о том, чтобы призывать в свои покои. Приблизившись к высоким дубовым дверям, я выбросил из головы последние обрывки детских страхов. Двери оказались заперты. Возле них на нескольких скамьях сидели те, кто надеялся повлиять на короля, ухаживая и осыпая подарками его мать. Я занял свое место в конце чрезвычайно мягкой скамьи и стал ждать. Наконец дверь открылась, выпустив юную леди и довольно скучного с виду пажа в фиолетово-белой ливрее, который пригласил следующего. Когда паж вернулся, я назвал себя и продолжил ожидание.
Я не думал, что мне придется сидеть в очереди, но Кетриккен была верна своим горным принципам. Каждый проситель приглашался в свой черед, ему выделялось время на общение с леди Кетриккен, а потом его выпроваживали. Я сидел и ждал, с ногой, сжавшейся в спазме от подлой туфли, и с приятным, полным надежды выражением на лице. Когда наконец паж позвал меня, я ухитрился встать и последовать за ним, почти не хромая. Закрыв за собой высокие двери, я улыбнулся. Уютный очаг, несколько удобных кресел, низкий столик, окруженный подушками. По всей комнате расставлены любопытные или просто красивые предметы — подарки от каждого из Шести Герцогств. Кто-то, возможно, посчитал бы это безвкусным бахвальством, но я понимал истинный смысл этих вещей. Кетриккен никогда не видела большой пользы от владения чем-либо, но от этих подарков, этих знаков уважения от дам и господ из Шести Герцогств, из чужих земель и заморских посланников, отказаться было нельзя. И поэтому она держала их здесь, в простой, почти хаотичной коллекции, которая так