о она хорошо проведет время, пока меня нет. На продолжении занятий с новым учителем я не настаивал. На самом деле я скорее надеялся, что на время моего отсутствия и зимних праздников они временно отменят уроки, но не стал переносить эту мысль на бумагу. В конце я приписал, что хотел бы, чтобы Зимний праздник прошел для нее весело, и добавил, что ужасно чувствую себя, пропуская его. Потом посидел немного, уверяя себя, что Рэвел точно способен устроить праздник в поместье. В тот роковой день в Приречных дубах я собирался нанять менестрелей. Кухарка Натмег предложила меню, которое Рэвел дополнил. Список до сих пор лежал где-то на моем столе. Я должен был сделать все как можно лучше, и я хотел так сделать. Но теперь, пока я не вернулся домой, от меня мало что зависело. До тех пор меня заменят подарки.
Я свернул записку и перевязал ее кусочком шпагата, нашел сургуч, расплавил немного на узел и отпечатал на капле свой перстень. Не атакующий олень Фитца Чивэла Видящего, а просто след барсука — символ арендатора Тома Баджерлока. Я встал и потянулся. Теперь хорошо бы найти курьера.
Я ощутил покалывание Уита. Повел головой, отыскивая запах. Не двигаясь, оглядел комнату. Вот где. За тяжелым гобеленом с гончими, преследующими оленя, скрывавшим один из потайных входов в комнату, кто-то вздохнул. Я подобрался и затаил дыхание. Не потянулся к оружию, но приготовился мгновенно прыгнуть или упасть на пол, если потребуется. И ждал.
— Не нападайте на меня, сэр, пожалуйста.
Мальчишечий голос. Вытягивает гласные, как будто вырос в деревне.
— Зайди.
Я ничего не обещал.
Он колебался. Затем очень медленно толкнул гобелен в сторону и вошел в тускло освещенную комнату. Он показал мне свои руки: правая пуста, в левой свиток.
— Вам сообщение, сэр. Вот и все.
Я внимательно рассмотрел его. Молодой, лет двенадцать. Его тело еще не ощутило момента возмужания. Костлявый, узкоплечий. Никогда не станет высоким мужчиной. Одет в синюю форму пажа замка. Темные вьющиеся волосы и карие глаза. И он очень осторожен. Он показал себя, но не прошел вглубь комнаты. Почувствовал опасность и объявил о своем присутствии, что очень подняло его в моих глазах.
— Сообщение от кого? — спросил я.
Кончик языка облизал губы.
— От человека, который знал, что отправляет его сюда. От человека, который показал мне, как попасть сюда.
— Откуда ты знаешь, что оно для меня?
— Он сказал, что вы будете здесь.
— Кто угодно может быть здесь.
Он покачал головой, но не стал спорить.
— Давно сломанный нос и старая кровь на рубашке.
— Давай его.
Он двигался как лиса, задумавшая утащить мертвого кролика из капкана: шел легко и не сводил с меня глаз. Он подошел к краю стола, положил свиток и отступил назад.
— Это все? — спросил я его.
Он оглядел комнату, дрова и еду.
— И то, что вы еще прикажете принести сюда, сэр.
— А зовут тебя…?
Он опять помедлил.
— Эш, сэр.
Он ждал, наблюдая за мной.
— Мне больше ничего не нужно, Эш. Можешь идти.
— Да, сэр.
Он сделал шаг назад, не отворачиваясь и не отводя от меня взгляда. Шаг за шагом, пока его рука не коснулась гобелена. Затем он юркнул за него. Я ждал, но не так и не услышал шороха его шагов по лестнице.
Через некоторое время я бесшумно поднялся и призраком двинулся в сторону гобелена. Но когда я отдернул его, мой взгляд встретила пустота. Он исчез, будто его никогда и не было. Я позволил себе легкий кивок. Пусть и с третьей попытки, но Чейд нашел себе достойного ученика. Интересно, чему он уже научился, и приложила ли к нему руку леди Розмэри, и где вообще они нашли этого мальчика… А потом я выбросил эти мысли из головы. Не мое дело. Будь я мудрее, я бы задал несколько вопросов про маленьких мальчиков, которые принимают участие в политике и убийствах замка Баккип, как я когда-то. Но моя жизнь и без того была непростой.
Я проголодался, но решил подождать, пока не проснется Шут, и пообедать вместе с ним. Я вернулся к рабочему столу и взял свиток Чейда. С первых же строчек я ощутил, как сеть интриг замка Баккип снова опутывает меня. «Раз уж ты здесь и делать тебе нечего кроме как ждать восстановления его здоровья, готов ли ты сделать кое-что полезное? Одежду тебе подобрали, условия создали: двор ожидает прибытия лорда Фелдспара из Спайртопа, небольшого, но хорошего владения в далекой северо-западной части Бакка. Лорд Фелдспар, твердый, как и его имя[1], любит выпить, и ходит слух, что медный рудник в его землях в последнее время стал источником руды высшего сорта. И вот он прибывает в Баккип как участник текущих переговоров».
И так далее. Ни одного обращения по имени, почерк отличался от почерка Чейда, но да, это явно его игра. Я закончил читать и еще раз рассмотрел диковинный костюм, который мне достался. Я вздохнул. У меня еще было время до того, чтобы присоединиться к ним за ужином и беседой в Большом зале. Свою роль я знал. Немного поболтать, услышать как можно больше и доложить Чейду все особенности сделанных мне предложений, кто и на какую сумму пытался договориться. Я не мог себе представить, что в этой игре есть что-то серьезнее. Чейд решил, что мне нужно знать, и дал мне ровно столько информации. Он всегда так плел свои сети.
И все же, несмотря на раздражение, я почувствовал, как всколыхнулось старое волнение. Канун Зимнего праздника. Кухня замка превзойдет самое себя, будет музыка, танцы, соберется народ со всех Шести Герцогств. Под новой личиной, в одежде, которая привлечет ко мне внимание, как к чужаку, я снова стану шпионом Чейда, как в юности.
Я поднял костюм. Нет, это костюм, а вычурный модный длинный жакет, как раз подходящий к причудливой обуви. Пуговицы из окрашенной кости, на каждой вырезан крошечный синий букетик, и они расположились не только по переду, но даже на длинных манжетах. Много пуговиц. Бесполезных, но создающих какой-то узор. Ткань была мягкой, незнакомой мне, и одежда в руках оказалась гораздо тяжелее, чем я ожидал. Я нахмурился, а затем сообразил, что потайные карманы уже заполнены.
Я нашел отличный набор небольших отмычек и крошечную мелкозубую пилку. В другом кармане лежало очень острое лезвие: подобные вещи очень любили воры-карманники. Я сомневался, что у меня хватит ловкости использовать это ремесло. Несколько раз я делал это для Чейда, но не ради денег, а чтобы вытащить любовные письма из кошелька Регала, или выяснить, не слишком ли много наличности у порядочного, честного слуги. Много лет назад. Очень много лет назад.
Я услышал тихий стон с кровати. Набросив жакет на руку, я поспешил туда.
— Шут, ты проснулся?
Его лоб прорезали глубокие морщины, глаза были плотно закрыты, но при звуке моего голоса что-то вроде улыбки изогнуло его губы.
— Фитц, это сон, правда?
— Нет, мой друг. Ты здесь, в Баккипе. Ты в безопасности.
— Ох, Фитц. Я не могу быть в безопасности, — он слабо закашлялся. — Я думал, что умер. Я все понимал, но боль ушла, и мне было тепло. Так что я решил, что наконец-то умер. Потом пошевелился, и вся боль вернулась.
— Прости меня, Шут.
В последних его ранах был виноват я. Вчера я увидел, как он обнимает Би, но не узнал его. И бросился спасать своего ребенка от больного и, возможно, безумного нищего, только чтобы обнаружить, что человек, которого я ударил кинжалом, — мой самый близкий друг. Быстрым исцелением Скилла я закрыл его раны и остановил кровь. Но это ослабило его, а кроме того, я успел узнать, как много старых ран и грязи до сих пор бурлят в его теле. Они медленно убьют его, если я не помогу ему набраться сил для более основательного лечения.
— Ты голоден? На очаге есть разваренная говядина. Еще у нас есть красное вино, хлеб и масло.
Какое-то время он молчал. Его слепые глаза казались тускло-серыми в сумрачном свете комнаты. Они двигались, будто он старался что-то увидеть.
— Правда? — наконец неуверенно спросил он. — Правда, у нас есть еда? О, Фитц. Я боюсь двинуться и обнаружить, что тепло и одеяла — просто сон.
— Мне принести еду тебе в постель?
— Нет, нет, не делай этого. Я здесь все запачкаю. Это не просто, когда не можешь видеть своих рук. Они дрожат. И дергаются.
Он подвигал пальцами, и я сам почувствовал себя больным. На одной руке с пальцев были вырезаны все мягкие подушечки, вместо них остались частые узоры из шрамов. Суставы на обеих руках были слишком большими для костлявых пальцев. А ведь когда-то у него были изящные, умные руки, умевшие жонглировать, играть с марионетками и резать по дереву… Я отвернулся от них.
— Ну что ж. Давай я проведу тебя к креслу у камина.
— Позволь мне пройти самому, просто предупреди, если я могу на что-то наткнуться. Я хотел бы изучить комнату. После того, как они ослепили меня, я стал довольно искусен в изучении комнат.
Я не смог придумать, что ответить на это. Он поднялся и тяжело оперся на мою руку, но я не мешал ему на ощупь двигаться по комнате.
— Левее, — один раз предупредил я его.
Он хромал, будто каждый шаг причинял боль распухшим ногам. Я удивлялся, как ему удалось пройти так далеко, в одиночку, слепому, по дороге, которой он не мог видеть. Позже, сказал я себе. У нас еще будет время для этого разговора.
Его протянутая рука коснулась спинки кресла, а потом я ощутил, как он отпустил мой локоть. Ему потребовалось некоторое время, чтобы обойти кресло и сесть. Его вздох говорил не об удовольствии, но об окончании труднейшей работы. Пальцы легко ощупали стол. Потом он успокоил их на коленях.
— Боль это плохо, но даже через нее, думаю, я смогу найти обратную дорогу. Я здесь немного отдохну и подлечусь. А потом мы вместе пойдем и сожжем это гнездо паразитов. Но мне понадобится мое зрение, Фитц. Я должен быть не обузой, а помогать тебе на пути в Клеррес. Мы принесем им правосудие, которое они заслужили.
Правосудие. Слово впечаталось в меня. Чейд всегда называл то, что делают убийцы, «тихой работой» или «королевским правосудием». Если бы я взялся за это, как бы он назвал его? Правосудием Шута?