Сзади, за дверью в номер, послышался громкий топот: кто-то не сумел пробиться через защитные чары Уилла и даже постучать в дверь, вот и пришлось ему топать по ковру на полу коридора. Вскоре послышались и крики – поначалу приглушенные, далекие, а затем все громче и отчетливее: человек за дверью разобрался, как добиться, чтобы голос проникал сквозь слои защиты.
– Венейблз, Венейблз! Венейблз, ты меня слышишь?
Да, я его слышал, и это меня насторожило. Похоже, он протолкнул свой голос окольными путями сквозь конструкцию Уилла и размазал по моим заурядным защитным чарам под ней. Для этого нужно было немалое мастерство и очень много сил. Первой моей мыслью было притвориться, будто я не слышу. Зачастую маг понимает, удалось ли его волшебство, только по реакции окружающих. Я посмотрел на Уилла, затем на Роба и знаком велел им молчать. И мне стало очевидно, что Роб узнал этот голос. Он вскинул голову. И вид у него был такой, словно он чуть было не крикнул в ответ, но передумал.
– Венейблз! – Это был уже оглушительный вопль.
– Кто это? – шепотом спросил Уилл у Роба: он правда не знал.
– Грамос, – ответил Роб. Он был удивлен и озадачен. – Он живет в Талангии. Что он здесь делает?
– Грэм Уайт, – сказал я. – Он и здесь живет, Роб.
– Венейблз! Я знаю, что ты там! Отвечай! – орал Уайт. – Пока не ответишь, не уйду!
– Ответь ему, пусть отвяжется, – прошептал Уилл.
Я спроецировал свой голос наружу и притворился, будто сплю.
– Что? Кто там?
– У тебя там Ник Мэллори! Да? – закричал Уайт.
– Нет, – ответил я, не особенно покривив душой. – А что?
– Его мать волнуется! – завопил Уайт.
Я закричал в ответ – опять же не особенно покривив душой:
– Я не знаю, где Ник! Откуда мне знать, черт побери? Передайте Жанин, что если я увижу Ника, то скажу ему, что Жанин звала!
Уайт мне не поверил. И, понизив голос, пригрозил мне – сказал, что сделает со мной, если я говорю неправду. Потом еще немного постоял под дверью, бормоча. Наконец вроде бы ушел. Я прощупал пространство за защитными чарами, и мне показалось, что он и в самом деле ушел по коридору. Однако я счел за лучшее помалкивать, пока не удостоверился, что его за дверью нет.
– Роб, – сказал я. – Ваш дядя сегодня ждал именно Грэма Уайта? Дети у ворот кого-то дожидались. И Кнаррос пришел говорить со мной только после того, как не спеша снял с дороги все защитные чары.
– Да, – ответил Роб несколько встревоженно. – Грамоса у нас ожидали.
– И Жанин тоже? Мать Ника? – спросил я.
Роб одарил меня своим коронным кристально честным взглядом.
– Ожидали прибытия императрицы Джалейлы, – проговорил он. – Она моя тетя. Грамос – ее брат.
– Но эта императрица – мать Ника, – напирал я.
– Погодите. Что-то до меня не доходит, – сказал Уилл. – В Корифонской империи отродясь не было никаких императриц.
– В случае кончины императора титул переходит к его единственной оставшейся в живых супруге, – сообщил ему Роб, явно цитируя закон.
– Тогда, полагаю, титул должен перейти к верховной даме Александре, – сказал я Робу. – Жанин – Джалейла – всего лишь низшая наложница, верно?
– Я не знал, что эта верховная дама жива! – вывернулся Роб.
– Это так? – не сдавался я. – Жанин, мать Ника, – низшая наложница?
– Да, – ответил Роб. – Но…
– Роб, – сказал я. – Прошу вас. Дослушайте меня. Эти двое проникли в поселение, и один из них тут же перерезал горло двум мальчикам, а потом застрелил девочку, а второй тем временем пытался застрелить меня, а потом убил вашего дядю. Затем…
– А Крис? Он цел? – испугался Роб.
– Его отправили с поручением, – сказал я. Было видно, как Роб перевел дух. Я продолжал: – А когда я обнаружил тела, Крис убежал в лес, где, похоже, наткнулся на Грэма и Жанин сразу после того, как они разметали Мари. Думаю, Крис поднял тревогу…
Роб чуть ли не улыбнулся:
– Да, Крис очень честный. Поэтому никто ему ничего не расска… – Он осекся и встревоженно посмотрел мне в глаза. – А дальше что было?
– После этого видели, как Крис убегает со всех ног от Жанин, которая гналась за ним на машине Мари, а Грэм стрелял в него из окна.
– Как? – Передние копыта Роба ударили в пол, он попытался резко выпрямиться, но на полпути замер – не позволила боль в боку. – Как?! – Глаза его снова наполнились слезами. – Ведь Грамос – отец Криса! Грамос его застрелил?!
– Все обошлось, – ответил я. – Мы считаем, что Крису удалось спастись. Стэн – очевидец – говорит, что он птицей перепорхнул в ближайший виноградник.
Роб медленно опустился обратно на кровать:
– Ох, благодарение всем богам!
– Погодите! До меня опять не доходит! – вмешался Уилл. – Почему ты так беспокоишься за этого Криса? Когда Руперт сказал тебе, что трем детям, с которыми ты вместе рос, перерезали горло, ты и ухом не повел!
– Да и судьба Мари вас не очень тревожит, верно? – сказал я. – Видимо, то, что она вас залатала, для вас ничего не значит.
Прозвучало это гораздо жестче и злее, чем я рассчитывал. А еще мне при этих словах пришлось сглотнуть, чтобы не заплакать. Такого я не ожидал.
Роб тоже такого не ожидал.
– А почему я должен о них думать? – растерялся он. – Они же не нашей крови.
Уилла охватило омерзение, внезапное и всеобъемлющее. Он поднялся, он отпихнул ногой мягкое кресло, он смерил Роба взглядом, полным глубочайшего презрения, и отвратил от него лицо свое. Квачки заразились его настроением и стремглав кинулись прятаться под кресло-каталку. Уилл сказал:
– Да что же… да как же… да я даже не знаю, как это и назвать-то, честное слово!
Роб вытаращился Уиллу в спину. Было заметно, что он с каждой секундой все больше теряется и пугается. Как я и подозревал, Уилл ему очень нравился.
– Вы имеете в виду, – сипловато проговорил кентавр, немного поразмыслив, – что мне, по-вашему, полагается о них думать?
Уилл резко развернулся.
– Конечно полагается, чтоб тебя разорвало! – заорал он. От его голоса задрожали огоньки на свечах. – Как же тебя такого взлелеяли-то, а? Убили троих детей и юную девушку, а ты только и можешь сказать, что они-де не твоей треклятой крови! Черт подери, это ко всему прочему еще и неправда! Император им такой же отец, как и тебе! Роб, это были твои братья и сестры!
Роб покривился и уставился в покрывало. Помолчав еще немного, он проговорил:
– Да, наверное, так и есть.
– Ты только погляди на него! – воскликнул Уилл, обращаясь ко мне. – «Наверное, так и есть»! Это говорит пособник убийц, вот он кто!
Роб весь содрогнулся и вдруг громко всхлипнул.
– Твои слезы гроша ломаного не стоят! – снова завелся Уилл. – Ты…
– Уилл, дай ему передышку, – сказал я. Похоже, мы с Уиллом поменялись ролями и теперь я был добрым полицейским, а Уилл злым. – Насколько я понимаю, его с детства приучили считать родными только детей двух сестер Кнарроса. И, надо полагать, детей Жанин как сестры Уайта, а император всех их связывает. Так, Роб? Ты считаешь, что следующим императором будет Ник?
Роб кивнул. Он явно потерял дар речи.
– Тьфу! – закричал Уилл. – Мало ли к чему его приучили! У него своя голова на плечах. Его учили магии. Это значит, что у него обязана быть своя голова на плечах! Если уж на то пошло, почему он не считает, что сам будет следующим императором? Он же старший из оставшихся в живых сыновей императора – разве нет?
Роб поглядел на него с огромным, неподдельным удивлением:
– Я же кентавр!
– И что? – спросил Уилл. – Или мы не только пособники убийц, но еще и расисты, да?
– Я… – выдавил Роб. И сглотнул – золотой медальон подпрыгнул на гладкой шее. – Я об этом не задумывался. Клянусь.
Его изумительные черты исказились от искреннего горя. Мне было очевидно, что он и вправду до сих пор не задумывался, какова его роль в сегодняшних ужасах. Впрочем, как и я. Я ведь и сам показал себя отнюдь не с лучшей стороны: умудрился держать Дакроса вдали от поселения, чтобы Уайт мог спокойно обстряпывать свои темные дела. Нас с Робом обвели вокруг пальца.
– Лучше расскажи нам, – сказал я, – что именно ты сказал в лифте Нику и Мари.
Роб пожал плечами:
– Разумеется, я сказал, что все мы – дети императора. Ника я узнал, потому что он похож на меня, только кожа у него светлее. И под рубашкой у него был медальон – в доказательство. Мари сказала, что ее медальон где-то среди хлама в ее номере. Она… – Роб несколько повеселел, почуяв возможность ходить вокруг да около, а того, что требуют, не говорить. Я кашлянул, чтобы напомнить ему, что у него спросили. Он ответил взглядом, в котором, к его чести, читалось понимание и смущение. – Я… я должен был сказать Мари, что Кнаррос ждет ее, – продолжил он, – поскольку она старшее дитя императора и ей предстоит взойти на престол.
– А она что ответила? – Мне было так любопытно, что я не сдержался.
– Сказала, что пойдет и пошлет Кнарроса куда подальше, – отозвался Роб.
В это я охотно поверил.
– Почему? Нет, дай сам догадаюсь. Потому что она собиралась стать ветеринаром.
Роб улыбнулся – чудесной горькой улыбкой, одним уголком губ:
– Нет. Она сказала, что хочет стать магидом.
Мы с Уиллом только вытаращились на него.
– Честно, – сказал он. – Мы как раз об этом спорили, когда вы потянули лифт вниз. Я сказал, что она может быть и магидом, и…
Голова его резко повернулась к дальнему концу вереницы свечей.
Оттуда, издалека, где дорога резко уходила под гору и скрывалась из глаз, доносился какой-то шум. Мы с Уиллом обменялись напряженными удивленными взглядами. Так быстро?! Мы слышали пыхтение, шорох щебенки и торопливые приближающиеся шаги. Кто-то явно спешил сюда. Мы ждали, глядя в точку, где рассчитывали увидеть его голову из-за вершины холма. Мы так увлеклись разговором с Робом, что ничего не заметили раньше, когда этот кто-то бежал по дороге вдали, хотя, порывшись в памяти, я подумал, что, кажется, уловил там какое-то движение, как раз когда Уилл вспылил.