стриженная бородка, руки в кожаных перчатках легко держали поводья.
— Что? — спросил он.
Я задумчиво смотрел на него.
— Я рад, что ты рядом, — сказал я наконец. — Вот и все. В это трудное время я рад, что ты рядом. Что мы вместе.
Он бросил на меня странный взгляд и мягко ответил:
— Спасибо, мой мальчик.
— Можно вопрос?
— Зачем спрашиваешь, если все равно задашь его?
— Мальчик Эш. Твой ученик. Он тоже твой?..
— Ты имеешь в виду — мой сын? Нет. У меня только два ребенка: Лант и Шайн, — понизив голос, он добавил: — Я надеюсь, что их двое.
— Он прекрасный ученик.
— Я знаю. Он останется со мной, только он. У него есть хребет, — он взглянул на меня. — А твой мальчик, этот… Персеверанс. Он подходящий. Береги его. Когда ты вышел из комнаты, я спросил его: «Если всех остальных вызвали и приказали собраться у дома, почему ты не пошел с ними?», на что он ответил: «Мне казалось, что я хочу туда пойти и быть со всеми, но я знал, что должен охранять Би. Поэтому и не пошел.» Он сопротивлялся тому, что, как я подозреваю, было сильнейшим внушением, чтобы защитить твою дочь.
Я кивнул. Этот мальчик лучше меня понимал, что такое долг.
Между нами повисла тишина. О, Би, где ты? Знаешь ли, что я иду за тобой? Откуда она могла знать? Почему она будет думать, что я приду за ней, когда я то и дело забывал про нее раньше? Я выбросил это из головы. Сосредоточься на том, чтобы найти ее и вернуть домой. Не позволяй агонии туманить мысли.
Мы услышали цокот копыт позади, я повернулся в седле. Четверо Роустэров догоняли нас. «Сообщение из поместья?» — подумалось мне.
Но они шли галопом, а поравнявшись с капитаном, резко осадили лошадей. Один из них, рыжеволосый веснушчатый мальчик, с усмешкой приветствовал начальника.
— Сэр, нам скучно, как старым горничным за чаем. Не возражаете, если мы с вами?
Крафти расхохотался и потянулся к его запястью, бросив взгляд на капитана.
— Когда мы его нашли, я говорил вам, что он у нас оживет! Вижу, ты захватил парочку друзей. Отлично.
Их капитана это не обрадовало.
— Ну что ж. Если уж вы приехали, постарайтесь выглядеть так, будто имеете понятие о дисциплине.
— Да, сэр! — воскликнул рыжий, и мы с Чейдом оказались в центре почетного караула. Я выпрямился, внезапно почувствовав себя очень неуютно. Кобыла кольнула меня Уитом.
Мы в безопасности?
Конечно, заверил я ее и нахмурился. Она все легче находила связь со мной. Чейд посмотрел в мою сторону и по-своему истолковал выражение моего лица.
Привыкай, принц Фитц Чивэл, насмешливо заметил он.
Они знают меня только как Баджерлока, возразил я.
Сомневаюсь. Сплетни летят быстро. Но даже если они сейчас называют тебя Баджерлоком, все изменится, когда мы вернемся в Баккип. Так и веди себя как принц.
Совет был хороший, но непонятный. Я не привык быть в центре чего-либо. Убийцы прячутся с краю и выглядят как все.
Когда попадешь в центр внимания, поймешь, что надо делать, подбодрил Чейд.
Мы молча двинулись дальше. В лесу и на открытой дороге день был бело-синим. Из труб домиков, стоящих среди полей, шел дым. В этот прекрасный холодный день дорога была пустынна, и когда мы вышли на поворот к холму Виселиц, единственными следами у него оказались мягкие ямочки от лошадей подмастерья Чейда, Олуха и ученика Неттл, прибывших накануне. Мы поехали по ним.
— Что за тропа? — с любопытством спросил рыжий и посмотрел на меня, ожидая ответа.
— Ничего особенного. Ведет к старым виселицам у Приречных дубов. И стоячему камню.
— Значит, здесь никого не бывает.
— Не бывает, — подтвердил я.
— Приятно слышать.
Мы проехали в тишине еще немного.
— Место ничем не хуже прочих, — произнес парень.
Дилетант. В его высокомерном тоне прозвенело предательство и уверенность, что деваться нам некуда. Маленькое бахвальство стоило им большой неожиданности. Чейд выхватил меч, как только парень попытался протаранить его лошадь. Я почувствовал вспышку Скилла Чейда, когда он бросил сообщение Дьютифулу. На нас напали! Ощутил испуганный ответ короля, но не успел понять его. Впереди нас Крафти ткнул мечом капитана и выдернул ногу из стремени, чтобы столкнуть умирающего с лошади. Я заметил это, понуждая чалую вырваться вперед и вытащить меня из опасности, а два стража попытались зажать меня в клещи. Один из крикнул: «Упрямый ублюдок!» Чалая тяжело ударилась в лошадь Крафти. Его нога не успела вернуться в стремя. Я сильно толкнул его, он боком вылетел из седла, и испуганная лошадь немного протащила его, прежде чем он освободил вторую ногу и упал. Упал, но не умер.
Чейд.
Я с силой повернул поводья и успел увидеть, как Чейд и рыжеволосый обменялись ударами. Кончик меча рыжего скользнул по животу Чейда и впился в его бок. Атака Чейда была уверенней. Он издал низкий крик и оскалился, когда его клинок погрузился в живот мальчика. Я эхом повторил его ужасный возглас. Когда рыжий упал, Чейда закрыл другой гвардеец.
Я не успел увидеть больше. Вся ярость, которая захлестнула меня после известия о похищении Би и изнасиловании Ивового леса, взревела во мне, и я ее выпустил. Мне досталось два противника. В моих руках был тот простой меч, которым вооружил меня Чейд перед отъездом из Баккипа. Я никогда не был отличным фехтовальщиком, но топора под рукой не оказалось, удавки и порошки не помогли бы, и я взялся за клинок. Я откинулся назад, и один меч пролетел там, где меня уже не было. Вернуться в вертикальное положение оказалось сложнее, но зато мне удалось ткнуть рукоятью меча в рот противника. Послышался приятный хруст зубов.
Лягаюсь!
Чалая предупредила меня одновременно с ударом. У меня не хватило времени подготовиться к ее внезапному движению, но я сумел остаться в седле. Смекалистый человек этот лорд Деррик, и вряд ли простит мне кражу такой лошади. Я видел, как тренируют боевых лошадей, но чалая больше походила на лошадь для скачек, чем для сражений. Она резко развернулась и опять мощно ударила задними ногами. Я снова удержался и почувствовал, что нападение основательно оглушило другую лошадь. Меньше чем за удар сердца я осознал, что не давал ей сигнала сделать это, она все решила сама. Ее задние ноги опустились, и чалая прыгнула вперед. Она вытащила меня из-под мечей. И без моей подсказки вновь повернулась к нападавшим. Я мгновенно увидел, что рыжий упал и не двигается, а второй противник Чейда лежит на запутавшейся в поводьях лошади, и его кровь течет по ее шее. Чейд сорвался с лошади, затертый Крафти. Я смутно осознал, что капитан сидит на снегу и ругается.
Чалая столкнулась грудь в грудь с одной из лошадей Роустэров. Я вовремя нагнулся, его меч снял лишь шерстинки с моего плаща и скользнул по плечу. Я оказался точнее. На этот раз я использовал острие своего оружия, глубоко вдавив его в грудь очень молодого и очень удивленного гвардейца. Как приятно утолять кровью ярость гнева! Мой Уит впитал в себя боль умирающего. Напившись, я отбросил ее. Удар сблизил нас. Схватив его за горло, чтобы столкнуть с лезвия, я почувствовал запах завтрака, который он съел за моим столом. Его два передних зуба слегка шатались. Наверное, моложе Ланта. И гораздо слабее.
— Ублюдок! — закричал его товарищ.
— Да! — закричал я в ответ.
Я повернулся в седле, нырнул, и кончик лезвия врезался в мой лоб, вместо того чтобы обезглавить меня. Боль оказалась ужасно резкой. Мы столкнулись коленями. По его подбородку бежала кровь от моего удара, но я знал, что через мгновение кровь со лба ослепит меня, и меч станет бесполезен. Я подтолкнул чалую. Она ответила. Я освободился от стремян и спрыгнул на землю, а она толкнула другую лошадь. Нужно было достать противника, пока я мог видеть. Я бросил меч, сдернул перчатки и накинулся на него.
Возможно, это последнее, чего он ожидал от меня. Я был в пределах досягаемости его меча. Он коротко ударил меня рукоятью. Он оставался в седле, но мое внезапное нападение заставило покачнуться лошадь. Гвардеец старался сохранить равновесие. У него были прекрасная борода и усы, я схватил его за них и потащил вниз. Он начал падать на меня, выкрикивая проклятия и нанося удары по моей груди. Падая, он потерял меч. Когда мы свалились с лошади в глубокий снег, я вывернулся, надеясь приземлиться на него сверху. Не вышло. Я услышал приглушенный вскрик и узнал голос Чейда.
— Жди меня! — глупо закричал я, будто Чейд и его противник станут нарочно затягивать драку, но мой враг, оказавшийся сверху, ударил меня в челюсть. Даже падая, я не выпустил его бороды, и теперь из всей мочи тянул за нее. Он ревел от боли — очень приятный звук. Разжав пальцы, я оглушил его, ударив ладонями по ушам. А затем сжал его горло. Сложно задушить человека с тяжелой бородой и высоким воротником. Мои пальцы прошли сквозь жесткие волосы, скользнули под воротник. Достигли теплого столба его горла и вонзились в него. Я делал это в то время, когда он избивал меня, а кровь заливала лицо, и мне потребовалось гораздо больше времени, чем хотелось. Когда он перестал трепыхаться и схватился за мои запястья, я повернул голову и с силой впился зубами в его руку. Он взревел, а затем закричал от боли и ярости. Убийцы гордятся не честной борьбой. Мы гордимся победой. Выплюнув кусок пальца, я подумал, что Ночному Волку понравилось бы. Я продолжал стискивать его горло, чувствуя, как прогибаются позвонки.
— БИИ! — выдохнул я и сжал еще сильнее. Трудно душить человека, который так сильно отбивается. Я понимал, что пока держу его за горло, он скован в своих потугах, а дышать ему все труднее. Я достаточно близко прижал его, чтобы он не смог широко размахнуться, но так, чтобы его сломанные зубы не коснулись моего лица. Он попытался добраться до моего горла, но я опустил подбородок и прикрыл его. Последний раз этот прием я применял очень давно, но некоторые вещи не забываются. Его удары начали терять силу. Он сжал мои запястья. «Держись!» — напомнил я себе. Все, что я должен был делать — это продолжать душить его. Он упал на меня, но я знал, что он только притворяется мертвым. Это быстро прошло. Вскоре он пошевелился, попытался поднять руки и вырваться. Но слишком слабо. Он рухнул снова, и теперь я ощутил, что он действительно потерял сознание. Я продолжал давить. И только поняв, что он мертв, я выпустил и оттолкнул тело.