— Какие новости? — требовательно спросил он, подъезжая ближе. — Она здесь? Что произошло?
— Сложно сказать. Накануне Зимнего праздника на поместье напали. Забрали Би. Сожгли конюшни, убили нескольких слуг и помутили разум оставшимся в живых. Они совершенно ничего не помнят. За исключением одного парня с конюшни.
— А леди Шан? — отчаянно спросил Чейд.
— Мне очень жаль. Я не знаю. Здесь ее нет. Я даже не знаю, увезли ее или убили.
Его лицо изменилось, постарело. Сама плоть обтянула его череп, глаза потускнели.
— А Лант? — слабо спросил он.
— Я в порядке, лорд Чейд. На одну рану больше, но жить буду.
— Благодарение Эде!
Старик спешился, Лант передал свой меч Булену и пошел к нему навстречу. Чейд обнял его молча, закрыв глаза. Мне показалось, я вижу, как дрожат руки Ланта, обнимающие Чейда, но он не издал ни звука.
— Фитц. Эй! — Олуху явно было неудобно на высокой лошади. Он неловко спешился, соскользнув на животе по ее боку. Его круглые щеки покраснели от холода. Его музыка, предвестник Скилла невероятной силы, сейчас звучала приглушенно. И все же, когда она коснулась меня, сердцу стало легче. Он подошел, уставился на меня, протянул руку и похлопал меня по груди, будто чтобы убедиться, что я вижу его.
— Фитц! Глянь! Мы встретили солдат, и мы поехали с ними. Прямо армия подошла к твоей двери! Я замерз! Я голоден! Мы зайдем внутрь?
— Конечно, заходите все, пожалуйста. — Я посмотрел на всадников. — Должно быть, вы замерзли и проголодались. Булен, ты сможешь найти кого-нибудь позаботиться о лошадях?
Я даже не представлял, где можно разместить животных. А кухарка не знает, что у нас в гостях двадцать голодных гвардейцев. Олух взял меня за руку.
Би похитили!
Осознание пришло, как удар по голове. Что я здесь делаю? Почему я еще не пустился в погоню?
— Вот ты где! Зачем ты в тумане прячешься? Теперь мы можем чувствовать друг друга, — довольно сказал Олух. Он сжал мою руку и улыбнулся.
Холодный ужас реальности охватил меня, будто излечившегося от лихорадки. Все, что казалось далеким и грустным, обрело полную силу. Моего ребенка увезли люди настолько жестокие, что способны сжечь заживо лошадей в конюшнях. Мои люди отупели, как овцы. Мертвая ярость поднялась во мне, и Олух отшатнулся.
— Подожди! — умоляюще протянул он. — Не думай так много!
Как только он отпустил мою руку, отчаяние, заполнившее меня, испарилось. Я опустил глаза. Попытка поднять стены, защищая разум, сейчас была равнозначна попытке сдвинуть стены поместья. Я чувствовал слишком много, чтобы сдерживаться: слишком много гнева, отчаяния, вины и страха. Мои эмоции кружили друг против друга, как дикие собаки, попутно разрывая мою душу. Блок за блоком, я поднимал стены Скилла. Когда я снова огляделся, Олух кивал, высунув язык. Лант что-то тихо и быстро говорил Чейду, который держал его за плечи и смотрел прямо в глаза. Роустэры выглядели подавленными. Я посмотрел на капитана и, помогая себе Скиллом, произнес:
— Вам очень не хотелось ехать сюда. Все было хорошо, пока вы не добрались до подъездной аллеи, которая ведет к дому. И тут вам захотелось убраться отсюда. А теперь, здесь, вы чувствуете тревогу и тоску. Вы, как и я, видите, что на поместье напали. Они пришли и ушли, оставив следы, но не память о себе. Над поместьем… висит плохая магия, которая отпугивает всех, кто хотел бы помочь нам. — Я глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и выпрямился. — Я буду признателен, если двое из вас устроят лошадей в овечьих загонах и накормят их тем, что смогут найти. Потом возвращайтесь в дом, согрейтесь и перекусите. А после мы обсудим, как лучше преследовать людей, не оставляющих следов.
Капитан недоверчиво разглядывал меня. Его лейтенант закатил глаза, не стараясь скрыть презрения.
— После обеда разбейтесь по двое и осмотрите все вокруг, — громко заговорил Чейд. — Ищите следы конного отряда. Любой, кто найдет что-нибудь, получит от меня награду. В золоте.
Эти слова подстегнули их, и они принялись выполнять приказ раньше, чем капитан отдал распоряжение.
— Внутрь, — прошипел Чейд, оказавшись рядом со мной. — Куда-нибудь в уединенное место. Мне надо поговорить с тобой. — Он повернулся к Фитцу Виджиланту. — Пожалуйста, позаботься, чтобы Олух согрелся и пообедал. Потом найди нас.
— Найти Диксона, — приказал я Булену, который все еще топтался рядом. — Передай ему, что сейчас он отвечает за все поместье. Пусть покормит этих людей и поможет им разместиться. Скажи, что я приказал ему следить за дверями. И пусть имеет ввиду — я не доволен им.
Никогда еще за все годы проживания в Ивовом лесу я не говорил так резко со слугой. Булен широко раскрыл глаза и, слегка замешкавшись, убежал.
Я провел Чейда мимо изломанных створок дверей. Он помрачнел, увидев разрубленный мечом гобелен. Мы вошли в мой кабинет, и я запер дверь. Какое-то мгновение Чейд просто смотрел на меня.
— Как ты мог позволить случиться такому? — спросил он наконец. — Я же говорил, что ее нужно защищать. Я говорил! Я снова и снова предлагал тебе отряд солдат или хотя бы ученика со Скиллом, который мог бы позвать на помощь. Но ты всегда был упрям, всегда делал по-своему. Вот посмотри теперь, что вышло! Посмотри!
Голос его сломался. Он побрел к столу, упал в кресло и спрятал лицо в ладонях. Меня так поразил его упрек, что я не сразу понял, что Чейд плачет.
Я не мог подобрать слов для утешения. Все сказанное было правдой. Они с Риддлом настаивали, что в поместье нужно разместить отряд гвардейцев, но я всегда отказывался, полагая, что насилие осталось там, в прошлом. Я верил, что сам смогу защитить своих людей. Пока не бросил их, пытаясь спасти Шута.
Он поднял голову. Казалось, он мгновенно постарел.
— Скажи что-нибудь! — резко крикнул он мне. На его щеках блестели слезы.
Я проглотил первые слова, которые пришли в голову. Достаточно бесполезных извинений.
— У всех здешних сознание словно в тумане. Не знаю, как это сделали, почему Скилл здесь замедляется, почему народ шарахается от поместья и погружается в тоску. Я даже не знаю, Скилл ли это или какая-то другая магия. Но здесь никто не помнит налет, хотя доказательства видны по всему дому. Единственный, кто, кажется, ясно помнит канун Зимнего праздника, это мальчик из конюшни по имени Персеверанс.
— Я должен поговорить с ним, — прервал меня Чейд.
— Я послал его в парильни. Его ранили. Он провел несколько дней среди людей, которые забыли его и считали сумасшедшим. Это очень испугало его.
— Меня это не интересует! — вскричал он. — Я хочу знать, что случилось с моей дочерью!
— Дочерью? — недоуменно переспросил я. Его глаза пылали гневом. Я вспомнил Шан, черты Видящих в ее лице, ее зеленые глаза. Это так очевидно. Как я мог не заметить раньше?
— Конечно, она моя дочь! Иначе зачем бы я поехал в такую даль? Зачем бы я послал ее сюда, к тебе, единственному человеку, которому, как мне казалось, могу доверить ее безопасность? Только ты все испортил. Я знаю, кто это сделал! Ее проклятая мать и братья, или отчим, что еще хуже! Это просто семья гадюк! Много лет я платил им, и платил хорошо, чтобы они следили за ней. Но им всегда было мало. Всегда! Им нужно было еще и еще, денег, почестей, земли. Больше, чем я мог дать им. Мать никогда не любила ее! А когда умерли дед с бабкой, она стала угрожать ей. Ее свинья-муж пытался лапать Шан, когда она была совсем девочкой! Потом, когда я увез ее и перестал платить, они попытались ее убить!
Он зашипел и замолк. В дверь постучали. Он мазнул манжетой по глазам и заставил себя успокоиться.
— Войдите! — сказал я, и вошла Тавия, чтобы сообщить, что горячий обед ждет нас. Даже в своем полусонном состоянии она, казалось, почувствовала напряжение в комнате, и быстро вышла. Чейд заметил синяки на ее лице. Когда она вышла, он так и смотрел на дверь, что-то обдумывая.
— И ты не посчитал нужным поделиться со мной?
Он перевел взгляд на меня.
— Никак не мог выбрать время поговорить. Мне больше не кажется, что Скилл безопасен для подобных разговоров, а в тот вечер, в гостинице, когда был шанс поговорить, ты так спешил… Проклятье!
— Я спешил попасть домой, к своей дочери! — чувство вины сменилось гневом. — Чейд, послушай меня. На поместье напала не семья Шан. Если только они не способны нанять чалсидианцев для такой грязной работы. В конюшне стояли белые лошади, их владельцы были очень светлыми. Я считаю, что те, кто пришел сюда, охотились за Шутом. Или за курьером, который пришел до него.
— Курьер?
— У меня тоже не было времени поговорить. Так что выслушай меня. Нам обоим надо взять себя в руки, подавить гнев и страх. Мы поделимся каждой крупицей информации и решим, что делать. Вместе.
— Если для меня есть смысл что-то делать. Ты же сказал, что моя Шайн может быть мертва.
Шайн, не Шан. Шайн Фаллстар. Я оскалился, пытаясь выдавить улыбку.
— Мы узнаем правду. И независимо от того, какой она будет, мы начнем погоню. И мы будем убивать, как и должно бастардам.
Он тяжело вздохнул и выпрямился. Я хотел сказать ему, что возможно Шан — Шайн! — увезли вместе с Би. Но не хотелось признаваться, что я узнал это от кота. И стоит ли полагаться на кошачьи слова? В дверь снова постучали и вошел Фитц Виджилант.
— Я не хотел помешать, но не могу ли я чем-то помочь?
Я посмотрел на него. Какой я слепец! И дурак. Теперь понятно, что такое особенное было в нем. Я взглянул на Чейда и, не подумав, спросил:
— И он тоже твой, так?
Чейд застыл.
— К счастью для тебя и твой беспечности, он знает, что он мой сын.
— Мне тоже было бы полезно это знать!
— Я думал, это заметно.
— Нет, не заметно. Ни в нем, ни в ней.
— Да какая разница? Я попросил тебя позаботиться о них. Чтобы ты сделал лучше, если бы знал?
— О них? — перебил нас Фитц Виджилант. Он посмотрел на своего отца, и, глядя на его профиль, я понял, что Чейд прав. Очень заметно, если знать, что искать. — У вас есть еще один сын? У меня есть брат?