Я откатился в сторону. Ребра болели, ныла избитая челюсть. Встав на колени, я протер рукавом глаза, стирая кровавый туман. Вернув себе зрение, я встал на ноги и пошел искать Чейда. Лошади разбежались. Капитан лежал на боку и слабо звал на помощь. Пали четверо гвардейцев, трое мертвы и один умирал. Чейд все еще держался на ногах. Кровь с его бока окрасила куртку и снег. Жестокий старый бастард стоял за Крафти, сжимая его горло. Лейтенант безнадежно цеплялся за его руки. Я достал нож, чтобы быстро покончить с ним.
— Нет! — рыкнул Чейд. — Он мой!
Никогда еще мой старый наставник не был так похож на моего волка. Я сделал два уважительных шага назад, без угрызений совести прирезал четвертого гвардейца и направился к капитану.
Он умирал и знал это. Я не стал его трогать. Я опустился на колени и склонился, чтобы взглянуть ему в лицо. Его глаза еле нашли меня. Он попытался облизать губы, потом сказал:
— Не предатель. Не я. Не мои мальчики. Мои Роустэры.
Я решил, что он закончил.
— Я передам лорду Чейду, — заверил я его.
— Этот сын сумасшедшей суки, — продолжил он, и ярость придала ему сил. — Оставь их тела… на виселице. Скотина Крафти… Сбил их с толка… Моих мальчиков… Моих…
— Остальные не будут наказаны, — пообещал я ему, зная, что лгу. Слава Роустэров, и без того не блестящая, была погублена. Никто не захочет влиться в эту компанию, и другие гвардейцы станут избегать их за столом. Но я мог просто сказать это, и капитан, закрыв глаза, угас.
Я вернулся к Чейду. Он стоял на коленях около Крафти. Этот человек еще был жив. Полузадушенный, он потерял сознание, и Чейд обездвижил его. Он бросил его лицом вниз, задрал штанины и перерезал большие сухожилия под коленями. Потом связал запястья Крафти веревкой, которая появилась откуда-то из рукава, и, крякнув, перекатил его на спину. С перерезанными сухожилиями парень не сможет ни стоять, ни бегать, ни сопротивляться. Бледный Чейд, тяжело дыша, сел на корточки. Я не стал говорить ему, чтобы он прикончил парня, не стал спрашивать, что он собирается делать. У убийц — своя мораль. На кону стояли жизни Би и Шайн, и если это нападение было связано с их похищением, то любой способ задать вопрос был приемлем для нас.
Крафти тяжело, скрипуче втягивал воздух. Веки его задрожали и открылись. Он громко охнул и поднял на нас глаза. Чейд стоял на коленях, держа окровавленный кинжал, я встал рядом. Старый учитель не стал дожидаться, пока парень заговорит. Он прижал кинжал к его горлу.
— Кто тебе заплатил? Сколько? Что ты должен был сделать? — четко и раздельно произнес Чейд.
Крафти медлил с ответом. Я разглядывал стоящий камень. Чалая встала неподалеку, пристально наблюдая за мной. Остальные лошади, растерянные, ищущие спокойствия, сбились в кучу. Кажется, Чейд что-то сделал кинжалом, потому что Крафти громко охнул. Я приглушил Уит, чтобы не разделять с ним эту боль. Парень забарахтался, а потом прошипел:
— Что ты сделал с моими ногами, сволочь?
Чейд повторил:
— Кто тебе заплатил? Сколько? Что ты должен был сделать?
— Не знаю, как его зовут! Он не сказал! — парень задыхался от боли. — Что ты сделал с моими ногами?
Он попытался сесть, но Чейд толкнул его назад. Я внимательно посмотрел на старика. Он все еще истекал кровью, красный цвет плавил снег под ним. Вскоре мне придется вмешаться, хотя бы для перевязки.
— Что он просил сделать? Сколько предлагал?
— Убить тебя. Пять золотых мне и два любому, кто будет в деле. Он подошел к нам в таверне в Баккипе. На самом деле сначала он пришел к капитану, но тот обругал его и отказал. Он сдох? Капитан Стаут?
Я не мог понять, со страхом или с сожалением было сказано это.
— Только меня? — спросил Чейд.
— Убить тебя. Убивать тебя медленно, если получится, но убить и отрезать руку. В доказательство.
— Когда? — прервал я допрос Чейда. — Когда ты получил эту работу?
Он закатил глаза, чтобы посмотреть на меня.
— В Баккипе. До того, как мы ушли. Сразу после того, как узнали, что уезжаем, что пропустим Зимний праздник. Все были недовольны.
Я заговорил.
— Никакой связи, Чейд. Тот, кто подкупил их, не знал, что ты будешь здесь. Он надеялся, что у них получится как-то убить тебя в Баккипе. Би и Шан забрали в тот же день, когда наняли их. И зачем посылать этих предателей, если их отряд уже идет сюда? Это разные вещи. Убей его и дай мне посмотреть твой бок.
Чейд взглядом заставил меня заткнуться.
— Как он выглядел, тот, кто предложил деньги?
— У меня болят ноги, я не могу думать. Мне нужен целитель, потом расскажу. Святая Эда! — он приподнял голову и снова отпустил ее. — Вы убили всех? Всех четверых?
— Как он выглядел? — безжалостно повторил Чейд. Парень истекал кровью. Мы с Чейдом это понимали, но он сам, похоже, не подозревал этого.
— Высокий мужчина, но не худой. Высокий, но с животом как бочонок. Простой горожанин, как все. Я не знаю. Это была просто сделка. Принесем руку с кольцом — хозяин «Грязной форели» отдаст деньги. Когда ты появился, казалось, сами боги вручили тебя нам. Все так легко! Если бы капитан согласился, ты был бы трупом, и тот — тоже.
— Расскажи мне о его зубах.
— Я больше ничего не скажу, пока ты не отвезешь меня к целителю. Холодно… так холодно… Что ты сделал с моими ногами?
Чейд вложил кончил кинжала в его ноздрю.
— Поговори со мной, или я обрежу тебе нос, — равнодушно сказал он. Он до упора вдавил клинок.
Глаза Крафти широко раскрылись.
— Зуб, один, впереди, серый. Ты про это?
Чейд кивнул сам себе.
— Он говорил о девушке?
— О девушке, которую ты украл. Да. Сказал, что, если она будет с тобой, мы можем ее взять. Или можем заставить тебя рассказать, где она. Сказал, что она окажется хорошей девкой. А-а-а!
Нос чувствителен. Очень чувствителен. Чейд всегда считал, что это хорошая мишень для пыток, почти как мужские гениталии, или даже лучше. Здесь важна не только боль, но и уродство на лице, которое останется на всю жизнь. Крафти извивался в снегу, одна из его ноздрей сочилась кровью. Он начал плакать. Внезапно мне захотелось, чтобы все закончилось.
— Он так сказал! — от крови и боли парень совсем охрип. — Не я. И никто даже не видел девушку, поэтому никто ее не тронул. Помоги мне, Эда! — воззвал он, наверное впервые в жизни, и дико расхохотался, разбрызгивая кровь.
Я был вполне уверен, что речь идет о Шайн и мести ее отчима, но стоило проверить.
— Он упомянул маленькую девочку? — спросил я. — Ребенка?
Он перестал выгибаться и уставился на меня.
— Маленькая девочка? Нет. Боги, мы же не монстры!
— Лжец, — заметил Чейд.
Крафти откатился от него. Чейд снова подтянул его к себе и очень медленно, почти нежно, потянулся клинком к горлу парня. Внезапно Крафти понял, что уже мертв, и широко раскрыл глаза. Его губы шевелились, но звуки, покидавшие их, уже не были словами. Взрезанное горло — не мгновенная, но неизбежная смерть. Чейд знал это. Знал это и Крафти. Он все еще извивался, когда Чейд попросил меня:
— Дай мне руку.
Я протянул ему руку.
— И все это ради того, чтобы подтвердить то, что ты и так знал?
— Я узнал немного больше. Название гостиницы, — он уцепился за мою руку.
Его ладонь была скользкой от крови. Я наклонился, обнял его и помог подняться. Он охнул от боли.
— Да и дело не в знании, Фитц. Это была расплата. За капитана Стаута. Предательство заслуживает великой боли, — я ждал, когда он отдышится. — И за смелость думать, что он может убить меня.
Моя обнаженная рука чувствовала теплую кровь на его одежде.
— Сядь, а я приведу лошадь. Поедем к целителю…
— В камень, — решительно сказал Чейд. — Лучшие целители в Баккипе.
Однажды Неттл сравнила Скилл с нюхом. Кто-то хочет просто ощутить запах человека, и чем ближе он находится, тем лучше его понимает. Или Скилл передает его боль. Но сейчас только Уит говорил мне, что Чейд — существо, отчаянно нуждающееся в исцелении. И все же старик был прав, в Баккипе — самые лучшие целители. Я потянулся к Неттл.
На нас напали. Чейд ранен. Через несколько мгновений мы войдем в камень. Отправь к нам целителя, пожалуйста. Ему мечом вспороли бок.
Мы узнали о нападении. А потом вы оба закрылись от нас! Что произошло? Это они похитили Би? Ты нашел ее, она в безопасности? Гнев и отчаянные вопросы, на которые у меня не было времени.
Би нет. Мы идем через камень. Нападавшие мертвы. Я все объясню, когда приду.
На этот раз я намеренно закрыл Скилл. Король Верити всегда жаловался, что всякий раз, когда я полностью вовлечен в битву или какое-то опасное дело, я намертво закрываю свой Скилл. Очевидно, Чейд сделал то же самое. Интересно. Но кровь Чейда, пропитавшая мой рукав, и моя собственная кровь, сочившаяся по лбу и заливавшая глаза, были убедительней.
Хозяин?
Вернись туда, где сегодня был овес. Попроси остальных следовать за тобой, если сможешь. Но возвращайся и оставайся в безопасности.
Иду с тобой.
Нет.
Я закрыл Уит от нее. Чалая оказалась прекрасной лошадью, умной и с сильным духом. Она тянулась ко мне, пытаясь нащупать связь, на которую я не мог ответить. У меня не было времени становиться таким важным для кого бы то ни было, пока я не верну свою малышку. А может быть и никогда. Я ощутил растерянность и разочарование животного. Я не мог допустить, чтобы это коснулось моего сердца. Ничто не должно тронуть его, пока Би в опасности.
— Камень, — сказал я Чейду.
Он кивнул, задержав дыхание. Снег был глубок, а тропинка к камню лишь слегка обозначена. Я стал пробираться сквозь сугроб, помогая плетущемуся позади Чейду. Он передвигал ноги, но большая часть его веса пришлась на мое онемевшее плечо. Мы добрались до камня, и Чейд тяжело опустился на меня.
— Задержи дыхание, — предложил я.
Ему удалось покачать головой.
— Нет, — слабо выдохнул он. — Потеряю сознание. Идем, пока могу.