Все были одеты в волшебные плащи, и никто не увидел их появления. Лишь дуновение ветра могло выдать их присутствие, но англы были слишком далеко, чтобы что-то понять, а великаны – слишком нечувствительны. Поэтому никто не сообразил, что происходит, когда Тор испустил боевой клич и обрушил молот Мьёлльнир на темя ближайшему великану.
Молот уже не раз доказывал свою пригодность против подобных чудовищ. Великан зашатался с рёвом, от которого задрожали меловые холмы и со склонов посыпалась щебёнка. Выронив дубину, он рухнул на землю, заходившую ходуном. Опешили и его соплеменники, и англы, прятавшиеся за деревьями. Один подлетел верхом на коне к Тору и залепил ему тумака в спину.
– Орать не надо! – прошипел он. – Нас все слышат!
Дикая Охота окружала великанов, сжимая кольцо. Сигурд, разгорячённый полётом, пинал в бока своего волка Слёгрвульфа. Всадники Одина не нуждались в сёдлах и поводьях – Сигурд сидел как влитой, плотно охватив ногами хребет волка, слушавшегося малейшего движения колена. Рядом с великаном он казался не больше воробья, но его меч недаром ковал сам Виланд. Подлетев вплотную, он всадил лёгкий сияющий клинок в глаз великану. Даже сам великан не видел, кто его ранил. Он взвыл так, что по земле прокатился гул, и попытался схватить что-то в воздухе у самого глаза. Но Сигурда там давно не было – он поднялся выше и, размахнувшись, поразил великана в висок.
Дикая Охота носилась вокруг великанов, безуспешно отбивавшихся от невидимого врага. Холмы тряслись от топота и грохота падающих тел. Наблюдавшие из леса люди совершенно растерялись. Они поняли, что с великанами кто-то сражается, но кто и почему никого не видно – понять было выше их сил. Они только смутно догадывались, что не стоит отказываться от нежданной помощи, откуда бы она ни исходила.
( – Это ангелы Господни явились стоять за нас! – воскликнул сэр Джеффри Уорвик, подняв забрало).
Земные мечи были бессильны против великанов, но мечи Дикой Охоты врезались в них, как в масло. Трудность была лишь в том, чтобы попасть в голову или в шею. Потеряв с десяток убитыми, великаны что-то сообразили и уворачивались более успешно. Они принялись размахивать своим оружием в воздухе, чтобы не подпустить к себе опасных невидимок. Один распалился, как мальчишка, нанося удары копьём направо и налево. Его синий глаз сверкал отчаянным задором – невидимые для людей и великанов, воины Дикой Охоты хорошо видели и друг друга, и своего предводителя в вывернутом наизнанку плаще, прилипшем к потным плечам. Вот он изловчился и вогнал копьё в замшелый бугристый лоб великана, и тут же на помощь ему поспешил Тор с молотом наперевес. Великаны не могли их ранить – слишком трудно было попасть по такому маленькому противнику, невидимому и летающему по воздуху – и они сражались с беспечностью Асгарда. Как выяснилось, беспечность была преждевременной.
Сигурд, упоённый успехом, нацелился мечом на горло великана в каменных латах и погнал Слёгрвульфа вперёд. Он слишком поздно заметил мелькнувшую в воздухе огромную руку. Не видя Сигурда, великан всё-таки зацепил его – кошмарной силы удар отбросил его вместе с волком в сторону, и он едва не свалился на землю. Меч его успел лишь царапнуть по великаньей шее, что привело врага в неистовую ярость. На этот раз великан решил изловить невидимку во чтобы то ни стало и ткнул в воздух своим каменным ножом. Он почти не промахнулся. Остриё ножа не задело оглушённого ударом Сигурда, но натворило достаточно бед. Оно сдёрнуло с него чудесный плащ.
Сигурд остался ничем не прикрытым, на виду. Разумнее всего было бы спасаться бегством, но воину Вальгаллы такое даже не могло прийти в голову.
(А теперь вообразите себе состояние сэра Джеффри Уорвика и его рыцарей, у которых на глазах прямо из пустоты проявился голый белокурый юноша верхом на волке, с сияющим мечом в руке. Красота его наводила на мысль, что это ангел, но… что-то сэр Джеффри Уорвик не слышал, чтобы ангелы путешествовали на волках, да ещё таких зубастых.
– Демоны! – завопил кто-то из рыцарей. – Дикая Охота!).
Хёгни распахнул на себе плащ и бросился на помощь Сигурду, отвлекая внимание великана. Два летучих всадника – это было уж слишком. В стане людей Мидгарда началась паника. Англы вскакивали на коней, многие сбрасывали свои железные доспехи и разбегались. Повозки трогались с места. Двое великанов сообразили, что к чему, и, сотрясая землю, ринулись в погоню. Пригнувшись, они хватали лошадей за ноги, переворачивали повозки и трясли их, и люди в доспехах с грохотом сыпались на землю. Великий Один схватился за рог и дунул в него что есть силы.
– Локи! – сорванным голосом прокричал он. – Они сейчас заберут кувшин! Вмешайся!
В этой сумятице Сигурд, оглянувшись, вдруг увидел свой плащ. Он повис на сосне – его отнесло ветром в сторону. Снова набрав высоту, Сигурд рванул по направлению к плащу. Но он не успел. Копьё великана, сбив его со Слёгрвульфа, раскрошило его от шеи до паха и пригвоздило к покрытой колокольчиками и клевером земле.
Убитые великаны на глазах превращались в камень, становясь подобием скал. Немногие уцелевшие догадались наконец, что пора уносить ноги. Побросав дубины и копья, они кинулись в сторону границы миров. Кувшин им захватить не удалось, и это обрадовало Одина. Бой был окончен; на поле не осталось никого, кроме всадников Дикой Охоты.
Слезая с волков, воины откидывали назад пропотевшие плащи. Все, кто мог их увидеть, разбежались, и они могли теперь позволить себе обсохнуть. Тор сорвал с плеч надоевший ему плащ и скомкал его. Он прихрамывал – ногти великана царапнули ему по ноге, по которой стекал ручеёк крови, не красной, как у смертных, а сверкающей золотом. Один подошёл к нему.
– Ранен?
– Это нет, ничего… – Тор вдруг осёкся и схватил его за руку. – Ты глянь!
Они только сейчас увидели вдавленное в землю тело. Присев на все четыре лапы, Слёгрвульф нюхал его и повизгивал.
– Сигурд!
Один, как подкошенный, упал на колени возле убитого. Он был встревожен не на шутку. Грудная клетка и живот Сигурда, сокрушённые гигантским наконечником копья, превратились в невообразимое месиво из осколков рёбер, клочьев мяса и липкой золотистой крови. Под силу ли Хильде справиться с такой раной? Что, если Сигурду уже больше не встать?
Воины Дикой Охоты ошеломлённо обступали их.
– Да-а… – присвистнул Бьёрн Лунатик. Хёгни молча кусал усы. Его терзали те же опасения, что и Одина, и он винил во всём случившемся себя. Во второй раз за четырнадцать веков его глаза затуманили слёзы.
Один осторожно положил на своё колено голову Сигурда с запутавшимися в белых волосах листьями клевера. Посмотрев в потускневшее бескровное лицо, он тронул его кончиками пальцев. Тела убитых воинов Дикой Охоты не остывали, но прошло ещё слишком мало времени, чтобы быть в чём-то уверенным. Один стиснул зубы. Он не Хёгни и не может позволить себе заплакать.
В воздухе зашумели крылья. Брюн легко коснулась ногами травы, и солнечный свет блеснул на её стальном поясе.
– Сигурд? – спросила она. Хёгни кивнул. Она подошла к Одину, склонившемуся над телом.
– Оставь его, – мягко сказала она, – я его заберу.
Взгляд Одина был совершенно безумный.
– Хильда сможет что-нибудь сделать?
– Уверена. Она сделает всё, чтобы его оживить.
– Тогда неси его, поскорее. Она должна спасти моего сына, должна, слышишь?
Обезображенное тело Сигурда завернули в его серебристый плащ. Обхватив его обеими руками, Брюн развернула крылья и взмыла в вышину.
Одину удалось наконец заставить себя успокоиться, и он заметил, что с ними не было ещё одного участника похода.
– Где Локи? Куда он делся, тролли его задери?
– Я здесь, – послышался срывающийся, запыхавшийся голос. Из кустов, ковыляя, вывалился медведь и подкатился к Одину.
– Что это значит? Почему медведь? – раздражённо спросил Один. Локи поспешно принял свой прежний вид.
– Пришлось спуститься на землю. Уронил, сам понимаешь…
Никогда ещё Один не видел его таким бледным. Лицо Локи казалось меловым на фоне красных волос, нижняя губа дрожала. В руках у него не было ничего.
– Я потерял его, – севшим голосом произнёс он. Ярость нахлынула на Одина.
– Я тебе что поручал? – раздельно выговорил он.
– Можно, я его тресну, а? – выступил Тор. Один отодвинул его и сам подступил к Локи.
– Потерял, так ищи! В Асгард вернёшься, когда найдёшь.
Дикая Охота оседлала волков и взлетела, во главе – Один на восьминогом коне и Тор на колеснице. На опушке остался только Локи. Подпалив с досады сухой куст, он вытащил из тайника свои крылатые башмаки и принялся распутывать ремни.
– Что ж, – пробурчал он, обуваясь, – поиски так поиски. Против Одина не попрёшь. Только, если честно, между нами, от этого мёда одни неприятности.
Моя ошибка в том, что я непростительно опережаю события: чересчур легко догадаться, что, раз я встретил Сигурда полтысячелетия спустя, то ничего страшного с ним не произошло и Хильда поставила его на ноги, хотя и не без труда. Во всяком случае, когда я разговаривал с ним в лесу, по нему нельзя было заподозрить, что ему случалось быть раздавленным в кашу. Гораздо более интригующим читатель сочтёт вопрос, куда девался кувшин с Мёдом Поэзии. Однако и об этом можно догадаться в общих чертах, если вспомнить, где Локи его обронил.
После пережитой накануне ночи диссертация вымывалась из моей головы, которую заполнял какой-то туман. Я склонялся к мысли, что Сигурд – плод моего переутомлённого воображения, но эта утешительная для любого нормального человека гипотеза не была утешительной для меня. К тому же кое-какие моменты требовали прояснения. Из какой мифологии моё подкованное в фольклоре воображение извлекло серебристый плащ и имя «Брюн» вместо «Брюнхильд»? Чего испугался Барсик и почему он вернулся ко мне сразу же, как Сигурд улетел? Если бы я только мог, как делают физики, повторить эксперимент! Если бы я снова встретился с Сигурдом!
Даже поклоннику Джона Леннона нелегко понять тоску, которую испытывал я. Меломан может себе позволить в укромном уголке помечтать о встрече со своим кумиром, которого убили задолго до рождения поклонника, но который тем не менее существовал и даже мог теоретически дожить до этого момента. Я же пережил встречу с тем, о существовании кого даже как-то нелепо спорить, и притом в самом что ни на есть изъявительном наклонении. Представьте себе, что вы нуждаетесь в деньгах, и вдруг у вас