– У меня больше не было.
Я повесил трубку.
Дорогой читатель, можешь представить, как тяжело было у меня на душе. Ещё четыре владельца, и про́клятая бутылка попала бы в руки тому, чью душу точно забрал бы дьявол. Неудивительно, что Кавендишу так трудно было найти покупателя.
Я позвонил в школу. Разумеется, сообщать адрес мисс Кратц мне отказались, так что я запустил мамин ноутбук и поискал адрес мисс Кратц в интернете. Найти его оказалось непросто, ведь большинство учителей не жаждет сообщать свои адреса ученикам, но в конечном итоге я разыскал два адреса. По одному из них – в нескольких милях от нас – располагался дом. А другой значился так: «Причал F-18, яхтенная стоянка Тайи».
– Она живет на яхтенной стоянке? – удивился Генри.
– Ну, разумеется, – объяснила Джоанна. – Раз она пожелала корабль. И наверняка немаленький. Так что начнём оттуда.
Сорок пять минут спустя мы прислонили свои велосипеды к воротам у яхтенной стоянки. Они были заперты, но мы ухитрились проскользнуть внутрь с одним из посетителей.
Мы добрались до причала F-18 и обнаружили мисс Кратц в шезлонге на огромной белой яхте. Было самое начало июня, но она уже нацепила бикини.
– Вот уж чего бы глаза мои не видели, – шепнул Генри.
Я постучал по ограждению и поздоровался. Мисс Кратц зевнула и неохотно приподняла солнечные очки. Увидев нас троих, она невольно вздрогнула.
– Что вы здесь делаете, дети? – Свободной рукой она шарила вокруг в поисках пляжного полотенца. Нащупав его, она завернулась в него и села прямо.
– Мы пришли поговорить о бутылке.
– О… о чём? О бутылке? Какой бутылке?
– Той, которая выполняет желания. С помощью которой вы заполучили всё это.
Несмотря на загар, мисс Кратц побледнела.
– Я не понимаю, о чём вы говорите.
– Да не бойтесь, – успокоил её я. – Раньше она принадлежала мне. Я продал её парню по имени Брэдли Ланкастер. Тот продал её Кавендишу. Кавендиш сказал нам, что продал её вам.
– А как ты её заполучил? – изумлённо посмотрела на меня мисс Кратц.
– Мне продал её старик по фамилии Шорби. Возможно, вы о нём слышали. Он был самым богатым человеком в Такоме.
– Был?
– Теперь он мёртв.
– В смысле – мёртв? Что ты имеешь в виду?
– Он имеет в виду «мёртв». В смысле «в гробу в шести футах под землёй». Шорби продал бутылочку как раз вовремя, так что его бессмертная душа не отправилась к дьяволу…
– Не говори так! – Мисс Кратц плотнее замоталась в полотенце. – Ни к чему говорить о таких вещах.
– Но ведь вы знаете правила, так?
– Конечно, знаю! Ещё как знаю. Слушайте, вам, ребятишки, пора идти отсюда. Теперь я не ваш учитель. Никто мне не платит за то, чтобы я вежливо с вами разговаривала.
– Но мы хотим вам помочь! – сказала Джоанна. – Мы хотим спасти вашу душу от дьявола.
Мисс Кратц снова надела очки.
– Да? И как вы собираетесь это сделать? Вы знаете, как я хотела поступить с этой бутылкой? План был такой – подержать её у себя пару дней. Пожелать себе несколько миллионов долларов. Бросить работу. Купить яхту. А потом избавиться от неё, пока со мной не случилось… ничего плохого. И что? Я не меньше дюжины раз пыталась её продать. Казалось бы, это должно быть несложно. В смысле, посмотрите на мою жизнь. Посмотрите, сколько всего я получила.
– Тогда в чём проблема? Почему никто не хочет её купить?
– Оказывается, люди заботятся о своей душе гораздо больше, чем можно было подумать. А продать эту бутылку можно всего лишь несколько раз. Я купила её у Кавендиша за пять центов. И не могу найти никого, кто согласился бы купить её за четыре. Это слишком близко к… ну вы понимаете.
– К дьяволу, – твёрдо выговорила Джоанна.
– Хватит. Об этом. Говорить! – сказала мисс Кратц. – Ты грубиянка, Джоанна. Никогда ты мне не нравилась.
– Вы мне тоже никогда не нравились, – заверила её Джоанна. – Но я готова прямо сейчас купить вашу бутылочку.
– Секундочку! – вмешался Генри. – Джоанна, ты что, не слышала, что она сказала? Она не может найти никого, кто бы купил бутылку за четыре цента. Когда ты решишь её продать, придётся найти кого-то, кто купит её за три. А что, если она останется у тебя?
– Не слушай его! – Мисс Кратц полезла в сумку рядом с шезлонгом. – Я готова её продать. Она у меня с собой.
– Я покупаю, – заявила Джоанна.
– Нет! – пытался протестовать Генри. – Не делай этого!
Джоанна резко оттолкнула Генри, сунула руку в карман и вытащила горсть монет. Отобрав четыре цента, она протянула их мисс Кратц:
– Вот, у меня без сдачи.
– Ты ещё совсем юная, – задумчиво посмотрела на неё наша бывшая учительница.
– Мне достаточно лет, чтобы отдавать себе отчёт в том, что я делаю.
– Тогда купи яхту, – посоветовала мисс Кратц. – Яхта – это здорово. Мне она нравится. Правила ты знаешь?
Джоанна кивнула. Мисс Кратц проговорила слова, которые сделали новой владелицей бутылки мою подругу, а она отдала ей четыре цента, взяла бутылочку в руки и тут же сказала:
– Я хочу, чтобы моя мама вылечилась от рака. Прямо сейчас.
Мисс Кратц ухватила Джоанну за руку:
– Так вот чего ты хотела! Помочь своей маме? Ты могла попросить меня пожелать ей выздороветь!
– Попросить вас помочь мне? Вы серьёзно?
– Конечно, серьёзно. Уж не настолько я плохая. Разве настолько?
– Ну, вы не мать Тереза. Но я всё равно не могла бы попросить. Даже вас. – Прежде чем продолжить, Джоанна посмотрела мне прямо в глаза. – Я знаю, как работает эта штука. Я знаю, что кто-то может пострадать из-за меня. Это достаточно плохо. Мне не хотелось делать ещё хуже, перевалив это на кого-то другого. Я сама-то едва решаюсь такое пожелать, по крайней мере, таким образом я освободила вас.
– Прости, мне очень жаль, – сказала мисс Кратц. – Очень, очень жаль. – Потом она захихикала. – Но ведь я теперь свободна, так? Я свободна от бутылочки, и душа моя останется при мне. И моя яхта!
Она снова захихикала. Звучало это жутковато. Смеяться было вроде как не над чем, но она продолжала хихикать. Она всё ещё хихикала, когда мы повернулись и пошли к воротам.
Джоанна сунула бутылочку в карман джинсов. Мы забрались на велосипеды и покатили к Брайт-хаузу. У меня так дрожали руки, что я едва справлялся со своим великом. Всем было невтерпёж увидеть маму Джоанны и убедиться, что ей стало лучше. А я страшно терзался мыслью: что, если моя подруга не сможет отделаться от бутылочки?
Добравшись до дома, мы бросили велосипеды на тротуаре и, даже не думая пристегивать их, бросились вверх по лестнице. Джоанна отперла дверь и мы вбежали в квартиру.
На полу гостиной лежала простёртая миссис Сэдли.
22Портрет
Джоанна бросилась на пол рядом с телом матери.
– Мама! – Она схватила мать за плечи и принялась её трясти.
Миссис Сэдли открыла глаза и удивлённо посмотрела на дочь:
– Джоанна? Что случилось? – Она осмотрела квартиру со своего места на полу гостиной и поняла: – О, ясно. Ты подумала, что… милая моя, прости, что я тебя напугала.
– Как ты оказалась здесь?
– Сама не знаю. – Она бросила взгляд на часы. – С полчаса назад я решила прибраться, и неожиданно меня охватила страшная усталость. Пол показался таким уютным и удобным. Мне захотелось лечь, я прилегла и, должно быть, уснула. – Она зевнула. – Я так сладко спала, пока ты не начала меня трясти.
– С полчаса назад, – задумчиво проговорила Джоанна. – Примерно в то самое время. А сейчас ты как себя чувствуешь?
– Я? Хорошо.
– Нет, серьёзно. Как ты себя сейчас чувствуешь?
– Я хорошо себя чувствую, милая. Не надо устраивать допрос с пристрастием. Можно подумать, что я ребёнок, а ты мама. Но мама из нас я. И эта мама… эта мама хочет что-нибудь приготовить. Чего бы ты съела?
– Мне всё равно.
– Тогда, может, оладьи? Ребята, хотите оладьев?
– А то! – тут же сказал Генри.
– Значит, будут оладьи! – Миссис Сэдли поднялась, потянулась и заметила, что мы все дружно смотрим на неё.
– Вы что, ребята? Со мной всё хорошо! – Она скрылась в кухне.
– А как узнать наверяка, правда ли ей лучше? – прошептал я.
– Ну, чтоб точно это выяснить, надо к врачу идти, всякие обследования делать. Но на вид она пободрее, правда?
Из кухни доносилось пение миссис Сэдли. Да. Ей однозначно стало получше.
Тем же вечером я послал Джоанне сообщение:
«Ну что?»
«Кажется, ей лучше. Сложно сказать. Она только заказала на ужин целую кучу китайской еды».
«Это после оладьев?»
«Говорит, она не наелась».
«Это ж хорошо?»
«Думаю, да».
«Когда будешь бутылку продавать?»
«Когда буду уверена, что она совсем поправилась».
В ближайшие несколько дней Джоанна продолжала регулярно сообщать мне о здоровье мамы. По её словам, миссис Сэдли лучше спала, больше ела и начала порой гулять по нашему району.
В конце недели начались летние каникулы, но, веришь ли, читатель, я едва это заметил. В тот же самый день Джоанна заставила свою маму отправиться на осмотр, хотя по расписанию до него оставалась ещё целая неделя. Ей пришлось долго упрашивать докторов, чтобы они осмотрели её маму с головы до пят.
– Они решили, что я чокнутая, – рассказала она мне потом. – А я заявила, что никуда не пойду, пока её полностью не обследуют. Кажется, они на это согласились, только чтобы меня успокоить.
– И?
– Все обследования показали одно и то же.
– Что? Что показали?
Джоанна улыбнулась:
– Рака у неё больше нет.
– Совсем?
– Совсем. Они, конечно, будут продолжать наблюдение. Ей придётся прийти к ним сколько-то раз. В смысле, очень много раз. Но главное, врач сказал, что не только раковых клеток не выявлено, но и анализ крови хороший, она набрала вес и даже пульс нормализовался.
– Здорово! Значит, теперь можно продавать бутылочку.
– Да, теперь можно, – сказала Джоанна, но улыбка исчезла с её лица.
На следующий день – первый настоящий день летних каникул – я встретил на лестнице доктора Мандрагору. Он медленно, со стонами поднимался вверх. Небритый, в наполовину распахнутом шёлковом халате, он еле передвигал ноги, а пояс волочился за ним по ступеням. Заметив меня, он остановился.