— Хорошая мысль, — сказал я.
Хмыкнув, Расти сказал:
— Почему бы тогда не установить над дверями ведра с водой и не подловить их по-настоящему?
Слим посмотрела на него, приподняв брови.
— Тогда понадобилась бы святая вода, — заметил я.
— А вот это мысль, — сказала Слим.
Расти нахмурился. До него не дошло. Так что по дороге мы пытались объяснить ему, как должна действовать на вампиров святая вода.
В конце концов, он пробурчал:
— Я и так это знаю.
Глава 28
Маминой машины не оказалось на подъездной дорожке. Когда мы вошли, дом выглядел пустым, но я все равно позвал и не получил ответа.
— Должно быть, куда-нибудь вышла, — пробормотал я. Странно, что мама решила уйти куда-то из дома в такое позднее время.
— Может, поехала в магазин, — предположила Слим.
— Может. — Это было сомнительно, учитывая, что она ездила за покупками этим утром. Но, возможно, она забыла взять булочки или еще что-нибудь и решила быстренько за ними съездить.
На кухонном столе я обнаружил записку, написанную маминой рукой:
«Сынок,
Твой отец только что позвонил из больницы. Он получил травму, но говорит, что волноваться не о чем. Я поеду к нему. Не знаю, как скоро вернусь. Не жди, и ужинай без нас. Бургеры в холодильнике. Я позвоню, как только смогу.
Постарайся не беспокоиться, с отцом все в порядке.
Люблю,
Мама».
Слим и Расти молча наблюдали за мной, пока я перечитывал записку несколько раз. Закончив читать, я сказал:
— Мой отец в больнице, — в животе у меня как будто образовался кусок льда.
Слим сочувствующе нахмурилась:
— Что случилось?
Покачав головой, я передал Слим записку. Расти встал рядом с ней и читал через ее плечо.
— Это не может быть слишком серьезно, — сказала Слим. — В конце концов, он сумел позвонить твоей матери.
— Видимо, достаточно серьезно, — заметил Расти, — иначе ему не пришлось бы оставаться в больнице.
Поглядев на него с мрачным видом, я снова покачал головой.
Слим отложила записку и спросила:
— Что ты собираешься делать?
— Даже не знаю, — пробормотал я.
— Хочешь, мы уйдем? — спросил Расти.
— Нет, не надо. — Я отодвинул от стола кресло и уселся в него. — Почему мама не написала, что случилось?
— Она же написала, что с ним все в порядке, — заметила Слим.
— Не может он быть в порядке.
Она снова взяла записку и смотрела на нее какое-то время.
— Твой отец получил травму, — сказала она, — но сейчас он в порядке. Здесь так написано.
— Бессмыслица какая-то, — буркнул я.
— «Травма», — сказала Слим. — Твоя мама не стала бы так писать, если бы это был какой-нибудь сердечный приступ. Может, он попал в аварию.
— Или его подстрелили, — предположил Расти.
Слим одарила его уничтожающим взглядом.
— Что бы ни произошло, — сказала она мне, — это не слишком серьезно, но твоему отцу нужно какое-то лечение.
— Почему она просто не написала об этом? — вырвалось у меня. — Он же наверняка рассказал ей.
— Не знаю, — тихо произнесла Слим.
— Может, она не хотела тебя пугать? — сказал Расти.
— Разве ничего не знать не страшнее? — Слим положила руку мне на плечо. От этого я почувствовал себя лучше, но не мог совершенно успокоиться. — Нам не обязательно дожидаться звонка твоей матери. Почему бы просто не позвонить в полицейский участок? Я уверена, что кто-нибудь там сможет рассказать, что случилось.
Я посмотрел на кухонные часы и сказал:
— Долли все еще на дежурстве.
— И что? — спросила Слим.
Я помотал головой. Несмотря на то, что общение с Долли было для меня испытанием, я встал и подошел к телефону.
Расти посмотрел на меня с таким видом, как будто ему было больно.
— Ты можешь позвонить в больницу, — предложил он.
— Мы не знаем, в какую именно надо звонить, — сказала Слим.
Хотя в Грендвилле был собственный госпиталь, окружная больница в Кларксбурге была гораздо лучше оборудована на случай серьезных происшествий. В Бикстоне был католический госпиталь, в котором работали в основном монахини. Пострадавшей в нашей местности человек мог оказаться в любом из них, в зависимости от обстоятельств.
— Начни с ближайшего, — сказал Расти.
— Проще спросить у Долли, — возразила Слим.
Мы не успели рассказать ей о нашем сегодняшнем столкновении с этой злобной мегерой. Впрочем, учитывая обстоятельства, я надеялся, что Долли проявит понимание. Хотя она терпеть не могла меня, ей нравился мой отец. И недаром — кто-нибудь другой давным-давно ее уволил бы.
— Думаю, я позвоню ей, — решил я.
Стоило мне протянуть руку к трубке, как телефон зазвонил. Я подпрыгнул от неожиданности и отдернул руку с бьющимся сердцем. Но до того, как звонок прозвучал второй раз, я поднял трубку и спросил, едва способный дышать:
— Алло?
— Дуайт?
Это была мама, но не моя. И она явно была недовольна.
— Расселл там?
— А. Да, он здесь.
— Пожалуйста, скажи ему, чтобы он немедленно шел домой.
— Хотите, я передам ему трубку?
Сжав зубы, Расти замахал руками и замотал головой.
— Я побеседую с ним, когда он вернется. А что до вас, молодой человек, то я должна сказать, что ужасно в вас разочаровалась.
Я почувствовал, что у меня на лице тоже появляется гримаса. Льдина в желудке стала еще холоднее, чем раньше.
— Мне очень жаль, — пробормотал я.
— Несомненно. Элизабет всегда так тепло к тебе относилась.
— Мне она тоже нравится.
— В таком случае, ты нашел странный способ показать это.
— Простите.
— Пожалуйста, передай Расселлу, чтобы он шел домой немедленно, — и на этом она повесила трубку.
Мы с Расти посмотрели друг на друга.
— Тебе надо немедленно отправляться домой, — сказал ему я.
— Дерьмо.
— Битси, должно быть, на нас наябедничала.
— Я же говорил! Дерьмо. Вот же мелкая сучка.
— Эй, — сказала Слим.
— Именно такая она и есть. Так и думал, что она все расскажет.
— Что вы там натворили, ребята?
— Мы вроде как ее обманули, — сказал я. — Она хотела пойти с нами, чтобы искать тебя. Мы пытались отговорить ее, но она не желала слушать.
— Только бы все было так, как она хочет, или она бежит плакаться мамочке, мелкая засранка, — добавил Расти.
Слим посмотрела на него с отвращением:
— Прекрати ругаться.
— В общем, — сказал я, — в конце концов я сказал, что ей можно пойти с нами, только если она обуется. И когда она пошла за обувью, мы убежали.
— Не слишком-то хорошо получилось, — заметила Слим.
— Знаю. Но она была очень навязчивой. И все равно, это для ее же блага. В смысле, мы же пошли на поле Янкса. Думаешь, стоило брать ее с собой?
— Да уж, я понимаю.
— Так что теперь мы по уши в дерьме, — сказал Расти.
— Тебе лучше идти, — заметил я.
— А вы, ребята? — спросил он.
Я покачал головой.
— Мы останемся здесь, — сказала Слим, — и попытаемся выяснить, что случилось с шефом полиции.
— А как же представление?
— Ты беспокоишься об этом чертовом вампирском цирке? — накинулась на него Слим. — Отец Дуайта в больнице, кретин! Пошел вон!
Она забежала вперед и распахнула перед ним дверь.
Уже выходя, Расти оглянулся на меня через плечо и спросил:
— Мы ведь все равно попытаемся туда попасть, правда? В смысле, если с твоим отцом все в порядке?
Я только пожал плечами.
— Я позвоню, — сказал он.
Потом Слим захлопнула за ним дверь.
Нам в головы вбили правило о том, что без присутствия старших нельзя было оставаться в доме наедине с представителем противоположного пола.
Пока с нами был Расти, все было иначе. Теперь он ушел. Внезапно мы были вольны делать все, что угодно. Думаю, мы оба это понимали.
Понимали и чувствовали смущение из-за этого.
Слим передернула плечами и спросила:
— Ты будешь звонить Долли?
— Думаю, да, — я снова подошел к телефону. И уставился на него.
Мне не хотелось звонить.
Не только из-за Долли, но из-за того, что она может сказать об отце.
— Ты в порядке? — мягко спросила меня Слим.
— Да, просто думал, может, мне лучше подождать маминого звонка?
— Она может позвонить только еще через час или два.
— Знаю, но… может, я все-таки подожду.
— Хочешь, я позвоню Долли и все разузнаю?
— Нет, не надо.
— Уверен? Если надо, я могла бы.
Телефон зазвонил. От резкого звука я дернулся. Внутри все сжалось.
Я схватил трубку.
— Алло?
— Дорогой, это я.
Мама!
Я съежился.
— Ты видел мою записку?
— Ага.
Рассказывай уже!
— Я бы позвонила раньше, но телефон был все время занят. А когда я наконец добралась до него, у нас было занято.
— Как там папа?
— А, все в порядке. Он велел передавать привет.
— Ну так что произошло?
— Он попал в аварию на патрульной машине. На дорогу выскочила собака. Ты же знаешь, как он беспокоится о животных. Он свернул, чтобы не сбить ее, и все бы ничего, но в этот момент у него лопнула шина. В итоге он потерял управление и врезался в дерево…
— Сильно? — спросил я.
— Достаточно сильно, — ответила мама. — Ты же знаешь, как твой отец относится к ремням безопасности.
Если верить моему отцу, ремни были придуманы для слабаков. Что было странной позицией для начальника полиции, но он вырос во время Великой Депрессии, воевал во Вторую мировую.
— Как он? — спросил я.
— Перелом левой руки и трещины на нескольких ребрах. Кроме того, он ударился головой о торпеду так, что разбил ее. Торпеду, не голову, — она рассмеялась, но это прозвучало несколько нервно. — Ты же знаешь, какая у твоего отца твердая голова. В общем, он на какое-то время потерял сознание, а когда пришел в себя, поехал в окружную больницу.