Януш несет свои незаконно заработанные деньги обратно по склону и подает сигнал Габриэлю, чтобы тот продолжал. Прячет бутылку в рабочую сумку. Достанет ее, когда они окажутся на пароме; это позволит скоротать время и сэкономить деньги на четырехчасовой переправе до Гавра. «Забавно, – думает он. – Никогда нельзя доверять первому впечатлению. Если бы вы спросили меня вчера, что за человек этот Шон Джексон, я бы сказал, что он высокомерный придурок. Думаю, у него был стресс. Похоже, в наши дни все испытывают стресс. Особенно в этой стране. Можно было бы подумать, что деньги как-то облегчают им жизнь, но, похоже, это не так».
Мужчины занимают свои места, и бассейн осторожно направляется туда, где он останется навсегда.
Глава 41
Двое серьезных полицейских. Крепкие деревенские полицейские с фуражками под мышками, стоящие на элегантном крыльце с фирменным недовольным выражением лиц.
– Миссис Джексон?
– Я ее падчерица.
– Вот как. – Он смотрит на Руби, которая плетется по коридору за мной, и решает, что если я падчерица, то она точно не жена. – Мистер Джексон свободен?
Как смешно. Почему-то кажется, что все знают такие вещи.
– Он мертв, – говорю я. – Умер три недели назад.
Заметно их замешательство. Как бы ни презирали они подобную роскошь, полицейские все же не ожидают, что люди, живущие в таких домах, могут столкнуться с несчастьем.
– Ох, – говорит он. – Мои соболезнования.
– Спасибо. Могу я вам помочь? – спрашиваю я. Не знаю, где все остальные. Я все утро пряталась в своей комнате, избегая Симону. Если бы я могла, то уехала бы. Она ведь ясно дала понять, что хочет именно этого. Но это было бы неправильно. Я всю жизнь убегала, как и мой отец, а теперь мне нужно довести дело до конца. Боюсь, что в двадцать семь лет я наконец-то становлюсь взрослой.
– Миссис Джексон свободна?
– Мы готовимся к похоронам. Я не знаю точно, где она.
– Вот как, – снова говорит он. – Вы не знаете, когда она будет дома? Нам нужно задать ей несколько вопросов.
– Если бы я хоть примерно знала, где она, я бы лучше представляла, когда она будет дома.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – раздается голос Симоны из коридора позади меня. – Все в порядке, Милли. Спасибо.
Я оглядываюсь и вижу, что с рассветом к нам вернулась Социальная Симона. Когда я оставила ее в темноте прошлой ночью, она была похожа на привидение из японского фильма ужасов. Теперь она накрашена, причесана и одета в один из тех драпированных нарядов в марокканском духе, которые на Слоан-стрит стоят сотни фунтов за штуку, несмотря на то что сделаны из обычной вискозы. Волосы Симоны блестят и закреплены палочками для еды, а тонкие губы выделяются на фоне бледной кожи изысканным алым цветом.
Она шагает по коридору в остроносых туфлях на шпильке. Может, она и моя ровесница, но выглядит как настоящая мачеха.
– Проходите, господа, – говорит она с любезной улыбкой.
Ни следа отчаяния, которое наполняло ее лицо прошлой ночью, или безысходности, которая владела ей на том ужасном ужине в первый вечер. «Боже мой, – думаю я. – Она искусная актриса, не так ли? Интересно, какое из этих лиц настоящее?»
– Чем я могу вам помочь?
Полицейский слегка отшатывается, переводит взгляд с мачехи на падчерицу и обратно, берет свои хорошие манеры в кулак.
– Миссис Джексон?
– Да. – Она снова улыбается.
– Детектив-констебль Райс. Это констебль Саммерс. Мы можем пройти в более удобное место, миссис Джексон? Нам бы не помешало поговорить.
– Разумеется! Проходите на кухню! Простите. Я должна была сразу предложить вам чашку чая.
– Не нужно, спасибо, – говорит старший из двух полицейских, и мы все идем за ней по коридору.
Мария сидит за кухонным столом, намазывает хлеб маслом, Роберт очень тонко нарезает помидоры огромным поварским ножом и складывает их в керамическую салатницу. Они видят наших гостей и вскакивают.
– О! – говорит Мария. – Извините. Я делала бутерброды на обед. Мне нужно уйти?
– Конечно, нет, Мария, – жизнерадостно отвечает Симона. – Уверена, что нет ничего такого, чего бы вы не могли сказать в присутствии моей мачехи, не так ли?
– Я отец миссис Джексон, – говорит Роберт.
Полицейские обмениваются быстрым взглядом. «Ох уж эти богатые типы, – читается в нем. – Как они не путаются в своих бесконечных мачехах».
Они кладут свои фуражки на стол, аккуратно, бок о бок.
– Боюсь, нам нужно задать вам несколько вопросов, миссис Джексон, – говорит старший коп.
Констебль Саммерс оглядывает приборы из нержавеющей стали, стопки блюдец костяного фарфора. Интересно, попросится ли он в туалет, как это делают в полицейских сериалах? На вид ему около девятнадцати, у него торчащие уши, но за пределами Лондона полицейские стареют не так быстро.
– Давайте, – говорит Симона. – Чай?
– Нет, спасибо. Я только что его пил. Миссис Джексон, с сожалением сообщаю, что в Эпплдоре произошел инцидент. Было найдено тело, попавшее в грязь в устье реки.
– О боже, – говорит Мария с обеспокоенным видом. – Как ужасно.
– Похоже, что его поймал прилив. Мы не знаем, что он делал на берегу, но там есть зыбучие пески, и, направляясь туда, надо знать, что делаете, особенно в темноте. Прилив был полным около полуночи прошлой ночью. Так что я полагаю, он спустился туда за несколько часов до этого.
– Боже, – говорит Мария и садится обратно. – Бедняга. Какой ужасный конец.
Роберт молчит, но кладет свой огромный нож в раковину. Промывает руки под краном и тщательно вытирает их о чайное полотенце. Я понимаю, к чему они клонят. Видимо, это Джимми стал закуской для крабов. Просто обязан был.
Коп продолжает:
– Мы нашли у него документы, и они идентифицируют его как доктора Джеймса Оризио.
– О боже, – повторяет Мария и тут же начинает плакать.
– Я так понимаю, вы его знали?
– Да, – говорит она. – Он был у нас в гостях. До вчерашнего дня. Но я думаю, вы, вероятно, знаете об этом, иначе бы не пришли сюда, не так ли?
– И вы не хватились его прошлой ночью?
– Нет. Он уехал вчера утром. Мы не знали, куда. О боже. Бедный Джимми. Ох, бедняжка.
Она отодвигает стул, берет кусок кухонного полотенца и сморкается. Тщательно вытирает глаза и выбрасывает бумагу в мусорное ведро. Вот такие слезы получает Джимми Оризио в конце своей жизни. Тридцать секунд слез самого добросердечного человека, которого он знал.
Симона не проявляет никаких эмоций.
– Мы видели его днем, – говорит Руби. – Мы с сестрой. В Эпплдоре. Мы зашли в «Руки контрабандиста» после прогулки, и он был там. Пил.
– Да, – говорит констебль Райс. – Мы это уже выяснили.
– Мой муж пошел искать его вечером, – говорит Мария.
Полицейские поворачиваются к Роберту. Он прочищает горло.
– Я не смог его найти, – объясняет он. – Мы забеспокоились, когда Милли и Руби вернулись и сказали, что видели его, я пошел и поискал, но его нигде не было. Я подумал, что должен попытаться, понимаете?
– И во сколько это было?
– В семь-восемь? Я не очень-то обращал внимание. Перед ужином.
Я пытаюсь вспомнить, когда он вернулся. Не могу. Но, конечно, большую часть вечера я была в своей комнате, а потом в саду с Медузой.
– Я некоторое время искал его, – говорит Роберт. – Проверил все пабы в Эпплдоре, которые знаю. Подумал, может, он поехал в Бидфорд, но это слишком большое место, чтобы там искать. Машины его я не видел.
– У него была машина? – Констебль Райс достал свой блокнот и записал. – Полагаю, вы не знаете номер?
Мы все качаем головой.
– Это «Фиеста», – говорю я. – Старая, зеленовато-голубая, с подбитым передним бампером.
Он снова записывает.
– Ясно, – говорит он. – И вы были один, когда искали его?
Роберт качает головой.
– Нет. Со мной был еще один друг семьи. Чарльз Клаттербак. Бывший член парламента. Он остановился в Гранд-отеле в Ильфракомбе, если вы хотите проверить мои слова.
– Джимми был пьяницей, знаете ли, – говорит Симона. – Все делали, что могли, но в конце концов…
– Да. – Полицейский внимательно смотрит на нас.
«Еще один, кто знает, – думаю я. – Они нашли его в своих компьютерах и выяснили связь».
– Я запишу.
– Он был старым другом моего зятя, – говорит Мария. – Шон бы так расстроился.
– Мне очень жаль, – произносит констебль Райс. – У вас и без того довольно переживаний.
– Да, – отвечает Мария. – Это просто трагедия. Ох, бедный Джимми. Боюсь, мы все думали, что вскоре услышим, что он умер, но не так. О господи.
– Итак, – продолжает Райс, – во сколько он ушел отсюда?
Мы все смотрим друг на друга.
– В середине утра, я думаю, – говорю я. – До обеда, во всяком случае.
– Была тому какая-то особая причина?
Вопрос звучит безобидно, но я знаю, что на самом деле это не так. Мария пару раз моргает, потом отвечает:
– Боюсь, это моя вина. Я заперла винный погреб, и ему это не понравилось.
– Терри в «Контрабандисте» сообщил, что Джеймс рассказывал довольно неприятные вещи о вас всех, – говорит полицейский. – Извините. Я должен упомянуть об этом.
Мария смотрит на него.
– Констебль Райс, у вас большой опыт работы с людьми, страдающими зависимостью от психоактивных веществ? Я полагаю, что да. Думаю, вы сталкивались с ними в ходе своей работы?
Он одаривает ее кривой улыбкой.
– Раз или два.
– Ну что ж, тогда…
– Конечно.
– Мой зять потратил головокружительное количество тысяч фунтов на реабилитацию Джимми, – продолжает Мария. – Несколько раз. Он был хорошим человеком. Предан своим друзьям. Но знаете… иногда… алкоголики могут быть фантастически агрессивными, когда защищают свои привычки. Уверен, вы это тоже знаете.
– Знаю, – соглашается констебль Райс.
Пауза.
– Что ж… – говорит Мария с деловым видом. – Спасибо, что сообщили нам.
– И еще одно, – говорит Райс. – Есть ли у него ближайшие родственники, о которых вы знаете?