— Это «в честь моего прибытия»? — спросила царевна Сластена.
— В честь твоего прибытия! — ответил Старикашка.
Скорлупка подплыла к палатке. Ловкие слуги в бумажных костюмах помогли царевне Сластене выйти на берег.
Как только она ступила на берег, сто золотых колонн хлопнули изо всех сил и разорвались. Из них посыпались всякие бумажные наряды. Царевна Сластена выбрала себе голубую шапочку, красный передник и лиловую накидку. Вышло очень красиво!
Аня увидела перед собой ворота, сложенные из вяземских пряников. На каждом было отпечатано: «Аня». Ворота распахнулись, и она вошла в длинный-предлинный коридор, тоже выстроенный из пряников. Пахло здесь так вкусно, что у нее слюнки потекли.
— Можно отломить кусочек? — спросила Аня у Старикашки.
— Нет, нельзя! Если только кусочек отломишь, весь дворец развалится, — ответил Старикашка.
Долго они шли, наконец, вышли на площадь. Посредине стоял дворец самого Неулыбы. Он весь светился, потому что сделан был из леденцов: малиновых, земляничных, черничных и ананасных. Леденечные сосульки висели всюду. Во дворце был бал, гремела музыка.
Старикашка сказал Ане:
— Царевна Сластена! Прошу тебя подождать у дверей. Я пойду сказать царю Неулыбе, что ты приехала, и он сам выйдет тебя встречать и поднесет тебе поднос таких сластей, каких ты никогда не видывала. Ждать тебе надо будет только одну минутку, но помни, что ни одной сосульки нельзя тебе тронуть, пока не загремят опять хлопушки, а хлопушки загремят, как только ты войдешь в зал.
— Хорошо! — ответила со вздохом царевна Сластена. Старикашка скрылся. Она одна стояла на крыльце.
— Откуси от меня кусочек! — сказала ей земляничная сосулька.
— Нельзя! — ответила Аня.
— Ну, от меня откуси кусочек, — сказала малиновая сосулька.
Аня ничего ей не ответила, а только вздохнула.
— Лучше всего меня попробуй, — сказала черничная сосулька, — ведь ты меня никогда не едала!
— Правда! — ответила Аня.
Она не могла удержаться, протянула ручку, отломила кусочек. Но только поднесла его к ротику, как весь дворец Не-улыбы погас, потемнел и растаял. Аня стояла одна в темноте. По реке плыла скорлупка с потухшей свечкой, и слышно было, как горько плакал в ней Старикашка. Аня заплакала сама, стала тереть кулачками глазки. Отняла кулачки и увидела, что сидит в своей кроватке; за окном уже светло.
— Няня, няня! — закричала царевна Сластена.
Няня заворочалась на своей постели и подняла голову.
— Проснулась, царевна моя! — сказала она, улыбаясь. — А мне-то всю ночь снилось, что пряники ем, и такие сладкие, что даже тошно стало.
— А мне Неулыбин Старикашка не позволил и дотронуться до них, — сказала грустно Аня.
— Иди-ка, умываться будем! — забурчала няня. — Какой еще там Неулыбин Старикашка?
Она совсем забыла, что сама впустила его вечером в детскую!
НЕПОСЛУШНАЯ СНЕГУРКАВесенняя сказка
Илл. В. Егорова
Всякий, кто видал хоть самый маленький кусочек льда, может себе представить, как красив дворец деда Мороза. Он весь сделан изо льда. Он весь сияет зеленым светом, в нем светло днем и ночью, и при солнце и при луне, на нем столько башенок, что сосчитать невозможно. По всем залам можно на коньках кататься, подушки на диванах набиты самым мягким снегом. Если б не холод, жить в таком дворце было бы одно удовольствие.
Вот, в этом дворце был пир. Больше всего угощали, конечно, мороженым. Музыка играла очень печально, потому что это был прощальный пир. Близилась весна, и Морозу надо было расставаться со всеми своими зимними друзьями.
Дед-Мороз сидел на высоком ледяном троне, по обе стороны от него на лавках сидели дочки его Снегурки. Их было семь, но сидело только шесть, а седьмой совсем не сиделось, она все вертелась, подбегала к гостям и старалась развеселиться, но личико ее было очень печальным: ведь и с дочками-Снегурками надо было после этого пира расставаться Морозу.
Метели — Снегуркины тетки, Вьюги, — Снегуркины бабки, Иней, — Снегуркин дядя, подходили прощаться к Морозу.
— Не свистите, пожалуйста, так жалобно, — сказал Мороз Метелям, — а то я расплачусь!
Но Метели не могли не свистеть жалобно: такой уж был у них голос! Ходить, по правде сказать, они тоже не умели, а умели только плясать. Довольно смешное было это прощанье! Снегурки смеялись в кулачок на своих теток.
Потом подходили Вьюги прощаться.
Мороз им тоже сказал:
— Не войте так печально! Я чувствую, что я расплачусь.
Бабки-Вьюги закрутились, завертелись и завыли. Они очень любили Мороза, и не хотелось им покидать его дворца. Тетки-Метели не могли удержаться и второй раз принялись прощаться. Такой свист, такой вой подняли во дворце Мороза, что мужики, которые за десять верст от этого места проезжали на реку лед ломать, высунулись из воротников и сказали:
— Ну и здорово воет!
— Ну и ладно свистит!
А мужики знают толк в свисте метельном и вое вьюжном и не похвалят зря.
В конце концов, Дед-Мороз не выдержал и заплакал. Тотчас ледяные сосульки из слез намерзли у него на глазах. Чем больше он плакал, тем длиннее становились сосульки. Когда они уперлись в пол, Мороз сказал:
— Довольно плакать!
Отломил сосульки от глаз и приставил к стенке.
Тётки-Метели и бабки-Вьюги примолкли, легли на лавки. Опять заиграла печальная музыка. Пришло время прощаться с дочками-Снегурками.
Ночь кончалась, луна ходила за деревьями и выбирала место, куда б поудобнее закатиться.
Сказал Мороз:
— Дочки мои, Снегурки! Прощайте, милые! Прощайте, дорогие! Кончается зима, сейчас приедет Солнце, и я подарю вас ему. Смотрите, как будете таять, выбирайте ямку покруглее, чтобы лужица была, как маленькое озеро. Были вы мне дочками веселыми, послушными и резвыми! Дай Бог, чтоб на будущую зиму такие же родились. Прощайте, спасибо вам! Очень грустно мне расставаться с вами, но ничего не поделаешь, такая у меня судьба! Подходите, поцелую вас в последний раз.
Низко наклоняя милые свои головки, подходили Снегурки прощаться с отцом. Тихо бились в них ледяные сердечки. Страшно и приятно было думать, что скоро придется им таять. Ноженьки и рученьки ломило, не хотелось ни бегать, ни резвиться.
— Батюшка-Мороз, прощай! — говорила каждая из них с тоскою.
Только у младшей, у седьмой, не было тоски в сердце. Ей не хотелось таять, ей хотелось жить и летом.
Когда кончилось прощанье с дочками, она выбежала из двери в лес. От луны был виден только краешек. Вдруг услыхала она скрип полозьев.
«Это что за гости? — подумала она. — Уж не люди ли?»
Подъезжало несколько саней, рядом шли мужики с ломами.
— Здравствуйте! — сказал передний мужик Снегурочке, высовываясь из воротника. — Нет ли у вас тут речки?
— Нет! — ответила Снегурочка. — А зачем вам?
— Едем лед ломать, да заблудились. А скоро весна, боимся, что не успеем наколоть. Мы народ богатый, мясо едим, студень варим. Непременно надо ледники набить.
— Речки у нас нет, а льду сколько угодно! — сказала Снегурочка.
Мужики рассмеялись:
— Ишь ты! Маленькая, а шутливая! Где ж это у вас лед намерзает, коли воды нет?
— У нас дворец ледяной, — ответила Снегурочка, — можно отломить, все равно скоро таять начнет.
— Вот так чудеса! — сказали мужики.
Снегурка отвела мужиков к задней стенке дворца и сказала:
— Берите, сколько надо!
— Ну и лед! — дивились мужики. — Как обтесан! Какой крепкий! Какой гладкий!
Один мужик с бородой посмотрел на Снегурку, вздохнул и сказал:
— Шустрая девчонка! У меня такая же была, да утонула!..
— Нечего вздыхать, работай! — ответили ему другие.
Светлело все сильнее и сильнее. Солнце, видимо, торопилось и гнало своих коней, не жалея. Золотой ковер разостлался по небу, чтоб лучше было Солнцу ехать. Алые цветы раскидались по ковру. Вдруг вылетела из-за края земли первая жар-птица и запела. Огневые лучи от хвоста ее потянулись по всему лесу.
Из дворца одна за другой выходили Снегурки. Теперь они казались совсем голубыми. Тихо они шли. А сзади, громко вздыхая, шел Мороз.
— Родные мои! Милые! — шептал он. — Каждый год одно и то же! Только вырастишь, только полюбить успеешь, — как надо расставаться! Что за несчастная моя судьба! Уж лучше б я простым мужиком родился, а не Морозом.
— Не горюй! — говорит ему брат его Иней, поддерживая под руку. — У людей еще хуже бывает, ты за год не очень привыкаешь, а там по многу лет живут и потом умирают. Каково хоронить-то, подумай! Не горюй! Солнце не любит. Вон уж едет оно.
— Здравствуй, Солнце! — закричали слабенькими голосенками Снегурки.
На блестящей колеснице вылетело Солнце из-за горы. Кони его совсем заморились и стали. Теплом пахнуло на землю.
— Здравствуй, милая! Подойди, я тебя поцелую! — сказало Солнце первой Снегурке.
У Снегурки подкосились ножки. Она сделала шаг навстречу Солнцу, увидала перед собой ямку, шагнула в нее, и больше не могла идти. Горячо поцеловало ее Солнце. Светлой, прозрачной водой наполнилась ямка. Не стало Снегурки.
— Здравствуй, милая, — опять сказало Солнце. И вторая Снегурка растаяла.
Самая младшая, седьмая, увидала это и ручками всплеснула.
«Не хочу таять!» — подумала она и убежала, спряталась во дворце, в самый угол забилась.
Сидит, дрожит и слышит вдруг: стучат в стену. Проломилась стена, вывалился кусок.
— Ну и лед! — сказал бородатый мужик, просовываясь в дырку. — Едем: хватит на все лето.
Снегурка увидала ледоломщиков и попросила:
— Возьмите меня с собой.
— И вправду! — согласился бородатый мужик. — Возьму тебя в дочки. Вот жена-то обрадуется! Да и что тебе тут делать? Лес, я вижу, заколдованный, а ты дитя Божие.
— Нет, это простой лес, — сказала Снегурка, — тут Мороз живет.
Мужики только усмехнулись ей в ответ. Уложили лед на санки, подстегнули лошадей и умчались под гору в поля, к жилью человеческому.