И еще раз чтоб его! В ночь на понедельник мне опять приснился сон про Колючку. Старуха в кусте сказала, что мне надо покопаться в себе и понять, почему мне никак не дается нормальная жизнь. Ну и наглость, скажу я вам. Сидит себе в кустах и плюет другим в душу.
КОНЕЦ СЕМЕСТРА!!! Ну, Робби, когда занятия снова начнутся, я, возможно, буду философом…
…Иногда дядя Тэд ведет себя вполне разумно. В последние несколько дней он совершенно раздавлен, сидит у себя в кабинете и сочиняет «Обращение к массам о нынешнем положении дел в нашей отрасли» – он намерен прочитать его на конвенте в ближайшее воскресенье. То и дело он выскакивает за дверь, хватает кого-нибудь из нас, кто подвернется, и требует, чтобы ему подсказали слово, которое так и вертится у него на языке, или придумали какую-нибудь шутку – любую.
Жанин просто пожимает плечами. Ник поставляет шутки. А у меня, кажется, так здорово получается догадываться, что за слово или предмет понадобились дяде Тэду, что он стал называть меня ходячей энциклопедией. Между прочим, не самая неприятная должность. Когда он в последний раз дернул меня – «Мари, выручай, у какого созвездия есть пояс и меч, ну, ты же знаешь!» – а я сказала ему «Орион», он вдруг застыл на пороге кабинета и записал слово «Орион» на тыльной стороне ладони, чтобы снова не забыть. А потом спросил:
– Мари, у тебя деньги-то есть?
– Нет, – ответила я. Сотня фунтов уже рассосалась, а просить у Робби вернуть все, что я заплатила за квартиру, я ни за что не буду. – Только в следующем семестре будут, – добавила я поспешно, вспомнив, что мне же положено заплатить дяде Тэду за комнату.
Это была почти что правда. Вдруг еще какой-нибудь хлыщ подарит мне новые сто фунтов. Мало ли.
– Тебе нужно на расходы на конвенте, – сказал он. – Там за все дерут втридорога.
И дал мне целую пачку денег. Когда я пересчитала, оказалось 75 фунтов. И он носит столько просто в заднем кармане. А потом добавил – я чуть в обморок не упала:
– Если ты поедешь туда на машине, я тебе оплачу бензин.
После чего, не успела я даже начать его благодарить, метнулся обратно в кабинет, бормоча: «Орион… Орион…»
Ну-ну. Бедный дядя Тэд. Так боится выступать, что, похоже, простил мне мелкую проказу Ника. Самого Ника он тоже простил. Нику, как всегда, щедро отсыпали на карманные расходы. Пойду куплю вторую пару джинсов. Тогда можно будет постирать те, в которых я хожу.
Бедный дядя Тэд. В четверг – когда я начинала писать, был еще четверг, но теперь уже пятница, – он был бледный, весь дрожал и постоянно бегал в уборную. Даже собирать вещи не мог, то есть в конце концов собрался, но не взял никакой одежды, кроме свитера и пижамных штанов, и Жанин упаковала чемодан за него. Свою речь он сложил аккуратной стопочкой на столе и сел в машину без нее. У Жанин было с ним столько хлопот, что она явно вздохнула с облегчением, когда я сказала, что сама поеду в Вонтчестер на папиной машине (я не упомянула, что дядя Тэд оплатил мне бензин). Ник тут же сказал, что поедет со мной. Думаю, мастер Ник рассчитывал – или подумал, – что это значит, что мы смухлюем и останемся дома, однако я не просто дала дяде Тэду слово, что ЧЕСТНО-ПРЕЧЕСТНО выслушаю всю его речь и похлопаю в конце, – мне еще и было очень любопытно. Что это за мероприятие такое? Чего он так боится?
Ну, теперь я это знаю. В некоторой степени.
Мы с Ником выехали примерно через час после его родителей. Дело в том, что я нагрузила папину машину всеми своими пожитками. Ник поинтересовался зачем.
– У кого-то любимое одеялко, а у кого-то машина, набитая всем имуществом, – пояснила я.
На самом деле, хоть мне и не хотелось ему в этом признаваться, у меня было сильное предчувствие, что после Пасхи я останусь без крыши над головой. Нет, хуже того: что после Пасхи будет конец света и мне надо таскать все с собой и хорошо бы, когда я буду прятаться в пещере после Армагеддона, иметь при себе по крайней мере компьютер и ветеринарную аптечку (и то и другое мне, конечно, очень пригодится). Откуда у меня такие мысли, не понимаю. Может, из-за снов про Колючку. Дело не в папе. Я ему звонила, он клянется, что ему становится лучше (правда, я-то понимаю – это он меня утешить старается). Просто у меня такая мрачная убежденность, неотвязная, как дождик осенью. Я даже маме позвонила пожаловаться. Она меня, как обычно, приободрила.
– Ах, Мари! – сказала она. – К подобным предчувствиям надо относиться серьезно. Я это не понаслышке знаю, у нас в семье такое было. Моя мама предсказала день и час своей смерти, а ведь когда она мне это говорила, то еще даже не заболела.
Вот спасибо, мамочка.
В общем, я загрузила в машину свои пожитки, Ник туда залез и сказал:
– Я лучше помолчу. Папа взял с меня слово, что я не буду тебя нервировать.
– Что значит «нервировать»? – уточнила я, с ревом рванув с места и заложив полицейский разворот. Очень помогает, когда чуточку раздражена.
– Он имеет в виду, как мы обычно пикируемся. Говорит, это борьба за доминирование, – мягко пояснил Ник. – Он не понимает, что мне иначе никак, а то ты будешь об меня ноги вытирать.
– Уши вянут! – сказала я.
После этой его фразочки мне пришлось полдороги успокаиваться. Несомненно, дядя Тэд хотел как лучше, и я знаю, что вчера у него с Ником был разговор один на один, но зря Ник мне все выболтал. А особенно меня бесило, что Ник сказал это нарочно, чтобы я была злая, а не мрачная. Так вот, вынуждена вас огорчить, мастер Ник. Вполне можно быть и злым, и мрачным одновременно. По-моему, сейчас это мое обычное состояние. И я ненавижу, когда мной помыкают.
По прибытии в Вонтчестер настроение мое не улучшилось. Ник вытащил карту (ее выслали дяде Тэду организаторы, а Жанин после завтрака сделала нам ксерокс) и сказал:
– Вот она. Гостиница «Вавилон», в самом центре города. Проще простого. Как ты считаешь, почему «Вавилон»? Сериал? Пещь огненная? Висячие сады? Поехали прямо туда.
– А что такое висячие сады? – спросила я, выехав на дорогу, которую он указал. – Я всегда представляю себе ряды виселиц в парке.
– По-моему, подвешенные деревья… первый поворот направо, – сказал Ник.
– Это нам сразу в глаза бросится, – согласилась я и свернула, куда он велел. – Как и пещь. И огромная пыльная башня, ведущая трансляции на ста языках. Вавилонская башня. Забыл?
Через десять минут нам обоим бросились в глаза огромные буквы «ГОСТИНИЦА ВАВИЛОН» над домами, но в этом Вонтчестере одностороннее движение всем другим городам на зависть, поэтому нас унесло далеко мимо вывески. Я все ехала, скрежеща передачами, и через некоторое время мы снова увидели вывеску – теперь нас несло мимо нее с другой стороны. А подобраться к ней было никак. Мы видели собор, торговый квартал, городскую ратушу и реку. Переехали через реку, потому что, похоже, другого варианта не было, и тут я обнаружила, что мы заблудились на огромной площади с чередой длинных параллельных стеклянных галерей, будто туннели в никуда, но Ник с опозданием определил, что это Уинмурский автовокзал. С очень большим опозданием. К этому времени я уже вынуждена была выезжать оттуда задним ходом, бампер в бампер с двухэтажным автобусом, водитель которого был нам совсем не рад.
Чтобы прийти в себя после этого, я встала у автобусной остановки. Оттуда нам было вполне отчетливо видно вывеску гостиницы «Вавилон», до которой оставалось метров сто, сразу за стеклянными галереями. И попасть туда можно было только одной дорогой – пересечь автовокзал, рискуя столкнуться с очередным двухэтажным автобусом.
– Этот город нас туда не пускает, – сказала я. – Как будто злые чары. Может, попробовать подрулить противосолонь, против одностороннего движения?
– Тебя арестуют, – заметил Ник.
Его-то все устраивало. Он уже открыл карту Вонтчестера в своем ноутбуке и помечал там все места, которые мы проезжали. Я увидела, что автовокзал идет под названием «Стеклянный лабиринт с чудовищами».
– Ник, ты нарочно издеваешься надо мной? – грозно поинтересовалась я.
– Что ты! Попробуй свернуть налево у следующего светофора, – посоветовал он.
Поскольку на остановку, где мы стояли, пытался въехать автобус, я покатила дальше. И после этого у меня и вправду возникло отчетливое ощущение, что некая сила мешает нам добраться до гостиницы. Так я и сказала Нику, когда мы случайно посетили небольшую фабрику и отправились в краткий обзорный тур по окраинам. К этому времени я поняла, что скоро мы вообще выедем из города. По одну сторону дороги были только поля и голые деревья.
Ник ухмыльнулся:
– Тогда давай произнесем заклинание и снимем чары!
Ну и мы, естественно, заголосили:
Тут мне заметно полегчало, я съехала на подъездную дорожку к чьему-то дому, развернулась, и мы покатили обратно в Вонтчестер с другой стороны. Прямо описать не могу, какая меня тогда переполняла восхитительно бешеная смесь хохота, горечи и гнева.
– Не было мне печали – еще и сны про Колючку снова снятся! – сказала я.
– Почему ты не говорила? – воскликнул Ник. – Мы бы с тобой сплясали Ведьмин танец дома, в саду, и сняли бы сглаз! Надо сплясать, как только найдем, где остановиться.
– Ты уверен? – спросила я.
– Еще бы! Срочно! – ответил он. И мы с ним понимали, что так и есть – в каком-то восхитительно бешеном и чуточку сумасшедшем смысле.
Через несколько секунд после этих слов мы свернули за угол и увидели гостиницу «Вавилон»: она высилась прямо перед нами в дальнем конце широченной улицы.
– Заклинание сработало, – постановил Ник.
– И очень кстати, – сказала я. – Скоро стемнеет, а я плохо помню, как включать фары. Теперь наколдуй дорогу на стоянку – и спляшем.