Молли кивнула. Она вытащила нож и встала между своим ребенком и опасностью.
Баррич стоял сбоку у двери. Казалось, прошла целая ночь, пока они молча ждали нападения.
Засов был на месте, но это не имело значения. Слишком старой была дверная рама. Баррич позволил им дважды ударить в дверь и, как только она начала поддаваться, отодвинул засов, так что дверь широко распахнулась при следующем ударе. Двое спотыкаясь влетели внутрь, удивленные неожиданной удачей. Один упал, второй упал тоже, и Баррич проткнул мечом обоих, прежде чем в дверях появился третий.
Третий был крупным человеком с рыжими волосами и бородой. Он с ревом ворвался в комнату, ступая прямо по двум раненым, извивавшимся под его сапогами. У него был длинный меч, прекрасное оружие. Благодаря своему росту и длине клинка он мог достать мечом вдвое дальше, чем Баррич. Толстый человек за его спиной заорал:
— Именем короля! Мы пришли за шлюхой бастарда-колдуна! Опусти меч и отойди в сторону.
Было бы разумнее с его стороны не раздувать и без того неистовую ярость Баррича. Почти без усилий Баррич опустил клинок, чтобы прикончить одного из лежавших на полу, а потом вонзил его в рыжебородого стражника. Рыжебородый отступил, пытаясь использовать преимущества своего клинка. Барричу оставалось только последовать за ним, потому что, если бы стражнику удалось сделать полный замах, Барричу пришлось бы плохо. Толстый человек и женщина немедленно ворвались в комнату. Баррич даже не взглянул на них.
— Молли! Что я тебе говорил!
Молли была уже у окна с Неттл на руках. Девочка заплакала от страха. Молли вскочила на стул, распахнула ставни и высунула из окна одну ногу. Баррич боролся с рыжебородым, когда женщина бросилась вперед и вонзила нож ему в бедро. Он хрипло вскрикнул и парировал очередной удар длинного клинка. Когда Молли перекинула через подоконник вторую ногу и попыталась спрыгнуть, толстый человек рванулся к ней и выхватил Неттл у нее из рук. Я услышал крик Молли, полный ужаса и ярости. Потом она исчезла в темноте за окном. Потрясение. Я чувствовал потрясение Баррича так же ясно, как свое собственное. Женщина подняла свой нож, чтобы нанести еще один удар. Он резко повернулся, ударил ее в грудь и снова повернулся к рыжебородому. Рыжебородый отступил. Толстый человек сказал:
— Ребенок у меня. Брось меч, или он умрет здесь и сейчас, — он взглянул на держащуюся за грудь женщину. — Беги за шлюхой! Живо!
Она бросила злобный взгляд, но, не проронив ни слова, выполнила приказание. Баррич даже не смотрел ей вслед. Он видел только кричащую девочку в руках толстяка. Рыжебородый усмехнулся, когда клинок Баррича упал на пол.
— Почему? — сосредоточенно спросил Баррич. — Что мы такого сделали? Почему вы нападаете на нас и угрожаете убить мою дочь?
Толстый человек посмотрел на покрасневшее от крика личико ребенка.
— Она не твоя, — усмехнулся он. — Это отродье ублюдка-колдуна. У нас достоверные источники.
Он высоко поднял Неттл, как будто собирался швырнуть ее на пол. Он смотрел на Баррича. Баррич издал невнятный звук, полуяростный-полумолящий. У дверей раненый застонал и попытался сесть.
— Она просто младенец, — хрипло сказал Баррич. Как свою собственную, я ощущал теплую кровь, бегущую по спине и бедру Баррича. — Вы ошиблись. Говорю вам, это моя дочь, и она ничем не угрожает вашему королю. Пожалуйста. У меня есть золото. Только отпустите нас.
Баррич, который дрался бы в любой ситуации до смерти, бросил свой меч и умолял ради моего ребенка. Рыжебородый разразился хохотом, но Баррич даже не оглянулся на него. Все еще смеясь, стражник подошел к столу и зажег свечи. Он поднял подсвечник, чтобы оглядеть разгромленную комнату. Баррич не мог отвести глаз от Неттл.
— Она моя, — сказал он тихо, почти с отчаянием.
— Прекрати врать, — с отвращением процедил толстый. — Она дочь бастарда-колдуна. Такая же смуглая, как он.
— Верно, так и есть.
Все головы повернулись к двери. Там стояла Молли, очень бледная. Она тяжело дышала. Ее правая рука была в крови. Она прижимала к груди большой деревянный ящик. Зловещее жужжание доносилось оттуда.
— Сука, которую вы послали за мной, мертва, — хрипло сказала Молли. — И вы тоже умрете, если не бросите оружие и не освободите моего мужа и ребенка.
Толстяк недоверчиво усмехнулся. Рыжебородый поднял меч.
Голос ее почти незаметно дрожал, когда она добавила:
— Ребенок, конечно, наделен Уитом. Я тоже. Мои пчелы не сделают вам ничего худого. Но если вы причините хоть какой-нибудь вред одному из нас, они поднимутся, последуют за вами и не дадут вам пощады. Вы умрете от миллиона горящих укусов. Думаете, будет какой-то прок в ваших мечах против моего пчелиного Уита?
Она переводила взгляд с одного лица на другое, глаза ее сверкали яростью и угрозой. Она прижимала к груди тяжелый деревянный улей. Одна пчела вылетела оттуда и с сердитым жужжанием сновала по комнате. Не сводя с нее глаз, рыжебородый воскликнул:
— Я этому не верю!
Глаза Баррича отмеряли расстояние до лежащего на полу меча, а Молли спросила тихо, почти застенчиво:
— Не веришь?
Она странно улыбнулась и поставила улей на пол. Она смело встретила взгляд рыжебородого, подняла крышку улья и сунула руку внутрь. Толстый человек громко охнул, когда Молли снова подняла ее, покрытую рукавицей движущихся пчел. Она закрыла крышку улья и встала. Потом посмотрела вниз, на пчел, покрывавших ее руку, и тихо сказала:
— Вон тот, с рыжей бородой, мои маленькие. — Она протянула руку, как бы указывая пчелам путь.
Через мгновение пчелы полетели. Они не колеблясь выбрали рыжебородого. Он вскрикнул, когда одна за другой они пролетали мимо него и возвращались, делая круги.
— Отзови их или мы убьем ребенка! — внезапно закричал стражник, безуспешно отмахиваясь от пчел канделябром.
Молли быстро наклонилась и подняла улей.
— Вы все равно ее убьете! — закричала она, и при этих словах голос ее дрогнул. Она тряхнула улей, и возбужденное жужжание превратилось в рев. — Они хотят убить моего ребенка, мои маленькие! Когда я освобожу вас, отомстите за нас!
Она подняла улей еще выше, готовясь бросить его на пол. Раненый человек у ее ног громко застонал.
— Стой! — закричал толстяк. — Я отдам тебе ребенка!
Молли застыла. Все видели, что она не сможет долго выдерживать вес улья. Голос ее был напряженным, и она спокойно приказала:
— Дайте ребенка моему мужу. Пусть они оба подойдут ко мне. Иначе вы все умрете скорой и мучительной смертью.
Толстый человек неуверенно посмотрел на рыжебородого. Сжимая в одной руке меч, а в другой канделябр, стражник отошел от стола, но пчелы с угрожающим жужжанием последовали за ним. Все его усилия прихлопнуть хотя бы одну, казалось, только больше раздражали их.
— Король Регал убьет нас, если мы не выполним его приказ!
— Ну что ж, тогда пусть вас убьют мои пчелы, — предложила Молли. — Там сотни пчел, — добавила она тихо. Голос ее был почти нежным, когда она продолжила: — Они заберутся вам под рубашки и в штаны. Они вцепятся в ваши волосы и будут кусать вас. Они забьются вам в уши и ноздри. А когда вы начнете кричать, они влетят вам в рот, дюжины жужжащих мохнатых тел, и начнут жалить ваш язык, и будут делать это, пока он не распухнет так, что уже не будет помещаться во рту. Вы задохнетесь.
Казалось, ее угрозы заставили их сделать выбор. Толстый человек прошел через всю комнату к Барричу и сунул ему в руки все еще кричащего младенца. Рыжебородый с яростью посмотрел на него, но ничего не сказал. Баррич взял Неттл и не упустил возможности нагнуться и поднять свой меч. Молли смотрела на рыжебородого.
— Ты. Встань поближе к своему дружку. Баррич, вынеси Неттл. Отнеси ее туда, где мы вчера собирали мяту. Если они вынудят меня действовать, я не хочу, чтобы она это видела. Это может заставить ее начать бояться пчел, наших верных слуг.
Баррич подчинился. Из всего, чему я был свидетелем в эту ночь, это показалось мне самым поразительным. Когда он вышел, Молли медленно попятилась к двери.
— Не ходите за мной, — предупредила она. — Мои пчелы будут охранять меня и за дверью.
Она в последний раз тряхнула улей. Ревущее жужжание усилилось, и еще несколько пчел вылетело в комнату. Толстяк застыл в ужасе, а рыжебородый поднял меч, словно это могло его защитить. Человек на полу издал нечленораздельный вопль и пополз в сторону, когда Молли двинулась к двери. Она закрыла за собой дверь, потом прислонила к ней улей. Она сняла с него крышку и пинком опрокинула улей, прежде чем бежать в ночь.
— Баррич! — тихо позвала она. — Я иду.
Она пошла не к дороге, а к лесу. Она ни разу не оглянулась.
— Уходи, Фитц, — это был не Скилл, а тихий голос Верити, прямо у меня над ухом. — Ты видел, что они в безопасности. Не смотри больше, чтобы другие не смогли посмотреть твоими глазами и узнать, куда они идут. Лучше тебе самому этого не знать. Уходи.
Я открыл глаза в сумраке палатки. Рядом со мной сидел не только Верити, но и Кеттл. Губы Кеттл были недовольно поджаты. Лицо Верити было строгим, но в нем я видел понимание. Он заговорил, прежде чем я успел открыть рот:
— Если бы ты искал их, я бы очень на тебя рассердился. А так я просто скажу тебе: лучше тебе ничего о них не знать. Совсем ничего. Послушайся ты меня, когда я посоветовал тебе это в первый раз, никому из них не угрожала бы такая опасность, как сегодня.
— Вы оба смотрели? — тихо спросил я. Я был тронут. Они так беспокоились о моем ребенке!
— Она и моя наследница тоже, — безжалостно заметил Верити. — Думаешь, я мог бы просто стоять и смотреть, если бы они причинили ей какой-то вред? — Он покачал головой. — Держись от них подальше, Фитц. Ради всех нас. Ты понимаешь?
Я кивнул. Его слова не могли огорчить меня. Я уже и сам решил, что лучше мне не знать, куда Молли и Баррич унесли Неттл. Но не потому, что она была наследницей Верити.
Кеттл и Верити встали и покинули палатку. Я упал на постель. Шут, приподнявшийся было на локте, тоже улегся.