В странной надежде, что она, возможно, успела оставить какие-то записи во время нападения, я заглянул на последнюю страницу. Но он заканчивался еще до нашей поездки в Приречные дубы. Она сделала набросок уличной кошки, черной, с изогнутым хвостом. Я закрыл книгу, подложил ее под голову, и заснул. Разбудил меня звук шагов в коридоре. Я сел, чувствуя себя совсем больным, и тяжесть забот снова пригнула меня. Мрак уныния начал затягивать разум. У меня ничего не выйдет, я не смогу ничего изменить. Би мертва. Шан мертва. Или даже хуже, чем мертва. Это моя вина, и я не мог найти в себе ни злости, ни гордости, чтобы что-то исправить.
Я подошел к окну и отодвинул портьеру. Небо прояснилось и просветлело. Я попытался собраться с мыслями. Сегодня приедут Чейд и Олух. Я пытался продумать, как встретить их и что нужно подготовить к их приезду, но не смог найти сил сделать что-либо. У очага спал Персеверанс. Я заставил себя пересечь комнату и добавить дров в огонь. Голубое небо означает, что приближаются морозы.
Я оставил кабинет и пошел в свою комнату. Нашел чистую одежду. Пошел на кухню. Я боялся, что там никого не окажется, но увидел кухарку Натмег, Тавию и двух кухонных девушек, Эльм и Леа. У Тавии чернел синяк под глазом и опухла нижняя губа, но, казалось, она не подозревала об этом. В походке Эльм было что-то странно-неудобное. Меня тошнило от страха, и я не задал им ни одного вопроса.
— Как хорошо, что вы снова дома, арендатор Баджерлок, — встретила меня Натмег и пообещала быстро собрать завтрак.
— Скоро у нас будут гости, — предупредил я их. — Лорд Чейд и его человек, Олух, приедут с минуты на минуту. Пожалуйста, приготовьте что-нибудь для всех нас. И я попросил бы сообщить остальным слугам, чтобы они относились к Олуху с таким же уважением, как и к лорду Чейду. Глядя на его внешность и манеры, можно подумать, что он дурачок. Но он — незаменимый и верный слуга трона Видящих. Так к нему и относитесь. А сейчас было бы очень приятно, если бы вы отправили поднос с едой и горячим чаем в мой кабинет. Да, и, пожалуйста, соберите поднос для мальчика из конюшни, Персеверанса. Мы сегодня позавтракаем вместе.
Кухарка Натмег подняла бровь, но Тавия кивнула мне.
— Как хорошо, сэр, что вы решили взять этого бедного глупенького паренька конюхом. Может быть, работа вправит ему мозги.
— Будем надеяться, — через силу пробормотал я.
Я оставил их, достал плащ и пошел туда, где когда-то стояли конюшни. Холодный свежий воздух, голубое небо, белый снег, черное дерево. Обходя развалины, я разглядел полусгоревший, расклеванный воронами труп лошади. Огню ничто не смогло помешать. Но дневной осмотр не принес ничего, что бы я не нашел ночью. Единственные следы были от пеших людей, скорее всего, слуг, занимавшихся повседневной работой.
Я нашел оставшихся лошадей в одной из овчарен. Они оказались сытыми и напоенными. О них и об одном из выживших щенков из города заботилась слегка осоловелая девочка. Она сидела на куче соломы в углу, гладила щенка на коленях и смотрела в пустоту. Вероятно, она изо всех сил старалась понять мир, в котором пропали ее хозяева и появились эти лошади. Вспомнит ли она что-нибудь? То, что сидела она в одиночестве, заставило меня задуматься: сколько же конюших пало вместе со своими питомцами? Тальман и Талеман убиты, это я уже знал. А сколько еще?
— Как щенок? — спросил я ее.
— Очень неплохо, сэр.
Она начала подниматься на ноги. Движением руки я остановил ее. Щенок дотянулся до ее подбородка и начал лизать его. Его неровно обрезанные уши уже поджили.
— Ты хорошо подлечила его. Спасибо.
— Это было нетрудно, сэр. — Она посмотрела на меня. — Он скучает по матери. Он так сильно скучает, что я сама почти чувствую это.
Ее глаза широко распахнулись, ее качнуло в сторону.
Я кивнул. Мне было слишком страшно спрашивать, что случилось с ее собственной матерью. Сомневаюсь, чтобы она помнила, почему сейчас здесь и одна.
— Позаботься о нем. Успокой его, как можешь.
— Конечно, сэр.
В голубятне я нашел то же самое, что и курьер. Какие-то мелкие грызуны, наверное, крысы, уже попортили пернатые тельца. На верхнем уступе сидел голубь, к лапке которого был примотан кусочек пергамента. Я поймал его и открыл сообщение: в нем Неттл писала Фитцу Виджиланту, желая ему счастливого Зимнего праздника и спрашивая про свою сестру. Я выбросил тельца птиц, нашел кукурузу для одинокого голубя, проверил, есть ли вода, и оставил его.
К тому времени, когда я вернулся в поместье, я до костей продрог и совсем упал духом. Все виденное убедило меня в точности рассказа Персеверанса. Люди, схватившие Би, были безжалостными убийцами. Я отчаянно надеялся, что она будет просто заложницей, которую они станут беречь и охранять. Я вернулся в кабинет, мальчик уже проснулся. Кто-то принес ему воду для умывания, и он постарался привести себя в порядок. Поднос с едой нетронутым стоял на столе.
— Ты не голоден? — спросил я его.
— Очень голоден, — признался он. — Но я не решился завтракать без вашего разрешения.
— Парень, если ты собрался служить мне, первое, что я потребую: веди себя разумно. Разве служанка не сказала, что это для тебя? Разве ты не заметил две кружки и две тарелки? Ты голоден, еда стоит, а ты не представляешь, когда я вернусь. Ты должен был поесть.
— Это казалось невежливым, сэр. Дома мы завтракали всей семьей.
Он резко закрыл рот и сжал губы. На мгновение я понадеялся, что у Олуха получится очистить разум его матери. Потом я подумал, что этой женщине будет нелегко пережить открывшиеся потери. Помолчав, я решился продолжить:
— Я понимаю тебя. Давай-ка сядем и поедим. День будет тяжелым. Мне нужна твоя помощь, чтобы устроить оставшимся лошадям хорошее стойло. Позже приедут лорд Чейд и Олух, они помогут разобраться в том, что здесь произошло.
— Сам королевский советник?
Мена поразило, что мальчик знает о Чейде.
— Да. И еще Олух. Тоже своего рода советник. Не пугайся его внешнего вида. Его разум работает не так, как наш, но он — мой старый друг и когда-то очень здорово меня выручил.
— Конечно, сэр. К любому гостю в вашем доме нужно относиться с уважением.
— Отлично. А теперь хватит болтать, пора немного перекусить.
Мальчик в этом весьма преуспел. Затравленность почти покинула его глаза, но щеки все еще горели жаром от раны. Я извинился, вышел из-за стола и вернулся с щедрой горстью молотой ивовой коры, которую положил в его чай. После завтрака я посоветовал ему сходить в бани. Я думал послать кого-нибудь в дом его матери, чтобы взять чистую одежду, но решил, что это будет слишком тяжело для всех нас.
В кабинет постучался Фитц Виджилант. Сейчас он выглядел немного лучше, чем ночью.
— Вы спали? — спросил я его.
— Кошмары, — коротко ответил он.
Я не стал расспрашивать.
— Как ваше плечо?
— Заживает. — Он посмотрел на пол, а потом снова перевел взгляд на меня и медленно заговорил. — Я никак не могу собрать прошедшие дни. Не только канун Зимнего праздника. Весь тот день в Приречных дубах помнится кусками. И не только он, но и многие до него. Вот подумайте: я помню, что мы покупали, но не помню, зачем. — Он протянул мне браслет из тонких серебряных звеньев. — Никогда бы не выбрал такое для себя. И мне стыдно, и я не знаю, почему. Я сделал что-то ужасное, да?
Да. Ты не защитил мою дочь. Ты должен был умереть, но не позволить увезти ее.
— Я не знаю, Лант. Но когда приедут лорд Чейд и Олух, возможно…
— Сэр! — в комнату ворвался Булен. В один безумные момент мне захотелось упрекнуть Рэвела за слабое воспитание Булена. Но только Рэвел мертв.
— Что такое?
— Отряд солдат, сэр, на аллее! Человек двадцать или даже больше!
Я мгновенно вскочил на ноги. Глазами поискал меч над камином. Пропал. Украли. Но нет времени жалеть о нем. Я подбежал к своему рабочему столу и рывком выдернул опасный короткий меч, который давно был прикреплен под столешницей, и бросил взгляд на Ланта.
— Вооружайтесь и присоединяйтесь ко мне. Немедленно.
Я выбежал за дверь, не оглядываясь. У меня была цель, и в тот момент я был полностью убежден в том, что могу убить двадцать человек одним только своим гневом.
Но конные люди, двигавшиеся по подъездной аллее, были одеты в ливреи баккипских Роустэров. Одетых в иссиня-черное бойцов с такой же темной репутацией безрассудных и жестоких людей. Командир отряда прятал лицо за шлемом, открывавшим лишь глаза. Я, тяжело дыша, стоял в распахнутой двери с обнаженным мечом, так же недоверчиво разглядывая их, как и они меня. Они явились. Отряд гвардейцев, посланный Чейдом, наконец-то прибыл. Но они опоздали. Курьер, в одиночку, пробравшийся сквозь снег и бурю, добрался до Ивового леса гораздо быстрее. Холодные оценивающие глаза командира встретились с моими глазами. Он метнул короткий взгляд в сторону сгоревших конюшен, понял, что опоздал и уже продумывал себе оправдания. И эту компанию Чейд решил отправить в Ивовый лес? Роустэров? Он решил, что это подходящая охрана для поместья? А вдруг люди, похитившие Би, на самом деле охотились за Шан? Слишком много новых мыслей заполнили мою голову. Я медленно опустил меч.
— Капитан, я арендатор Баджерлок, хозяин Ивового леса. Добро пожаловать. Я знаю, что лорд Чейд послал вас, чтобы охранять моих людей. Боюсь, все мы опоздали и самое страшное уже случилось.
Вот такие мягкие, ничего не значащие слова подобрались для трагедии. Я вернул себе обычное имя, которое они и ожидали услышать.
— Меня капитан Стаут зовут. Мой помощник Крафти. — Он ткнул пальцем в сторону молодого человека рядом, с жиденькими усиками и бородкой. — Мы двигались так быстро, как могли, но погода помешала нам. Очень жаль, что нас не было здесь, когда вы оставили свой дом без защиты.
Он не виноват и убедился, что я на его стороне. Он был прав, но правота эта ссыпалась солью на свежую рану, а свое пренебрежение он даже не скрывал.
Тихая знакомая музыка вкралась в мои мысли. Я поднял глаза. Олух? Солдаты расступились, пропуская его и Чейда.