е.
Добычей здесь и не пахнет, уныло подтвердил Ночной Волк. Придется побегать сегодня ночью, чтобы раздобыть себе немного свежего мяса.
Можешь идти прямо сейчас, предложил я.
Я боюсь оставлять тебя одного на этой дороге, строго сообщил он.
Что мне может повредить? Кеттл тут, рядом со мной, так что я не буду один.
Она ничем не лучше тебя, упрямо настаивал Ночной Волк. Но, несмотря на все мои вопросы, он так и не объяснил мне, что имел в виду.
Но по мере того, как день переходил в вечер, я сам начал кое-что замечать. Снова и снова я обнаруживал, что мое сознание погрузилось в яркие сны наяву, в столь глубокую задумчивость, что, выходя из нее, я чувствовал себя внезапно разбуженным. Как большинство снов, они лопались словно пузыри, и я никак не мог вспомнить, о чем думал. Пейшенс, отдающая военные приказы, словно королева Шести Герцогств. Баррич, купающий ребенка и тихонько напевающий при этом. Два человека, которых я не знал, укладывающие обугленные камни, видимо восстанавливая дом. Все эти бессмысленные яркие видения казались такими жизненными, что я сам почти верил им. Простота движения по дороге, которая вначале казалась такой приятной, теперь стала чересчур быстрой, как будто течение подхватило меня и несло помимо моей собственной воли. Однако на самом деле я, наверное, шел не очень быстро, потому что всю вторую половину дня Кеттл шагала рядом со мной, выдерживая мой темп. Она часто прерывала мои размышления, чтобы задать какой-нибудь простой вопрос, привлечь мое внимание к пролетевшей над нами птице или поинтересоваться, не тревожит ли меня рана в спине. Я пытался отвечать, но через несколько мгновений уже не мог вспомнить, о чем мы говорили. Кеттл смотрела на меня с недовольством, и я понимал — она сердится на меня за то, что я так плохо соображаю, но сделать ничего не мог. Мы прошли мимо упавшего ствола, лежавшего поперек дороги. В нем было что-то странное, и я хотел сказать об этом Кеттл, но мысль ускользнула, прежде чем я успел оформить ее. Я так погрузился в себя, что даже вздрогнул, когда шут окликнул меня. Я поглядел вперед, но не увидел даже джеппов. Потом он снова закричал:
— Фитц Чивэл! — и я обернулся.
Чтобы обнаружить, что обогнал не только шута, но и весь отряд. Кеттл рядом со мной пробормотала что-то себе под нос и пошла обратно.
Остальные остановились и уже разгружали джеппов.
— Но вы ведь не собираетесь ставить палатку посреди дороги? — в тревоге спросила Кеттл.
Старлинг и шут подняли глаза от кожаной палатки, которую они раскладывали на дороге.
— Боитесь, что нас раздавит какая-нибудь повозка или сметет толпа? — саркастически спросил шут.
— Она гладкая и ровная. Прошлой ночью мне пришлось спать не то на корне, не то на булыжнике, — добавила Старлинг.
Кеттл пропустила это мимо ушей и обратилась к Кетриккен:
— Нас увидит любой проходящий по этой дороге в любом направлении. Думаю, нам лучше передвинуть лагерь и остановиться под деревьями.
Кетриккен огляделась.
— Уже почти стемнело, Кеттл. И вряд ли нам нужно так уж сильно опасаться погони. Я думаю…
Я вздрогнул, когда шут взял меня за руку и повел к краю дороги.
— Лезь, — сказал он грубовато, когда мы дошли до него.
Так я и сделал, и карабкался, пока снова не оказался на лесном мху. Я остановился и зевнул. В ушах у меня звенело. Я взглянул вниз на дорогу, где Кетриккен и Старлинг складывали покрывавшие палатку шкуры. Кеттл уже тащила с дороги связку шестов.
— Так мы решили не разбивать лагерь на дороге? — тупо спросил я.
— С тобой все в порядке? — встревоженно спросил меня шут.
— Конечно. Моя спина сегодня ничуть не хуже, чем обычно, — добавил я, думая, что он спрашивает об этом.
— Ты стоял там, уставившись на дорогу, и ни на кого не обращал внимания. Кеттл сказала, что так ты себя вел большую часть дня.
— Я немного запутался, — признался я. Я стянул рукавицу и коснулся своего лица. — Вряд ли у меня жар. Но это было похоже на… на яркие видения и мысли, которые приходят в лихорадке.
— Кеттл говорит, что, по ее мнению, дело в дороге. Она говорит, что ты назвал ее обработанной Силой.
— Она сказала, что я назвал? Нет. Я думал, это она так сказала, когда мы подошли к дороге. Что это обработано Силой.
— Что значит «обработано Силой»? — спросил меня шут.
— Значит, что форму дороге придали Силой, — ответил я и добавил: — Так я думаю. Никогда не слышал о том, чтобы Силу использовали таким образом.
Я с интересом посмотрел на дорогу. Она ровно текла через лес, как чистая белая лента, теряясь вдали. Это притягивало взгляд, и я почти видел, что лежит за следующим поворотом на поросшем лесом склоне горы.
— Фитц!
Я рывком обернулся к шуту и с раздражением спросил:
— Что?
Он дрожал.
— Просто ты стоишь, уставившись на дорогу, с того момента, как я оставил тебя. Я думал, ты пошел за хворостом, потом поднимаю глаза и вижу: ты так и стоишь здесь. Что случилось?
Я закрыл и снова открыл глаза. Я гулял по городу, смотрел на горы ярких красных и желтых фруктов на рыночных прилавках… Но видение тут же пропало, оставив в сознании только призрак цвета и запаха.
— Не знаю. Может быть, у меня жар. Или я просто очень устал. Пойду соберу дров.
— Я с тобой, — объявил шут.
У моего колена Ночной Волк тревожно заскулил. Я взглянул на него.
— Что случилось? — спросил я его вслух.
Он посмотрел на меня, шерсть у него между глазами от волнения встала дыбом.
Казалось, что ты не слышишь меня. И твои мысли были… не мысли.
Со мной все будет в порядке. Шут со мной. Ступай охотиться. Я чувствую твой голод.
А я твой, угрожающе ответил он.
Ночной Волк убежал, но неохотно. Я пошел за шутом в лес, но оказался не способен ни на что, кроме того, чтобы брать у него хворост, который он собирал и протягивал мне. Я чувствовал себя не до конца проснувшимся.
— Тебе когда-нибудь случалось заниматься чем-нибудь потрясающе интересным, а потом внезапно поднять глаза и обнаружить, что прошли часы с тех пор, как ты сел за работу? Вот так я себя и чувствую.
Шут протянул мне очередную ветку.
— Ты меня пугаешь, — тихо сообщил он. — Ты говоришь совсем как король Шрюд в те дни, когда он слабел.
— Но ведь его одурманили, чтобы снять боль, — объяснил я. — А у меня ее нет.
— Это-то и страшно, — сказал он.
Мы вместе вернулись в лагерь. Мы делали все так медленно, что Кеттл и Старлинг сами собрали немного хвороста и уже разожгли небольшой костер. Его свет освещал куполообразный шатер и людей, двигающихся вокруг него. Джеппы сбились в кучу и паслись. Пока мы складывали дрова у костра, чтобы их можно было использовать позже. Кеттл оторвалась от стряпни.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— Как будто получше, — сказал я ей.
Я огляделся в поисках чего-нибудь, что надо было сделать, но лагерь разбили без меня. Кетриккен была в палатке и при свете свечи изучала карту. Кеттл помешивала кашу, а шут и Старлинг, как ни странно, тихо беседовали друг с другом. Я стоял неподвижно, пытаясь вспомнить что-то, что я собирался сделать, но так и не доделал. Дорога. Я хотел еще раз взглянуть на дорогу. Я повернулся и пошел к ней.
— Фитц Чивэл!
Я обернулся, пораженный резкостью голоса Кеттл.
— Что такое?
— Куда ты идешь? — спросила она, потом помолчала, как бы удивленная собственным вопросом. — То есть… где Ночной Волк? Что-то я его не вижу.
— Он пошел охотиться. Скоро придет. — Я снова двинулся к дороге.
— Обычно к этому времени он уже убивает свою добычу и возвращается, — продолжала Кеттл.
Я остановился.
— Он сказал, что вблизи этой дороги добычи никакой нет, так что ему придется отойти подальше. — Я повернулся.
— Вот что, тут есть что-то странное, — настаивала она. — На дороге нет человеческих следов. И все же животные избегают ее. Разве дичь не выбирает более простые пути?
— Некоторые животные. Другие предпочитают прятаться, — крикнул я, отходя все дальше.
— Иди и придержи его, девушка, — резко приказала кому-то Кеттл.
— Фитц! — услышал я крик Старлинг, но в этот миг шут догнал меня и взял за руку.
— Пойдем в палатку, — уговаривал он и тянул мою руку.
— Я просто хотел взглянуть на дорогу.
— Сейчас темно. Ты ничего не увидишь. Подожди завтрашнего утра, когда мы снова пойдем по ней. А теперь давай вернемся в палатку.
Я пошел за ним, но сказал раздраженно:
— Если кто и ведет себя странно, то это ты, шут.
— Ты бы так не говорил, если бы видел свое лицо несколько минут назад.
В этот вечер мы ели то же, что и каждый день с тех пор, как вышли из Джампи.
Густая овсянка с кусочками сушеных яблок, немного вяленого мяса и чай. Это было сытно, но не особенно вкусно и не могло отвлечь меня от того, с каким вниманием окружающие наблюдали за мной. В конце концов я отставил кружку с чаем и спросил:
— Что?
Сначала все молчали. Потом Кетриккен прямо сказала:
— Фитц, сегодня ночью ты дежурить не будешь. Я хочу, чтобы ты остался в палатке и поспал.
— Я в полном порядке, я могу дежурить, — начал я возражать, но королева приказала мне:
— Я сказала, сегодня ты останешься в палатке.
Несколько мгновений я сражался со своим языком. Потом опустил голову.
— Как прикажете. Может быть, я действительно устал.
— Нет. Это нечто большее, Фитц Чивэл. Ты почти ничего не ел, и, если кто-нибудь из нас не вынуждает тебя говорить, ты ничего не делаешь и только смотришь в пространство. Что с тобой?
Я пытался найти ответ на прямой вопрос Кетриккен.
— Я не знаю. Точно не знаю. На самом деле это трудно объяснить.
Единственным звуком в палатке было тихое потрескивание огня. Все взгляды были устремлены на меня.
— Когда человека учат Силе, — продолжал я медленнее, — его предостерегают, объясняя, что магия представляет опасность для него. Если человек использует эту магию, чтобы что-нибудь сделать, он должен сосредоточить все внимание на своей цели и не отвлекаться на притяжение Силы. Если наделенный Силой перестанет быть сосредоточенным и отдастся ей, он может полностью затеряться в ее потоке. Раствориться.