Они остаются здесь всю ночь, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к тишине. В какой–то момент они слышат крики, но эти крики исходят издалека и невозможно точно определить откуда именно. Они по очереди караулят. Они ждут, что их обнаружат.
Правда, когда наступает утро, они все еще живы. Симралин выходит из укрытия, чтобы быстро оглядеться, и тут же возвращается обратно. Из нескольких мест на западе, ближе к горам, поднимается дым. Ощущается запах сожженной плоти. Крылатые существа патрулируют небо по одному или по два, во всех направлениях, даже на востоке. Они должны оставаться здесь, пока снова не стемнеет.
Они проводят день несчастными. Солнце палит по пустой земле и превращает ее в раскаленную печь. Воздух настолько удушающе горячий и запыленный, что они давятся, когда им дышат. У них почти ничего нет из еды и питья, но они делятся всем, что имеют. Симралин знает, где найти воду дальше на севере, но это долгий путь. Также она знает, где они смогут найти другие воздушные шары, которые Следопыты спрятали по всей Цинтре и на севере. Но шар медленныйи неповоротливый и он не выстоит против тех крылатых существ, если они егообнаружат.
Она говорит остальным, что приняла решение. Когда опустится ночь, они должны покинуть свое укрытие. Если они останутся, то рискуют быть обнаруженными. Прятаться больше не вариант. Выродки активно охотятся на них, используя крылатых существ для их выслеживания. Хуже того, у них почти не осталось ни еды, ни воды, а кольцо хищников сужается. Они не могут рисковать, оставаясь здесь. Их выбор прост: они могут попытаться добраться до воды или добраться до воздушного шара.
Ее спутники выбирают шар. Все, что быстро унесет их из Цинтры.
Когда темнеет, она ведет остальных из укрытия на равнины. Небо чистое и усыпано звездами, но луна низко висит над горизонтом, уменьшенная до узенького серебряного серпа. Шар находится примерно в трех днях пути, если у них не будет препятствий. Она выбирает дорогу, которая ведет на восток через пустынное плато и подальше от больших отрядов охотников на них. Летающие существа, если заметят их, не смогут сразу же привести выродков. Но она также понимает, что если их заметят, это будет, вероятно, их концом. Как только их увидят, они смогут следить за ними с воздуха, пока не прибудет подмога, независимо от того, сколько времени на это потребуется.
Они идут все вместе всю ночь. Она часто их останавливает, чтобы проверить, есть ли летающие существа, но не видит никаких признаков их. В потемневшем небе ничего не движется. На окружающей их местности ничего не движется. Они одни со своими мыслями и друг с другом.
Однако, она не чувствует себя уютно от того, что они настолько вне опасности.
И она задумывается о своих товарищах, тех, с кем они разделились, кто ушел другими путями, в другие места.
Они находят новое укрытие, когда приближается рассвет и прячутся там весь день. У них нет ни еды, ни питья. Жара нестерпимая, а жажда мучает их. Они сидят, ожидая, когда пройдет день, несчастные и отчаявшиеся. Чтобы добраться до шара, потребуется еще два дня, а они уже слабы и истощены. Весьма сомнительно, если они будут в состоянии завершить свой поход.
В полдень Симралин выходит наружу осмотреться. Небо чистое, земля безжизненная. Никаких признаков крылатых охотников. Она придумывает новый план действий. Эта страна ей знакома. Она решает покинуть остальных на довольно долгое время, чтобы найти воду. Если ей повезет, она также вернется с едой.
Наибольшая опасность состоит в том, сможет ли она найти путь обратно. Но она опытный Следопыт и уверена, что справится.
— Прячьтесь здесь весь день, — говорит она им. — Я вернусь до темноты с тем, что смогу найти.
Она полна решимости не возвращаться, по крайней мере, без воды, чтобы им напиться. Она идет по жаре одна, одинокая фигура на неменяющемся ландшафте.
Она часто осматривает землю и небо насчет погони, но ничего не видит. У нее есть компас, чтобы отмечать свой путь, и она отмеряет расстояние между переменами курса. Это бесконечный, утомительный процесс, но она тщательно все отслеживает, понимая, что если она потеряется, то никогда не найдет дорогу обратно к ним.
Она находит воду во второй половине дня в глубоком овраге с крутыми стенами, образованными горными породами, который казался неуместным в такой пустыне. Но вода хорошая, она наполняет контейнеры, которые несет, после того, как сама утоляет жажду, и отправляется в обратный путь.
Чтобы вернуться, она тратит весь остаток дня. Когда она возвращается, наступают сумерки, тени удлиняются и расслаиваются. Она торопилась, но это было не нужно. Ее спутники мертвы. Они лежат разбросанными по всему пространству, где они прятались, разорванные на части тем, кто их обнаружил.
Следы чего–то огромного видны на участках мягкой земли. Эти следы оставили не демоны, и не выродки. Это что–то совершенно другое, пустынный охотник, бродящий в поисках пищи, по всей вероятности зверь–мутант, рожденный изменениями, вызванными людьми. Некоторые куски убитых эльфов отсутствуют; части их были съедены.
От тела Ченовин почти ничего не остается. Как явствует из отметок на камнях, большую часть его утащили.
Она чувствует, как разрывается ее сердце, и на какой–то момент она думает просто сидеть здесь и дожидаться неизбежного. Она собирается умереть и понимает это. Все эльфы собираются умереть. Но этот момент проходит, а ее отчаяние отступает. Она не сдастся. Она найдет способ, остаться в живых.
Она выскальзывает из этого места, где лежат безжизненные тела ее спутников, и отправляется в путь. Она идет всю ночь по мелким и крупным камням, и к утру, когда она больше не увидела крылатых существ, она понимает, что с ней все будет в порядке.
Подождав, пока не убедился, что она закончила, не отрывая взгляда от лежащей впереди земли, он сказал:
— Скрэйлы.
Она посмотрела на него:
— Что?
— Вот как они называются. Крылатые существа. Скрэйлы.
Она кивнула без комментариев. Некоторое время они ехали молча, и он продолжал думать, что она еще расскажет о том, что случилось. Потому что кое–что важное пропало из ее объяснения, и это беспокоило его.
Наконец, он больше не смог не заговорить об этом:
— Почему ты не использовала Эльфийские камни? — спросил он.
Ее лицо окаменело:
— Я не смогла.
— Ты не смогла?
Внезапно в ее глазах появились слезы. Она рассеянно махнула рукой:
— Я не смогла заставить их откликнуться. Не знаю, почему. Я наблюдала, как Кирисин это делает. Я видела, что он делал. После мы говорили об этом, и я поняла, что было нужно. Поэтому я знала, что надо делать.
Она резко выдохнула.
— Однако я не смогла призвать магию. Я старалась, делала все, что нужно, чтобы вызвать ее. Я держала Эльфийские камни в своей руке и умоляла магию мне помочь. Я сражалась за свою жизнь, за жизни остальных, и я молила эти Камни сделать что–нибудь. Но вообще не было никакого отклика. А потом уже не было и времени. Я засунула Эльфийские камни обратно в карман и положилась на то, что знала лучше, даже не вспоминая о них.
Она вытерла глаза, но это не помогло. Он никогда не видел, как она плачет. Она всегда сдерживалась, все держала под контролем. Казалось, как будто силы, чтобы сдержаться, просто покинули ее. Он не знал, что делать.
— Это не твоя вина, — сказал он.
— Конечно же моя.
— Я бы сделал то же самое, что и ты, — наконец сказал он.
Ее смех был резким и горьким.
— Ты нет. Ты бы нашел способ. Ты бы заставил магию повиноваться тебе. Ты знаешь, как это сделать. Я должна найти способ.
— Ты этого знать не можешь. Ты пробовала впервые. Наверное, пытаясь использовать их в пылу сражения, просила слишком многого. Даже Кирисин не просил сделать это.
Наконец она перестала плакать, снова вытерла лицо и посмотрела на него.
— Я стараюсь простить себя. Я говорила себе, что использование магии просто притягивало демонов. Именно так и случилось, когда Кирисин использовал эти Камни: они привели к нам демонов. Они могли ощущать их. — Она покачала головой. — Но это лишь предлог. Я не знаю, как они срабатывают. Думаю, я просто ищу способ соскочить с крючка.
— Кажется, это не сработает, — сказал он. Он быстро улыбнулся ей. — Ты не можешь предугадать. Ты делаешь все, что можешь, и уходишь. Если ты попытаешься переосмыслить то, что ты должна сделать или могла сделать, ты сведешь себя с ума.
Она кивнула, снова глядя куда–то вдаль.
— Я не могу ничего поделать. Они все мертвы. Все. Никто не выжил, кроме меня. — Она быстро взглянула на него. — Или нет?
— Нет. Ты единственная. Может быть, позже появятся и остальные. — Он снова улыбнулся. — Я просто рад видеть тебя.
На этот раз она улыбнулась в ответ:
— На самом деле я не думала, что найду тебя.
Ее лицо было изможденным и испачканным, но он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки.
— Ты говоришь так, будто искала меня, — он смотрел в ее голубые глаза, поражаясь тому, что увидел там. — Ты ведь искала, да?
Она коснулась его в ответ:
— А ты как думаешь?
Это был вопрос, который не требовал ответа.
В нескольких милях от Логана и Симралин, Каталия сидела на корточках в кузове грузовика, перевозившего палатки и кухонные принадлежности, держа в руках Крольчиху.
Грузовик качался и подпрыгивал на неровной поверхности, вызывая шумный грохот металлических инструментов и приборов, сложенных в деревянных ящиках. День был жарким и безветренным, но она нашла небольшую тень от груды парусины, куда солнце не проникало, а проходящий воздух охлаждал ее нагретое лицо.
Прошло два часа, как она уехала от Логана Тома, но все еще думала о нем. Он так быстро отпустил ее, сердито думала она, как будто ее присутствие рядом было препятствием, а не помощью. Она считала, что понимает его мысли. Он старался защитить ее, делая так, как он считал лучше, отсылая ее подальше. Но в его мыслях был изъян, а она не могла ничего сделать, чтобы он увидел это. Она была лучше приспособлена, чтобы выжить в этой стране, чем Призраки, возможно, так же хорошо, по–своему, как и он. Она выживала в течение нескольких лет и при менее–чем–идеальных условиях. Она была изгоем для всех, кроме Сенатора, а он защищал ее, чтобы использовать. Она способна пережить и это; как Логан мог сомневаться, что она выживет в схватке с этим демоном, который охотится на детей?