– Ну его, – сонно пробурчала Гудрун и вытянулась, подложив руку под голову. Сигурду решительно не нравилось выражение лица Кари. Встав, он спросил:
– В чём дело?
– Не здесь, конунг, – сконфуженно ответил раб. Сигурд принялся шарить в темноте.
– А ну-ка, посвети мне, – велел он, – не могу одежду найти.
Кое-как одевшись и нацепив меч, он последовал во двор за Кари, прикрывавшим от ветра лампу. В свете дрожащего огонька он увидел, что плечи раба всё ещё дёргаются.
– Чего ржёшь? – высоким от досады голосом спросил он.
– Не сердись, конунг, – виновато заговорил Кари, – но тут такое дело вышло… Сам посмотришь. Пошли к нему.
В потёмках они пересекли двор. Сигурд не успел обуться и дрожал от холода, пробираясь босиком по обледенелой глине. Не дав ему разозлиться, Кари быстро открыл дверь в личные покои Гуннара и жестом поманил его туда.
– О боги! – ахнул Сигурд.
Он не знал, что он ожидал увидеть, но уж никак не то, что предстало его глазам при свете лампы Кари. Отчаянно дрыгавшийся Гуннар висел на балке, служившей опорой для крыши, подвешенный за руки – ремень, связывавший его запястья, был накинут на вбитый в балку гвоздь. Ноги его болтались в воздухе почти в трёх локтях над полом; из одежды на нём оставались только галльские клетчатые брюки, и выглядел он так, как будто отбивался от полчища великанов.
– Что ты там делаешь? – изумился Сигурд. Кари, державший на весу лампу, свободной рукой зажал себе рот.
– Новый год праздную! – прошипел Гуннар, брызнув слюной. – А то ты не видишь – вишу!
Сигурд поднял глаза вверх. Обычно на этот гвоздь вешали талисманы от пожара, но он оказался, видно, крепче ожидаемого.
– Да сними же меня, дурак сопливый! – потерял терпение Гуннар. – Это она меня сюда спровадила, ведьма, тролли её дери во все дырки…
Тут только Сигурд разглядел забившуюся в угол Брюн. Совершенно одетая, она с ногами сидела на кровати и смотрела злыми, жёлтыми в свете лампы глазами на троих мужчин. В руке у неё был меч Гуннара, который она держала перед собой.
– Ясненько, – проговорил Сигурд, развернулся к ухмылявшемуся Кари и с размаху съездил ему по уху. Раб едва не выронил лампу.
– Зачем это, конунг? – обиженно поинтересовался он, потирая ухо.
– А чтоб рожа слишком довольная не была, – отозвался Сигурд и занялся освобождением шурина.
Это оказалось не так просто, как можно было предположить. Сигурду пришлось встать на сундук, чтобы дотянуться и перерезать мечом ремень. Ремень был затянут туго; Сигурд действовал неловко и до крови располосовал Гуннару руку. Наконец путы лопнули; Гуннар обрушился вниз, запутавшись в штанах, которые слегка опередили его.
– Мог бы и поосторожнее, – заявил он, слизывая кровь с пораненной руки. Кари поспешно оторвал кусок полотенца и замотал ему рану. Сигурд помог ему подняться.
– Пойдём отсюда, – умоляюще зашептал Гуннар ему на ухо. Сигурд обхватил его за плечи, поддерживая.
– Нет! Только не через гридницу!7 – Гуннар вцепился Сигурду в рукав и потащил его к другому выходу. – Не дай Один, дружинники проснутся! Обо мне подумай! Во двор, быстрее!
– На дворе холод собачий. Охота мёрзнуть раздетому?
– Плевать, – угрюмо сказал Гуннар. – Кари принесёт одежду. Пошли же!
Счастье ещё, что не зима, подумал Сигурд, прижимая к себе Гуннара и стараясь отогреть его – так, весенние заморозки. Конунги закоченели. Оба были босые, а Гуннар к тому же ещё и без рубашки, и его зубы отчаянно стучали.
– Помоги мне, – шёпотом сказал он, держась за Сигурда.
– Как это, интересно? Зачем меня-то впутывать в это дело?
– Как, как! Ты взялся устроить мою женитьбу, так доведи дело до конца, тролль тебя возьми!
Пришёл Кари с вещами Гуннара; конунг торопливо отослал его прочь и принялся одеваться.
– Ну а я-то здесь при чём? – спросил Сигурд, ёжась на пронизывающем ветру. – Зачем ты меня вызвал?
– Не мели чепуху, – сердито ответил Гуннар, натягивая тёплую куртку, – справился с драконом, справишься и с этой.
– Почему ты так уверен, что мне это удастся?
– Да потому, что ты неуязвимый, в отличие от меня. И если она полезет к тебе с мечом…
– Как сказать, – возразил Сигурд. – Оружие меня не берёт, но, если ей вздумается меня придушить, то – привет старухе Хель!
– Не придушит, – ответил Гуннар. – Раз ты мог пройти через её огонь, значит, ты с ней сможешь сладить.
– Надеюсь, – сказал Сигурд. – Попробовать привязать её к кровати, чтобы ты смог сделать своё дело?
Гуннар нервно захихикал.
– Боюсь, тебе придётся взять это на себя.
– Ты в своём уме? – Сигурд оторопел. – Я же твой побратим!
– Тем лучше, не чужой всё-таки… Ты уже раз подменял меня, подмени ещё разок! Пока жив, буду благодарен!
– Да что с тобой делается? – озадаченно спросил Сигурд. Гуннар запыхтел в темноте, затем придвинулся, дыша ему в ухо, и еле слышно выговорил:
– У кого, по-твоему, может стоять после таких приключений? Я не Фрейр всё ж таки… А утром сраму не оберёшься…
Не выпуская руку Сигурда, он принялся лихорадочно объяснять:
– Понимаешь… говорят, будто у кочевниц сила – в их девичестве. И если такую всего один раз отвалять, она станет обыкновенной бабой. Может, конечно, враньё. Но попробовать-то можно…
– А, – фыркнул Сигурд. – Хочешь, чтобы я проторил тебе дорогу?
– Вроде того.
– Ладно, конь с тобой, – выругался Сигурд, отцепляя от себя шурина. – Попытаюсь, только отстань. И учти – если она поломает мне кости, с тебя вира по полной княжеской расценке.
– Не поломает, – неуверенно сказал Гуннар. – Дай-ка я тебе завяжу волосы в узел, как у меня, чтобы она ощупью не догадалась.
– Рехнулся? Как она спутает шестнадцатилетнего с тем, кому вот-вот стукнет тридцать?
– Только двадцать восемь, – недовольно поправил Гуннар.
– Какая разница! У меня бороды нет и руки вдвое тоньше твоих! От этого даже заморочная мазь не помогает.
– Надо было спросить у бабки, – сокрушённо заметил Гуннар, – может, есть способ заморочить на ощупь…
– Ну тебя, – сплюнул Сигурд. – Стой тут и ни с места, пока я не вернусь.
На цыпочках он вернулся в спальню. Он надеялся, что сможет подкрасться к Брюн незамеченным и схватить её в темноте прежде, чем она приготовится дать ему отпор. Но то ли Сигурд по природе своей не отличался умением строить планы, то ли судьба была в эту ночь в дурном настроении.
– Тьфу! – вырвалось у него, когда он с грохотом растянулся на полу. Он споткнулся о тот самый сундук, который подставил перед тем, чтобы достать подвешенного наверху Гуннара.
– Кто здесь? – послышался из мрака настороженный голос Брюн. – Если это опять ты, не напорись на меч!
Сигурд не ответил ей. Чем позже она узнает, кто, тем лучше, решил он. Вначале он думал не раздеваться, но потом сообразил, что Брюн будет отбиваться мечом, а тогда возникнут вопросы, куда это он ходил ночью и почему вернулся в одежде, порезанной на ленточки. Сняв с себя всё до нитки и сложив одежду на сундук, Сигурд двинулся туда, где, по его расчётам, должна была находиться Брюн.
– Уйди, я сказала! – послышалось из темноты. Сигурд натолкнулся на выставленный вперёд меч. Не задумываясь, он ухватился прямо за лезвие и вышиб меч у Брюн. Поняв по её дыханию, что она в замешательстве, он поспешил воспользоваться этим и лёг рядом с ней на кровать.
– Это ещё что такое? – изумилась Брюн, стараясь оторвать от себя его руки. – Сигурд?
– Положим, Сигурд, – сквозь зубы ответил он и рванул на ней платье. К его удивлению, она не сопротивлялась. Она расслабилась в его руках, а он был в том возрасте, когда выполнение задачи, проваленной Гуннаром, не требует особых усилий.
– Так ты всё-таки не забыл меня? – прошептала Брюн, отыскивая во тьме губами его лицо. Сигурд сжал её руки и притиснул их к подушке.
– Ты не девушка, – сердито сказал он. – Что это значит? Боишься, что Гуннар узнает?
– Так Атли скрыл это, – с горьким удивлением проговорила Брюн. – Хорошенькую услугу он мне оказал!
– Значит, было что скрывать? – взвился Сигурд. – С кем ты путалась?
– Если ты не знаешь этого сам, лучше меня, – сухо отвечала Брюн, – то и говорить с тобой об этом незачем.
Звук её дыхания ни на мгновение не выдал того, что она чувствовала в этот момент, а лица её Сигурд видеть не мог.
Крепко держа её во мраке, Сигурд задумался. Он не мог подвести Гуннара; чутьё подсказало ему, что открытие, сделанное им, только ухудшило положение его шурина. Пожалуй, был только один выход, который стоило попробовать.
– Вот что, – сказал он. – Если ты не дашься Гуннару как положено, я скажу ему, что ты гуляла с рабом. Может, он тогда отправит тебя пасти свиней или ещё что – и найдёт себе другую, порядочную. Думаешь, ты сладишь с десятком его слуг, если он велит тебя связать?
Брюн закашлялась в темноте.
– Какой же ты говнюк, – придушенным голосом отозвалась она.
– Без обзывательств, – мрачно оборвал Сигурд. – Ну что, идёт?
Брюн ничего больше не оставалось.
– Прекрасно, – сказал он. – А сейчас уколи палец и капни кровью на постель.
Гуннар, всё это время торчавший у стены снаружи и жевавший кусок сосновой смолы, не без облегчения встретил выходящего побратима.
– Ну как? – шёпотом спросил он. Сигурд кивнул ему.
– Удачно. Теперь иди спать, она тебя не прогонит. А все следующие ночи твои.
Он даже ничего не потребовал с Гуннара за то, что Брюн обозвала его обидным словом. Если бы он только знал тогда, что его шурин и названый брат никогда не простит ему этой ночи – не сможет перенести того, что Сигурд оказался свидетелем его унижения и в какой-то мере соучастником. Откуда было Сигурду знать, что тот, кого он вызволил из положения, вряд ли способного вызвать сочувствие, и кого он, полуодетого и дрожащего, отогревал на своей груди, – тот, ради кого он был готов пойти на самые нелепые и щекотливые поручения, именно этого ему и не сможет простить. Та степень доверительности, которая возникла между ними, была для Гуннара невыносима. Само существование Сигурда становилось для него источником беспокойства. Недоверчивый старший Гьюкунг кое в чём отличался поразительным простодушием – он не подозревал, что на свете есть люди, не понимающие выгод владения чужой тайной.