вить свою гордость, и ее мать, которая никогда не отличалась добротой. Они попытались отравить Шайн, но ошиблись и убили кухонного мальчика. Хотели они убить ее или просто сделать ей плохо? Я не знаю. Но доза оказалось смертельной для маленького мальчика. Поэтому снова я должен был перевезти ее куда-то, снова доказать, что я не тот, с кем можно шутить. - Он крепко сжал губы. - Я следил за ним, отчимом, в нем кипела жажда мести. Я перехватил его письмо, в котором он хвастался, что отомстит нам обоим, и мне, и Шайн. Поэтому теперь ты понимаешь, почему я убежден, что здесь вновь не обошлось без его участия.
- Я абсолютно уверен, что это связано с преследователями Шута. Но скоро мы все выясним, - я колебался, но потом все же задал вопрос. - Чейд, почему ты рассказываешь мне это сейчас?
Он смерил меня холодным взглядом.
- Чтобы ты понял, на что я готов пойти, чтобы защитить своего сына и вернуть дочь.
Я сердито встретил его взгляд.
- Ты полагаешь, я пойду на меньшее, чтобы вернуть Пчелку?
Он долго смотрел в сторону, прежде чем ответить.
- Возможно. Я знаю, ты колеблешься - стоит ли заставлять твоих людей все вспомнить. Я говорю тебе об этом прямо - во благо им это пойдет или нет, но я вскрою их разумы и выжму все, что им известно. И мне неважно, кто будет передо мной - младенец или старик. Мы должны выяснить каждую мелочь, мы должны это сделать, без колебаний. И мы не можем отменить то, что с ними уже произошло. Но мы сможем заставить виноватых заплатить за это. И мы сможем вернуть наших дочерей домой.
Я кивнул. Темные мысли одолевали меня. Пчелка была такой юной и такой маленькой, никто не посчитает ее женщиной. Но ведь для некоторых мужчин это не имеет значения... Я почувствовал себя больным, когда подумал о походке Элм. Должны ли мы действительно заставить маленькую кухонную девочку заставить вспомнить то, что с ней сделали?...
- Пойди и принеси Эльфовую кору, - напомнил мне Чейд. - Потребуется время, чтобы она заварилась.
Глава четырнадцатая. Эльфовая кора
... а хуже всего то, что болиголов часто растет рядом с полезным водяным крессом. Убедитесь, что юноши и девушки, которых отправляют на сбор трав, знают об этом.
Семена карриса - плохое средство, принимать его неприемлемо. Обычай посыпать им праздничные угощения отвратителен. Тот, кто их использует, находится в приподнятом настроении и чувствует себя прекрасно. Мужчина или женщина, принявшие семена, могут почувствовать, что сердце бьется чаще, и тепло приливает к щекам и органам в паху, а также ощутить желание танцевать, бегать, петь во все горло или заниматься любовью, невзирая на последствия. Воздействие семян заканчивается внезапно, принявший их может рухнуть в изнеможении и проспать весь день напролет. Последующие несколько дней он будет чувствовать себя усталым, раздражительным, иногда его могут мучить боли в позвоночнике.
Следующая в списке опасных трав - эльфовая кора. Как понятно из названия, это кора, снятая с эльфового дерева. Самая сильная кора - на кончиках молодых побегов. Эльфовые деревья, произрастающие в спокойных долинах, дают самую слабую кору, тогда как деревья растущие в более суровых условиях, например, на прибрежных утесах или подветренных склонах гор, дают кору, наиболее вредную для тех, кто ее использует.
Чаще всего кору употребляют в виде крепкого чая. Он придает выносливость, позволяя путнику или работнику в поле преодолевать самую тяжелую усталость. Но выносливость - это не сила духа. Кора может скрыть боль от ранения или боль усталых мышц, но, вместе с тем, приводит к упадку духа и ощущению тяжести на сердце. Те, кто использует ее, чтобы продлить часы своей работы, должны обладать сильной волей, чтобы продолжать свои занятия, или иметь надсмотрщика, который будет беспощаден.
- "Двенадцать несчастливых трав"
Свиток не подписан
Я шел коридорами Ивового Леса. Шепот Скилла: "Забудь, забудь, этого не было, они не умерли и не исчезли, их никогда не было", - холодным ветром задувал мне в лицо. После разговора с остальными он лишил меня воли настолько, что я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме самых простых действий. Отчаянно хотелось завернуться в одеяло у теплого огня и может еще выпить кружку подогретого сидра, чтобы легче заснуть. Сопротивляться этому желанию - все равно что пытаться освободить свои рукава от цепких призрачных пальцев.
Двери моего кабинета слегка покосились, тонкое дерево вокруг защелки было разбито. Я поморщился. Дверь не запиралась, она была просто прикрыта, значит ломали ее не по необходимости, а лишь в порыве бесчеловечного веселья в пылу битвы.
Внутри я впервые осмотрелся. Одинокий тусклый луч зимнего солнца указующим перстом пробивался сквозь неплотно задернутые шторы. Словно разящий клинок, он падал на мой разбитый стол. Я прошел мимо покосившихся, навалившихся одна на другую стоек для свитков. Меч Верити, так долго провисевший над камином, исчез. Ну конечно. Даже самый невежественный вояка способен оценить качество этого оружия. Я почувствовал боль и попытался как можно скорее отстраниться от этой утраты. Меч Верити - не мой ребенок. Просто вещь. Достаточно, что я храню воспоминание о человеке и том дне, когда он вручил мне меч. Фигурка, изображавшая нас с Ночным Волком и Шутом, нетронутой стояла на своем месте на каминной полке. Подарок Шута, перед тем, как он отправился в Клеррес, тот подарок, который заставил его "предать" меня. Невыносимо было видеть его понимающую полуулыбку.
Я не стал смотреть, что еще было разбито или похищено, вернулся к столу, полностью вытащил ящик и достал коробку, надежно спрятанную в глубине. В одном из отделений лежал закрытый пробкой горшочек с эльфовой корой. Вытащив горшочек, я уже собрался спрятать коробку обратно, но вместо этого сунул под мышку, бросив ящик на пол.
По пути обратно в общий зал мне по-прежнему не удавалось сосредоточиться ни на одной мысли. "Забудь, забудь, забудь.", - бормотала песенка. Собравшись с силами, я выставил против нее стену Скилла и тут же ощутил волну паники. Пчелка была похищена, и я понятия не имел, где ее искать. Меня захлестнуло стремление сделать все, что угодно, сделать хоть что-то. Но лучшее, что я мог сделать прямо сейчас, это использовать лекарство, зажатое в руке, и мне стало стыдно. Ведь я почти поддался шепоту, призывающему забыть, забыть. Словно хватаясь за острие клинка, я собрал всю злость и страх и уцепился за них. Почувствуй боль и разожги ярость. А паника Пчелке ничем не поможет...
В зале над каминным огнем кипел чайник, вода бурлила. Персиверанс уныло сидел перед камином, его щеки порозовели, но сжатые губы были белыми от боли. Заварочный чайник и чашки уже стояли на подносе, вместе с ними кто-то прислал с кухни небольшие кексы. "Приятное дополнение", - подумал я безжалостно. Сначала заставить их вспомнить полный ужасов вечер, а потом: "Ах, возьмите пожалуйста кексик, перекусите". Чейд забрал коробку с травами из моих рук, открыл и поморщился, глядя на содержимое. Я не стал извиняться за то, что не удосужился запастись новым сбором. Чейд открыл горшочек и высыпал немного коры себе в ладонь.
- Выглядит старой, - он посмотрел на меня, с видом недовольного учителя.
- Не самая свежая, - подтвердил я, - но работать будет.
- Да, будет.
Он положил щедрую порцию в чайник и протянул его мне. Я снял кипящую воду с огня и залил заварку, тут же поднялся знакомый запах чая из эльфовой коры, и всколыхнул сотни воспоминаний о том, как часто я пил его раньше. Когда-то любая попытка применить Скилл вызывала у меня такую жуткую головную боль, что перед глазами начинали плясать огни, а любой звук вызывал почти агонию. Только после того, как группа Скилла предприняла необдуманную попытку вылечить меня, я смог использовать Скилл почти без боли, но так и не узнал, что стало причиной предшествующих припадков. Было ли это избиение, которому подверг меня мастер Скилла Гален, или магический блок, который он оставил в моем сознании, одурманивший меня и заставивший поверить, что я не имею способностей к Скиллу и ничего не значу в этом мире. До этого лечения чай из эльфовой коры был моим единственным спасением после серьезных упражнений в Скилле.
- Пусть настоится, - посоветовал Чейд, и сознание вернулось к настоящему. Я поставил чайник на поднос, почти в то же мгновение вернулся Фитц Виджилант.
- Я отправил человека и велел взять с собой еще одну лошадь. Так и не смог точно объяснить ему, как добраться до Висельного холма, но думаю, что любой в Дубах-на-Воде сможет указать ему дорогу.
- Отлично, - сказал Чейд, а я кивнул и положил в чашку горсть ивовой коры с щепоткой валерианы. Чейд с любопытством посмотрел на меня, и я указал глазами на мальчишку. Чейд понимающе кивнул, потянулся и добавил в чашку еще валерианы.
- Эта трава тоже выглядит высохшей, - упрекнул он меня. - Тебе надо почаще обновлять запасы.
Наливая кипяток в чашку, я молча кивнул. Как обычно, старик не станет извиняться за то, что сказал раньше, это был его способ вернуть все на свои места. Что ж, меня это устраивало. Поставив чашку на пол рядом с Персиверансом, я сказал:
- Пусть немного настоится, а потом выпей все. Это не слишком приятно, но придется потерпеть.
- Это эльфовая кора? - спросил он с тревогой.
- Нет, это ивовая кора против твоей лихорадки и валериана, чтобы немного ослабить боль. Как твое плечо?
- Дергает, - признался он. - Спина и шея.
- Чай поможет.
Он посмотрел на меня.
- Тот, другой чай, навредит моей маме? Когда она вспомнит?
- Думаю, ей будет тяжело. Но без него она останется одна, до конца своих дней. Она не будет помнить, что твой отец умер, но и не вспомнит, что у нее есть сын.
- У нее есть моя тетя и ее дети. Они живут в Ивах.
- Парень, - вмешался в наш разговор Фитц Виджилант, - я выпью первым, посмотрим, что чай сделает со мной, а потом ты сможешь решить, давать его твоей матери или нет.