Персиверанс внимательно посмотрел на него.
- Спасибо, сир, - сказал он с сомнением.
Лант взглянул на отца:
- Он уже заварился?
- Давай проверим, - тихо ответил Чейд. Налив немного в чашку, он пригляделся, понюхал, а потом долил до краев и протянул Ланту.
- Пей медленно и дай нам знать, если почувствуешь какие-то изменения или начнешь вспоминать тот день.
Лант сел и посмотрел на чашку с чаем. Мы внимательно следили за ним, когда он поднял чашку и сделал глоток.
- Слишком горячий и горький, - поморщился он, но почти сразу глотнул снова и поднял глаза.
- Вы не могли бы не таращиться? - сказал он мне и добавил, - Все так тихо.
Мы с Чейдом переглянулись и сделали вид, что отворачиваемся, однако я украдкой следил за Лантом. Он глубоко вдохнул, будто собирался с силами, а потом выпил все до последней капли. Тут же его лицо перекосилось от боли, и он застыл, вцепившись в чашку и закрыв глаза. Лоб прорезали морщины, и Лант со стоном скорчился:
- О, всемилостивейшая Эда! О нет. О, нет, нет, нет!
Чейд подошел к нему, положил руки на плечи и с нежностью, которую я редко видел в нем, наклонился, мягко уговаривая:
- Дай себе вспомнить. Только так ты сможешь ей помочь. Вспоминай все.
Лант закрыл лицо руками, и я вдруг увидел, как же он молод. Не больше двадцати. И воспитывали его гораздо мягче, чем меня. Драка с головорезами, нанятыми его мачехой, скорее всего стала для него первой в жизни встречей с реальным насилием. Он никогда не поднимал весла на боевой галере, не говоря уже о том, чтобы вонзить топор в живого человека. Чейд говорил мне, что он не способен убить. А я доверил ему жизнь Пчелки. И жизнь Шун.
- Расскажи мне, что произошло, - тихо сказал Чейд.
Я присел на край стола и замер.
Напряженным голосом Лант начал говорить:
- Мы вернулись сюда после того, как Баджерлок вместе с бродягой ушел через Скилл-колонну. Мы с Шун... - его голос дрогнул на ее имени, - и Пчелка. Мы не понимали ничего из того, что произошло в Дубах-на-Воде, ни зачем он убил собаку, а потом купил ее щенков, ни того, почему он сначала зарезал попрошайку, а потом с помощью магии перенес его в Баккип. Мы, то есть Шун и я, довольно сильно злились из-за этого. Сначала он сказал, что я недостаточно компетентен, чтобы учить Пчелку, а потом сбежал, поручив мне заботиться о ней. И леди Шун он тоже оскорбил!
Лант вдруг превратился в мальчишку, который жаловался Чейду на обидчика. Старик вопросительно посмотрел на меня, я ответил ему хмурым взглядом и предложил:
- Расскажи про следующий день.
Под моим взглядом Лант выпрямился.
- Да. Ну, как вы можете представить, слуги и стюард Ревел были очень удивлены, когда хозяин не вернулся домой. Мы с Шун сообщили, что нам поручено пару дней присмотреть за Ивовым Лесом. Несмотря на усталость, мы не ложились в ту ночь, и Шун разработала план развлечений для Зимнего Праздника. Мы засиделись почти до утра и прилегли лишь ненадолго, так что на следующий день встали поздно. Мне стыдно говорить об этом, но я опоздал на встречу со своими учениками в классной комнате. Пчелка была там, усталая, но в целом - в порядке. А Шун в то утро, когда мы расстались, сказала, что поговорит со слугами об украшениях в доме и встретится с музыкантами, которые пришли узнать - не наймут ли их для праздника.
Вдруг он посмотрел на Чейда:
- Ты недавно сказал, что моя сестра была похищена, - пару секунд я наблюдал, как к нему приходит осознание. - Шун моя сестра? По настоящему? По крови?
- Вы оба мои дети. Оба Фаллстары, - заверил его Чейд.
Мог ли Чейд не заметить отчаяния, исказившего черты лица Ланта? Я задумался о том, что же произошло между ними тем вечером, когда они так долго не ложились? И решил, что не хочу об этом знать.
- Продолжай, - напомнил ему Чейд. Писарь прикрыл рукой рот, а когда убрал, я увидел что губы его тряслись. Он попытался собраться с духом, сел прямее и вздрогнул из-за своей раны. Чейд посмотрел на меня:
- Валериана и ивовая кора.
Я взял кружку Ланта, и продолжая слушать, приготовил нужный чай.
- Я только рассадил своих учеников, когда послышался шум. Я не испугался, просто удивился. Подумал, что это какая-то перебранка с битьем посуды, между слугами. Велел ученикам оставаться на своих местах и продолжать занятия, а сам вышел в коридор. Я скоро понял, что шум раздается от главного входа, а не из кухни. Услышав громкий голос Ревела, поспешил в сторону беспорядков и увидел Ревела и двух мальчишек. Они пытались удержать дверь закрытой, но кто-то ломился внутрь и кричал. Я подумал, что наверное за дверью пьяные работники, а потом кто-то просунул через щель в двери клинок и поранил руку одному из парней. Я закричал Ревелу, чтобы он держал дверь, пока я не приведу помощь. Побежал искать меч, крича слугам, чтобы они предупредили Шун и вооружились. Я взял старый меч, который был здесь, над камином, и побежал назад, - он облизал губы и замолчал. Взгляд стал отстраненным, Лант глубоко задышал.
- Фитц, - тихо сказал Чейд. - Может добавить в чай еще эльфовой коры?
Прежде чем я успел пошевелиться, Персиверанс вскочил на ноги. Он поднес Ланту чайник, забрал его чашку и добавил в нее настой эльфовой коры, однако Лант даже не шевельнулся. Чейд тихо сказал, наклонившись к нему:
- Сын, возьми кружку, выпей.
Я почувствовал странный укол. Это что, ревность?...
Лант послушно выпил чай, на этот раз выражение его лица почти не изменилось, когда он отставил чашку.
- Я никогда не был бойцом, вы это знаете, вы оба это знаете! - его признание скорее звучало как обвинение. А потом его голос дрогнул. - Просто не боец. Дружеская потасовка на учебных клинках в солнечный день, с приятелем, с которым потом сравниваешь синяки, это одно. Но когда я вернулся обратно ко входу, дверь уже поддалась. Я увидел, как Ревел покачнулся, схватившись за живот, один из ребят лежал на полу, в луже собственной крови. Второй парень пытался сдержать их своим ножом. Человек за дверью рассмеялся и отрубил ему голову. А потом в холле остался только я, сначала против одного из них, потом против трех, а потом кажется было уже шестеро. Я пытался драться. Правда пытался. Я звал на помощь и пытался сопротивляться, но это не было честным поединком один на один. Не было никаких правил. Я дрался с одним, а тут наступал второй. Сам я выстоял, но холл широкий, захватчики просто обходили нас, и я слышал, как они бегут по коридору за моей спиной. Я слышал крики и треск ломающихся дверей. А человек напротив меня вдруг рассмеялся, - он неожиданно потупился.
Я рискнул сделать предположение:
- Человек за твоей спиной оглушил тебя? Ты лишился чувств?
- Нет, никто меня не трогал. Я просто бросил свой меч. А двое, с которыми я сражался, стояли напротив и смеялись надо мной. Один грубо толкнул меня, когда проходил мимо, а мне было все равно. И я вышел на улицу и встал напротив особняка. И до сих пор не понимаю - почему.
Внушение Скиллом? - легко коснулась меня мысль Чейда.
Я кивнул, неспособный ни на что большее. Чтобы связаться с ним Скиллом, мне пришлось бы опустить защитные стены и впустить этот туман: "Забудь, забудь, забудь." Я не могу позволить себе забыть.
- Не беспокойся о том, чего ты не знаешь, - мягко предложил я. - Очевидно, что здесь поработала магия. Ты не мог противостоять ей. Просто расскажи, что знаешь.
- Да, - безвольно сказал он. Но голова его отрицательно покачивалась.
- Хочешь еще эльфовой коры? - спросил Чейд.
- Нет, я помню, что случилось в тот день и в последующие. Я не понимаю этого, но помню. Мне просто стыдно говорить об этом вслух.
- Лант, и Фитц, и я пережили свою долю поражений. Нас жгли, травили, били. И да, нас атаковали Скиллом, делали из нас дураков, заставляли делать вещи, которых мы стыдимся. Не важно, что ты сделал или не сделал, мы не станем думать о тебе хуже. Твои руки были связаны, пусть и не было веревки, которую ты мог бы увидеть. Если мы собираемся спасти твою сестру и маленькую Пчелку, тебе придется отставить твою гордость и просто рассказать все, что знаешь.
Голос Чейда звучал мягко и успокаивающе. Это был голос отца. Кто-то циничный внутри поинтересовался - а был ли он когда-нибудь таким всепрощающим со мной, но я заткнул его.
Ланту понадобилось какое-то время. Он покачался на своем стуле, откашлялся, собираясь с силами. А когда наконец-то заговорил, его голос был выше и суше.
- Я стоял снаружи, на снегу, вместе с остальными. Люди выходили из особняка и останавливались рядом со мной. Там было несколько верховых, но мне не казалось, что они удерживают меня. Я боялся их, но больше всего я боялся сделать что-то еще, кроме как стоять там, вместе с остальными, на снегу. Нет, не боялся и не то чтобы не хотел. Скорее, просто мне казалось - то, что я делаю, это все, на что я способен. Все были там, и одинаково топтались на месте. Многие дрожали и плакали, но никто ни с кем не разговаривал. Никто не сопротивлялся. Даже раненые, они просто стояли и истекали кровью, - он замолчал, мыслями снова возвращаясь в прошлое.
В дверь постучал Булен.
- Сир, мне жаль вас разочаровывать. Я был в коттеджах, где живут конюшие. Никто из них ничего не помнит о парне по имени Персиверанс и никто не признает себя его родственником.
Я почувствовал себя глупо и взглянул на мальчика. Его глаза потемнели от горя, когда он тихо проговорил:
- Это третий дом, там защитный амулет над дверью, на удачу. И мой дед сделал дверной молоток из подковы. Мою мать зовут Дилиджент.
Булен покивал. Я решил изменить указания:
- Вообще не упоминай ее сына. Скажи, что мы хотим видеть ее, чтобы узнать, сможет ли она взять на себя дополнительную работу по кухне.
- Ой, это ей понравится, - тихо сказал Персиверанс. - Она все просила папу построить ей печку на заднем дворе, чтобы она могла печь в любое время.
- Хорошо, сир. А еще стюард Диксон говорит, что гвардейцы едят все, что видят. Поскольку наши кладовые не слишком хорошо укомплектованы в этом году...