Затем другой крик прорезал ночь. Это был даже не звук. Мне было мучительно чувствовать это, оно сделало меня совсем больной. Страх потек по воздуху и начал заливать меня. Я был так напугана, что не могла двигаться. Шан застыла. Я попыталась сказать ей, что нам нужно уйти подальше, но не смогла выдавить ни слова. Ноги не держали меня. Я упала в снег, и Шан свалилась на меня. Вслед за этой волной смертельная тишина заполнила лес, ни одна ночная птица не подала голоса, ни одно живое существо не издало ни звука. Было так тихо, что я слышала треск далеких костров.
Затем — пронзительный, истошный крик.
— Бегите! Спасайтесь!
И хриплый мужской:
— Ловите их! Не позволяйте им красть лошадей!
— Убей его! Убейте их всех! Предатели!
— Останови их. Не дай им добраться до деревни!
— Негодяи! Коварные ублюдки!
И ночь наполнилась звуками. Стенаниями, плачем. Мужчины ревели и орали. Вылаивали приказы. Выкрикивали просьбы.
Шан поднялась и подтащила меня к себе.
— Беги, — завыла она, и я попыталась. Мои ноги стали студнем и не держали моего веса. Шан потащила меня через снег. Шатаясь, я поднялась на ноги.
Мы побежали во тьму, все дальше от нарастающих воплей.
Глава двадцать пятаяКрасный снег
Я просто передаю слухи и сплетни, которые доходят до меня. Услышанное кажется слишком безумным, чтобы быть правдой, но я просто делаю то, что вы велели. И вот что дошло до меня. Герцога Чалседа больше нет. Из пустыни вышла орда драконов с вооруженными всадниками и напала на город. Они плевались огнем или чем-то таким же разрушительным. Они окружили город пожарами. Наконец они напали на дворец самого герцога и уничтожили его своими плевками, крыльями и хвостами. Говорят, что его высочайшая крепость на четверть обрушена, и в ней больше никто не живет.
Старый и больной герцог, говорят, вышел из дворца и встал перед своими войсками. Башня рухнула, придавив и его, и большую часть солдат. Канцлер Эллик, который был побратимом и самым надежным советником герцога, выжил. Чалсидианские войска отступили, и это стало их поражением.
На следующее утро дочь герцога заявила о союзе с драконами и их всадниками, и теперь утверждает, что она «по праву» герцогиня Чалседа. Эллик заявил, что только он может стать преемником герцога, и обвинил так называемую герцогиню в черной магии. Один из Редхандов, Роктор, некогда младший дворянин из Хейстгейта, что на западе Чалседа, бросил вызов им обоим. Его армия не пострадала от нападения драконов, и, как мне кажется, способна одержать верх. Чалсидианцы вряд ли согласятся, чтобы ими правила женщина, даже если ее одобрили драконы. Силы герцога Эллика значительно поредели после драконьего разгрома Чалседа. Чтобы вернуть себе власть и влияние, ему потребуется поистине помощь богов, тем более, что город защитить он так и не смог. «Герцогиня» Чалседа назначила награду за его голову, а жители города называют его трусом, отдавшим их драконам.
Мы с Флитер хорошо провели время. Луна серебрила снег и звезды помогали следить за дорогой. Когда мы приблизились к Талии девы, дорога, проделанная телегами, стала шире, но так и не доросла до громкого названия «проход сквозь ущелье». Флитер была рада вновь оказаться на утоптанном снегу. Она длинными шагами поднялась на последний холм, затем мы пролетели сквозь ельник и спустились по узкой тропе, петлявшей среди голых дубов и ольшаника. Неторопливый зимний рассвет постепенно осветил наш путь. Флитер перешла на шаг и тяжело дышала. Тропа стала еще шире, мы миновали несколько небольших поместий. Из труб шел дым, а мелькающие свечи говорили о раннем подъеме фермеров. Тропа оставалась пустынной.
Светало, и я поторопил Флитер. К утру тропа превратилась в дорогу. Не останавливаясь и не сворачивая, я проехал сквозь маленький поселок, мимо небольших ферм и полей, спящих под снегом и грезящих об урожаях. Мы шли рысью, галопом, и снова рысью. Затем на нашем пути возник лес. Мы миновали мост, и теперь нам стали встречаться редкие путники: жестянщик с раскрашенным фургоном, полным ножей и ножниц, фермер с сыновьями, верхом на мулах, ведущими животных с мешками картофеля, пахнущего землей, молодая женщина, нахмурившаяся на мое приветствие.
Темные мысли о том, что приходится переживать Би, что сделает Дьютифул в ответ на мой неповиновение, как зол будет Риддл и как поддержит его Неттл, теснились в моей голове. Я пытался выбросить их. Эльфовая кора несла с собой печальные воспоминания и раскаяние в каждой моей неудаче, в каждой моей глупости. А в следующий момент семена карриса заставляли меня поверить, что я неуязвим, я воображал, как убью всех чалсидианцев, и громко пел для Флитер.
Успокойся. Осторожней.
Я чувствовал, как сердце бьется в груди, а эти слова — в ушах. Все дальше в лес. Рысь, галоп, рысь. Я остановился у ручья, чтобы дать ей напиться.
Ты сильно устала?
Совсем не устала.
Мне нужна скорость. Ты скажешь мне, если устанешь?
Я Флитер. Я устану не раньше, чем мой наездник.
Это вряд ли. И ты должна сразу же сказать мне об этом.
Она фыркнула, и, как только я вернулся в седло, загарцевала. Я рассмеялся и отпустил поводья. Какое-то время она шла быстрым шагом, потом снова вернулась к своему легкому покачивающемуся галопу.
Я въехал в большой многолюдный город с трактиром, постоялым двором и тремя тавернами. Народ давно проснулся и заполнил улицы. На окраине его я пронесся мимо редкого алтаря, посвященного Эде. Богиня дремала под мантией белого снега, сложив открытые ладони на коленях. Кто-то стряхнул с них снег и наполнил просом. Маленькие птички сидели на ее пальцах. Мы двигались все дальше, и эта дорога превратилась в одну из королевских. Не останавливаясь, я мысленно развернул перед собой карту. Эта дорога вела прямо в Соляную бездну. Широкая, открытая и прямая, самый короткий путь.
Если бы я бежал из Шести герцогств с пленниками и отрядом чалсидианских наемников, она была бы последней, которую я выбрал. Мне вспомнились слова Шута. Он упрямо твердил, что я не найду их, и единственный способ вернуть мою дочь — это пойти прямо туда, где они должны передать ее. Я закинул еще одну горсть семян карриса, захрустел ими и помчался дальше. Остро-сладкий пьянящий вкус во рту — и через мгновение я ощутил обычный всплеск силы и ясности сознания.
«Будь что будет, будь что будет», барабанило в моей голове в ритме стука копыт Флитер. Я мог бы продолжать скакать до самой Соляной бездны. Если я ничего не замечу по дороге, то присоединюсь к гвардейцам Рингхилла и буду ждать у захваченного корабля. Или можно еще раз проехаться по этой дороге, в надежде на удачу. Или проверить какие-нибудь соседние тракты. Я двигался вперед. Миновал развилку. На следующей, решил я. На следующей я сверну.
Внезапно я услышал карканье над головой. Я поднял глаза и увидел ворону, расправившую крылья и скользившую по небу прямиком ко мне. Это оказалась Мотли, и я подобрался, ожидая ее приземления. Вместо этого она прошла мимо по широкому кругу.
— Красный снег! — неожиданно и четко прокричала она. — Красный снег!
Я смотрел, как она кружит, а затем резко сворачивает в сторону. Я натянул поводья. О чем это она? Хочет, чтобы я последовал за ней? В ту сторону дороги не было, просто открытое поле, а за ним — редкий березняк и несколько елей, с которых начинался настоящий лес. Я следил, как она скользит по воздуху, затем поворачивается и, с силой хлопая крыльями, возвращается ко мне. Я поднялся в стременах.
— Мотли! — позвал я ее и приподнял плечо, приглашая. Вместо этого она так низко пронеслась мимо, что Флитер пришлось уклоняться от ее крыльев.
— Глупый! — крикнула она. — Глупый Фитц! Красный снег. Красный снег!
Я направил Флитер в сторону от дороги.
Идем за ней, сказал я лошади.
Не нравится она мне.
Идем за ней, повторил я, и Флитер уступила. Она была недовольна. Мы покинули утоптанную ровную дорогу, протолкались сквозь колючую живую изгородь и вышли на фермерское поле… Снег стал рыхлым, а мерзлая земля под ним — очень неровной. Как нам ни хотелось скорости, пришлось двигаться осторожно. Но хромая лошадь будет идти еще медленней. Я пытался сдержать свое нетерпение.
Ворона скрылась среди деревьев. Мы упорно двигались туда, где она исчезла. Какое-то время спустя она вернулась и снова сделала круг над нами. На этот раз она казалась довольной, что мы идем следом, и не ругалась.
Мы пересекли тропу, не дорогу, а скорее просеку, разделившую поле и уходящую в лес. Может быть, это была тропа дровосеков. Или идущий к воде скот протоптал ее. Я оглянулся. Проходил ли по ней кто-нибудь в последнее время? Трудно сказать. Это следы или просто глубокие впадины в отполированном ветром снеге? Мы повернулись и пошли по ним.
Добравшись до опушки березняка, я увидел то, чего не мог разглядеть с дороги. Белая лошадь оттуда казалась еще одним сугробом. Упавшего всадника я разглядел, лишь приблизившись к мохнатому животному. И только ворона, глядя сверху вниз, могла увидеть следы подтаявшего красного и розового снега, уходящие в лес.
Неподвижные глаза лошади были открыты, морда обледенела, изо рта высовывался язык — они была мертва. Капли крови застыли вокруг ее рта. Стрела вышла из груди, прямо под передней ногой. Хороший выстрел, но он пробил только одно легкое. Я знал, что если вскрою животное, то в его теле окажется много крови. На лошади не было седла, только недоуздок. Возможно, всаднику пришлось в панике убегать отсюда. Я подвел Флитер ближе, несмотря на ее отвращение, и спешился. Тело, лежащее за лошадью, слишком большое, чтобы быть Би, — твердил я себе, шагая к нему. Волосы под белой меховой шапкой были похожи на ее, но это не могла быть она, не могла, и когда я перевернул тело, это оказалась не она. Бледная девушка была мертва так же, как и лошадь. На груди ее алел плащ. Вероятно, стрела, прошедшая навылет. И она была Белой или, по крайней мере, полукровкой. Упав лицом в снег, она умерла не сразу. Вокруг рта образовалась наледь, ее облачные голубые глаза сквозь лед смотрели на меня. Я отпустил тело.