– Я пока не нашёл покупателя, но продам её, как только смогу.
– Значит, это решено окончательно? – Я протянул руку и коснулся своей алой мечты.
Папа убрал мою руку.
– Ты же слышал, что говорилось в письме. Он сам велел продать её как можно быстрее. Она продаётся. Не трогай её.
– Я думаю, что он не про машину говорил, пап.
– А о чём же ещё?
Я сглотнул и промолчал. Потом вернулся к себе в комнату и плюхнулся на кровать. Мне пришлось лечь на бок, чтобы не видеть плаката с «Феррари». Я чувствовал себя таким одиноким, что отправил Генри сообщение:
«Я избавился от бутылки. А сейчас вернулся с похорон того типа из сырного магазина. Может, придёшь ко мне?»
Через полминуты Генри ответил:
«Спрошу у мамы».
Спустя пятнадцать минут Генри уже стучался в дверь нашей квартиры. Я устроил ему короткую экскурсию, завершив её в моей комнате.
– Видел машину? – спросил я как бы невзначай.
– Какую машину?
Я подвел его к своей половинке окна и указал на машину, укрытую чехлом:
– Ты никогда не поверишь, что это. «Феррари-430».
– Ты её попросил? – поразился Генри.
– Да, – кивнул я. – Вот только папа решил продать машину. День-другой, и её здесь уже не будет.
– Ты серьёзно? Родители чокнутые. А чего ещё ты пожелал?
– Мой папа получил обратно работу. Ему позвонили в тот же день.
– Значит, «Быстро-пиццы» нам больше не видать? Чёрт. Что ещё?
Я вспомнил, как пожелал найти нового друга, но не решился сказать об этом Генри.
– Пятьдесят тысяч долларов. Чтобы кто-то починил дыру в потолке нашей гостиной. О, и ещё кое-что.
– Что?
– Честно говоря, это глупо.
– Расскажи!
– Бассейн с гидромассажем.
– Бассейн? Бассейн – это не глупо. Бассейн – это круто. И что, получилось? Где он?
– Пока ничего.
– Хм, а когда ты работу для папы попросил, ему вскоре позвонили. И «Феррари» у вас появилась. Ты попросил доллар, и он появился в кармане. Похоже, это и правда работает. А где сейчас бутылочка? Ты сказал, что от неё избавился.
– Я одолжил её соседу с верхнего этажа.
– Серьёзно? Да тебе глаз с неё спускать нельзя.
Я пихнул Генри.
– Ты издеваешься? Это ж ты её сбросил с моста!
– Знаю! Потому что она какая-то стрёмная. Но, слушай… – Генри ещё раз посмотрел в окно на машину, укрытую чехлом. – У тебя появился «Феррари»! Я бы не отказался от «Феррари»! Или от «Ламборджини». Или… да хоть от кулька конфет!
Я хотел ещё раз пихнуть Генри, но тут кто-то постучал в дверь. Я открыл.
– Забирай! – сказал доктор Мандрагора и протянул мне бутылочку. – Забирай, и поскорее. От одного присутствия её у меня в квартире я чувствую… чувствую, будто я состарился на тысячу лет. – Он понизил голос и наклонился ко мне. От него пахло табаком и мятой. Он вложил бутылочку мне в руку и накрыл своей ладонью. – Меня терзают противоречивые чувства, юный Морской Козёл. С одной стороны, я ощущаю настоятельную потребность вернуть эту вещь тебе, но боюсь, что тем самым я вручаю тебе тяжкое проклятие. Эта вещь – воплощение зла. Смотри.
Мандрагора вытащил из недр халата листок бумаги и развернул его. Он был покрыт строчками египетских иероглифов. Мандрагора принялся водить пальцем по строчкам, пока не дошёл до значка птицы с головой человека.
– Узнаешь? Вот он, первый символ с дна бутылочки. Его расшифровать несложно. Он означает «душа».
Наш сосед сверху продолжил водить пальцем по строчкам, пока не добрался до нижней части страницы.
– А теперь смотри сюда. Видишь эти маленькие изображения людей? Тот, что с поднятыми руками означает «просить». Этот, с опущенными, значит «усталый». А этот, с руками, связанными за спиной, соответствует второму значку на бутылке.
– И что он означает? – Я невольно вздрогнул.
– Он означает «враг». А теперь соедини оба символа, юный Морской Козёл.
– «Враг души», – прошептал Генри. – Звучит так себе.
Мандрагора энергично закивал:
– Избавься от неё. Сегодня же, если получится.
10Пари с Джоанной
– Ничего себе, – сказал Генри. Глаза у него округлились. – Может, тебе и правда стоит избавиться от этой штуковины. – Он потянулся к бутылочке, словно собираясь её коснуться, но отдёрнул руку. – Но перед этим давай пообедаем.
– Пообедаем?
– А как же. Закажи у неё офигенный обед. Например, десятифутовый сэндвич или пиццу с тройным пепперони.
– Ты что, не слышал, что нам рассказал Мандрагора?
– Да ладно тебе. Сам сказал, что заказал себе бассейн с гидромассажем.
– Это было до того, как я сходил на похороны. И до… этого всего.
– Ну да, всё верно. Так не проси ничего глобального. Если мы, точнее, ты пожелаешь чего-то небольшого, беды не будет. Скажем, попросишь пиццу, и кто-то из-за этого потеряет пиццу. Это не так ужасно, потерять пиццу. Платишь десять баксов и получаешь ещё одну.
Я кивнул:
– Ладно, ладно. Я по-прежнему уверен, что идея дурацкая, но чего ты хочешь?
– Пиццу.
– А я, раз на то дело пошло, огромный сэндвич. Например, «Майк делюкс». С ветчиной, салями, ростбифом и индейкой.
– Закажи ещё рутбира, – ухмыльнулся Генри.
Я вытянул перед собой руку с бутылочкой.
– Я хочу огромный сэндвич с ветчиной, салями и ростбифом. А, да. Ещё с индейкой. Я хочу пиццу «Двойная пепперони».
– Тройная! – вмешался Генри.
– Вычеркни предыдущее. Пиццу «Тройная пепперони». И ещё рутбир.
– И сколько это займет времени?
Я снова вытянул перед собой бутылочку и прибавил:
– И чтобы всё это было к обе…
Прерывая меня, снаружи раздался грохот. Мы бросились к окну гостиной и выглянули. Синяя машина столкнулась с белым фургоном точно напротив Брайт-хауза. Мы с Генри сбежали вниз по лестнице.
Машина и фургон столкнулись лоб в лоб. Из-под капота фургона шёл пар. От правой части бампера синей машины остались одни обломки.
– Вы выехали в мой ряд! – кричал водитель фургона.
– А вы превышали скорость! – возражал водитель машины. – Вы гнали не медленней сорока миль в час!
– И что мне теперь делать? – вопрошал водитель фургона. – Я не смогу доставить заказ.
Генри ткнул меня локтем в бок. На боку фургона красовался логотип «МСМ ДЕЛИ». В Такоме все знали, что значило «МСМ», – лучшие сандвичи-«субмарины» на свете.
– У меня в багажнике огромный «Майк делюкс», – продолжал водитель. – Надо избавиться от него, пока майонез не испортился.
Генри снова ткнул меня локтем и кивнул в сторону машины. На крыше светился не менее узнаваемый логотип «Быстро-пиццы». Я быстро подошёл к водителю грузовика и предложил:
– Хотите, мы заберём у вас сэндвич – если это вам поможет.
– И пиццу забирайте, – обречённо предложил доставщик пиццы. – У меня от запаха пепперони уже голова болит. Да и рутбир берите, куда мне его.
Возвращаясь домой с кучей еды, я не мог подавить невольную дрожь. Сэндвич был такой громадный, что едва помещался на столе. На пиццу положили столько пепперони, что из-за неё не было видно сыра. Мы ели и ели. Было восхитительно вкусно.
Потом мы с Генри уползли в мою комнату и растянулись на матрасе. Генри рыгнул.
– У тебя даже отрыжка пахнет пепперони, – заметил я.
– На вкус ещё лучше, чем на запах, – заверил меня Генри.
– Но ты же видел, что произошло, да?
– Да, – протянул Генри. – Но пицца потрясная.
– Ну ты даёшь! – возмутился я. – То ты меня уверяешь, что эта штука – воплощение зла и с ней не стоит связываться. И даже сбрасываешь с моста, типа чтобы меня защитить. А теперь ты такой «пицца потрясная».
– Но это же правда!
– Ага, а двое чуть не угробили друг друга из-за неё.
– Никто никого не угробил. Они просто разбили свои машины. И у них наверняка есть страховка. Никто не погиб.
– Неужели ты совсем не чувствуешь себя виноватым?
– Ну, вообще-то чувствую. Слегка. Но по большей части я чувствую, что наелся. И хотел бы подремать.
– Хватит с нас желаний.
– Точно. Пожалуй, и правда хватит.
– Вот и хорошо. Значит, мы договорились.
– Точно. – Генри погладил набитый живот. – Но сколько возможностей мы упустим! Подумай только, о чём мы могли попросить!
– Я уже. Я уже подумал об этом, и немало. Но теперь всякий раз, как я задумываюсь, мне вспоминается бедный мистер Шорби.
– Да кто такой этот мистер Шорби?
– Ну тот тип. Из сырного магазина.
– Тот тип? И ты называешь его бедным? Слушай, он прикатил туда на «Феррари».
– Угу. Только вот на улице под чехлом стоит именно его «Феррари». А сам Шорби мёртв.
– Ты убил его.
– Не говори так. Пожалуйста, не говори так.
– Ты хотел машину. А он теперь мёртв. Так что можно считать, что ты его убил.
– Ну, а ты сделал так, что эти бедолаги разбили свои машины.
– Я? – возмутился Генри. – Это же ты пожелал?
– Да, потому что ты меня об этом попросил.
Генри снова погладил живот.
– Всё-таки от бутылочки надо избавиться. Но зря мы ещё и десерт не заказали.
В дверь моей комнаты постучала мама. Она держала в руках остатки пиццы и сэндвича, завёрнутые в фольгу и напоминавшие блестящий футбольный мяч. Мама велела отнести их миссис Сэдли и Джоанне.
Генри напросился со мной.
– Если она решит дать тебе по лицу, я хотя бы это увижу.
– Смотри, пожелаю, чтобы тебе рот заштопали, – пригрозил я.
Я постучал в дверь Джоанны. Она открыла и недружелюбно уставилась на нас, затем перевела взгляд на свёрток у меня в руках.
– Это ещё что?
– Еда. Мне мама велела вам отнести.
– Нам ваши объедки не нужны. Ты что, яду туда подсыпал?
– Кто там? – раздался голос из квартиры. – Это соседский мальчик? Пригласи его к нам, Джоджо.
– Да, – поддакнул я. – Пригласи нас, Джоджо.
Джоанна сжала зубы, открыла дверь пошире, и мы вошли в квартиру.
– Ого, – удивился Генри. – Здесь очень… шарфово.
– Это ещё что значит? – подозрительно спросила Джоанна.